Дождь барабанил по карнизу, создавая уютный фоновый шум в моём кабинете. Я перебирал документы, готовясь к завтрашнему совещанию, когда раздался звонок в дверь. Посмотрев на часы, я удивился — почти девять вечера, кого могло принести в такое время?
В дверях стояла Вера Павловна, моя тёща. Строгое тёмно-синее пальто, идеально уложенные седые волосы и этот её фирменный взгляд — словно рентгеном просвечивает. За пять лет брака с Наташей я так и не смог привыкнуть к этому взгляду.
— Добрый вечер, Вера Павловна, — я постарался улыбнуться. — Проходите. Наташи нет дома, она на конференции в Казани. Вернётся послезавтра.
— Я знаю, где моя дочь, — сухо ответила она. — Я к тебе пришла, Алексей.
От её тона у меня по спине пробежал холодок. Что-то не так. За всё время нашего знакомства Вера Павловна ни разу не приходила ко мне одна. Всегда только с Наташей, и то по особым случаям.
— Чай? Кофе? — предложил я, проводя её в гостиную.
— Ничего не нужно, — она села в кресло, не снимая пальто. — У меня мало времени.
Я устроился напротив, гадая, что могло привести её в мой дом в такой час и в отсутствие дочери.
Вера Павловна достала из сумки конверт — обычный белый офисный конверт формата А4 — и положила на журнальный столик между нами.
— Здесь компромат на тебя, — сказала она, глядя мне прямо в глаза. — Разведись с моей дочерью по-хорошему.
Я моргнул. Потом ещё раз. Мозг отказывался воспринимать услышанное.
— Простите, что?
— Ты слышал, — она подтолкнула конверт в мою сторону. — Я всегда знала, что ты не подходишь Наташе. Теперь у меня есть доказательства.
Я взял конверт. Он был не запечатан, просто заклеен. Внутри явно лежало несколько листов бумаги.
— Вера Павловна, я не понимаю, о чём вы. У нас с Наташей всё хорошо. Она счастлива. Я счастлив.
— Разумеется, ты так думаешь, — она поджала губы. — Открой конверт.
Я сделал глубокий вдох. За что? Почему сейчас? Мы с Наташей действительно были счастливы. Конечно, как в любой семье, случались ссоры, но ничего серьёзного. По крайней мере, мне так казалось.
Я уже почти открыл конверт, когда в голове что-то щёлкнуло. Рука замерла. Пять лет назад, когда мы только познакомились с Наташей, Вера Павловна сделала всё возможное, чтобы расстроить наши отношения. Она находила недостатки во всём: в моей работе (юрист — не профессия, а образ жизни, это постоянный стресс), в моей квартире (слишком маленькая для будущей семьи), даже в моём возрасте (на шесть лет старше Наташи — слишком большая разница).
Когда мы объявили о помолвке, Вера Павловна устроила скандал. Когда решили жить отдельно, а не с ней в трёхкомнатной квартире — скандал был ещё громче. Когда Наташа сказала, что хочет взять мою фамилию... В общем, первые два года нашего брака прошли под аккомпанемент постоянного недовольства тёщи.
Потом что-то изменилось. Вера Павловна словно смирилась. Стала приглашать нас на обеды, интересоваться моей работой, даже помогла с ремонтом на даче. Наташа была счастлива, что мать наконец приняла её выбор. Я тоже расслабился. И вот...
Я рассмеялся. Не выдержал и рассмеялся прямо в лицо своей тёще. Она явно не ожидала такой реакции — отшатнулась, словно я её ударил.
— Что смешного? — процедила она сквозь зубы.
— Вера Павловна, — я покачал головой, всё ещё улыбаясь, — не знаю, что в этом конверте, но уверен: это полная чушь.
Я встал и подошёл к книжному шкафу. За одной из полок скрывался небольшой сейф — подарок от моего отца на новоселье. «Каждый мужчина должен иметь место, где хранит самое ценное», — сказал он тогда.
Набрав код, я открыл сейф. Внутри лежало не так много вещей: документы на квартиру и машину, наши с Наташей загранпаспорта, немного наличных на экстренный случай, бабушкино кольцо с сапфиром, которое я планировал подарить Наташе на нашу следующую годовщину, и ещё один конверт — гораздо более потрёпанный, чем тот, что принесла тёща.
Я достал его и вернулся к Вере Павловне.
— Знаете, что в этом конверте? — спросил я, садясь обратно в кресло. — Письма. Письма, которые Наташа писала мне, когда уезжала на стажировку в Петербург на три месяца. Каждый день — письмо. Девяносто два письма о том, как она скучает, как ждёт встречи, какие планы строит на наше будущее.
Вера Павловна поморщилась.
— При чём тут это?
— А при том, что я знаю, как сильно меня любит ваша дочь. И как сильно я люблю её. Что бы ни было в вашем конверте, это ничего не изменит.
Она прищурилась.
— Открой и проверь.
Я вздохнул и вскрыл конверт. Внутри оказались фотографии. На первой я сидел в кафе с женщиной. Мы улыбались друг другу, наши руки соприкасались на столе. На второй — мы выходили из гостиницы «Астория». На третьей я открывал перед ней дверь своей машины.
Я молча перебрал все снимки. Их было шесть. Качество — среднее, как будто сделаны с большого расстояния и потом увеличены.
— И что это, по-вашему? — спросил я, возвращая фотографии в конверт.
— Не притворяйся, — Вера Павловна была полна праведного гнева. — Все видят, что ты изменяешь моей дочери с этой... этой...
— С Ольгой Викторовной Савельевой, — закончил я за неё. — Главным редактором издательства «Юридический вестник».
Тёща замолчала, явно не ожидав, что я так спокойно назову имя своей «любовницы».
— Ольга Викторовна — мой клиент, — продолжил я. — Издательство судится с типографией, которая сорвала сроки печати юридических справочников. Я представляю их интересы в суде.
— Но гостиница! — Вера Павловна ткнула пальцем в фотографии. — Зачем вы ходили в гостиницу?
— В «Астории» проходила конференция по авторскому праву. Мы с Ольгой Викторовной были там с докладом о защите интеллектуальной собственности. Можете проверить — это было открытое мероприятие, информация есть на сайте гостиницы.
Тёща заметно сникла, но не сдавалась.
— А почему ты не рассказывал Наташе об этой... клиентке?
— Рассказывал. Неоднократно. Наташа даже приходила на презентацию новой книги издательства перед Новым годом. Познакомилась с Ольгой Викторовной, они мило побеседовали.
Я не стал добавлять, что именно на той презентации Наташа, увидев, как Ольга Викторовна флиртует со мной, устроила мне допрос с пристрастием, когда мы вернулись домой. И что я терпеливо объяснял ей, что 56-летняя женщина с тремя внуками просто старается быть любезной с адвокатом, от которого зависит исход важного для её компании дела.
Вера Павловна потянулась за конвертом, но я отодвинул его.
— Кто сделал эти фотографии? — спросил я. — И главное — зачем?
Она отвела взгляд.
— Одна моя знакомая... У неё сын работает в детективном агентстве. Я попросила последить за тобой. Для спокойствия.
— Для спокойствия, — повторил я. — Значит, несмотря на пять лет брака, на то, что ваша дочь счастлива, вы всё ещё пытаетесь найти повод разрушить нашу семью?
— Я хочу защитить Наташу! — Вера Павловна вскинула подбородок. — Она заслуживает лучшего!
— Лучшего, чем человек, который любит её, заботится о ней, уважает её карьеру и мечты? — я начинал злиться. — Кого же вы считаете достойным своей дочери?
— Сына Людмилы Аркадьевны, — неожиданно прямо ответила тёща. — Сергея. Он врач, кардиолог. У него своя клиника. Живёт в центре, в квартире в сто двадцать метров. И главное — он один, развёлся два года назад.
Я не поверил своим ушам. Всё это время Вера Павловна не просто была против меня — у неё был конкретный кандидат на роль зятя!
— И Сергей... он в курсе ваших планов?
— Конечно! — тёща даже оживилась. — Он видел фотографии Наташи, она ему очень понравилась. Он готов с ней познакомиться, как только...
— Как только вы разрушите её брак и семью, — закончил я. — Потрясающе.
Я прошёлся по комнате, пытаясь успокоиться. Дождь за окном усилился, теперь он не успокаивал, а, наоборот, раздражал своим монотонным стуком.
— Вера Павловна, — наконец сказал я, остановившись перед ней. — Я не буду разводиться с Наташей. Ни по-хорошему, ни по-плохому. Я люблю вашу дочь, и она любит меня. У нас хорошая, крепкая семья. И я сделаю всё, чтобы защитить её — даже от вас, если потребуется.
— Ты угрожаешь мне? — она вскинула брови.
— Нет. Я просто говорю, как есть. Сейчас вы встанете и уйдёте. И мы никогда не вернёмся к этому разговору. Наташа ничего не узнает о ваших детективах и фотографиях. Потому что это разобьёт ей сердце.
Тёща молчала, сверля меня взглядом. Потом медленно поднялась.
— Ты ещё пожалеешь, — процедила она. — Я всё равно открою Наташе глаза на то, какой ты на самом деле.
— Какой же? — я скрестил руки на груди.
— Расчётливый. Хитрый. Думаешь, я не знаю, почему ты выбрал именно мою дочь? Её перспективы в институте, связи её отца...
Я рассмеялся снова, на этот раз горько.
— Вера Павловна, когда мы познакомились с Наташей, я даже не знал, чья она дочь. Мы встретились на благотворительном забеге, оба были волонтёрами. Общались две недели, прежде чем я узнал её фамилию. И ещё месяц, прежде чем понял, что её отец — тот самый профессор Белов, чьи работы я изучал в университете. К тому времени я уже был влюблён по уши.
Я подошёл к двери, давая понять, что разговор окончен.
— Прощайте, Вера Павловна. Надеюсь, в следующий раз мы увидимся при более приятных обстоятельствах.
Она прошла мимо меня, но у двери остановилась.
— Я всё ещё считаю, что Наташа совершила ошибку, — сказала она, не оборачиваясь.
— Это ваше право, — ответил я. — Но это её жизнь и её выбор. И я делаю всё, чтобы она никогда о нём не пожалела.
Когда за тёщей закрылась дверь, я вернулся в гостиную и рухнул в кресло. Руки дрожали — от злости, от напряжения, от осознания того, что только что произошло.
Я потянулся к телефону, чтобы позвонить Наташе, но остановился. Что я скажу ей? «Привет, дорогая, твоя мама только что пыталась разрушить наш брак»? Нет, это только испортит ей поездку. Она и так нервничает перед завтрашним выступлением.
Вместо этого я открыл сейф и достал бутылку коньяка, которую держал для особых случаев. Если этот вечер не тянул на «особый случай», то я не знаю, что тянет.
Налив себе на два пальца, я сел с ноутбуком. Нужно было подготовиться к возвращению Наташи. Я не собирался рассказывать ей о визите матери, но следовало быть готовым к тому, что Вера Павловна предпримет новую попытку.
Зазвонил телефон. На экране высветилось «Любимая». Я улыбнулся и взял трубку.
— Привет, как конференция?
— Привет, — голос Наташи звучал устало, но довольно. — Нормально. Завтра мой доклад, немного волнуюсь. Что у тебя?
Я посмотрел на конверт с фотографиями, всё ещё лежащий на столике.
— Всё хорошо. Работаю над делом Савельевой, готовлюсь к суду.
— Передавай ей привет, — Наташа зевнула. — Извини, я с ног валюсь. Весь день на ногах, голова гудит от информации.
— Иди отдыхай. Завтра созвонимся после твоего выступления.
— Хорошо. Люблю тебя.
— И я тебя.
Положив трубку, я допил коньяк и вернулся к ноутбуку. Через полчаса раздался звонок в дверь. Снова. Я нахмурился — неужели Вера Павловна вернулась? С новыми «доказательствами»?
Открыв дверь, я оторопел. На пороге стоял Сергей Матвеев, главный врач кардиологической клиники «Пульс», сын маминой подруги Людмилы Аркадьевны и, судя по всему, кандидат в мужья Наташе.
— Добрый вечер, — сказал он, протягивая руку. — Сергей. Мы не знакомы лично, но...
— Я знаю, кто вы, — я не пожал протянутую руку. — Что вам нужно?
Он не смутился, только опустил руку.
— Можно войти? На улице дождь, не хотелось бы мокнуть.
Я неохотно отступил, пропуская его в прихожую. Только сейчас заметил, что он действительно промок — видимо, пришёл пешком.
— Вы живёте недалеко? — спросил я, просто чтобы что-то сказать.
— В соседнем квартале, — кивнул он. — Могу я присесть? Разговор будет не быстрым.
Я провёл его в гостиную. Он сел в то же кресло, где недавно сидела Вера Павловна. Я остался стоять.
— Итак?
Сергей огляделся по сторонам, словно оценивая обстановку.
— Уютно у вас. Наташа сама всё обустраивала?
— Мы вместе, — отрезал я. — Вы пришли обсуждать интерьер?
Он вздохнул.
— Нет, конечно. Я пришёл извиниться. И объясниться.
Это было неожиданно.
— Извиниться?
— Да. Вера Павловна была у вас сегодня, верно? С фотографиями.
Я кивнул, всё ещё не понимая, к чему он клонит.
— Видите ли, — Сергей сцепил пальцы в замок, — я не имею никакого отношения к этой затее. Да, Вера Павловна познакомила меня с фотографиями Наташи. Да, она красивая женщина. Но я никогда не давал согласия участвовать в... в этом. В попытке разрушить чужую семью.
— Тогда зачем вы здесь?
— Потому что Вера Павловна только что позвонила моей матери в истерике. Кричала, что вы отказались разводиться, что будете настраивать Наташу против неё. Мама позвонила мне, и... В общем, я решил, что должен прояснить ситуацию. Я не хочу быть частью этой некрасивой истории.
Я наконец сел. История становилась всё запутаннее.
— Вы действительно не знали о её планах?
— Клянусь, — он поднял руки. — Она просто показала мне фотографии Наташи, сказала, что её дочь замужем за... не самым порядочным человеком, и что если брак распадётся, было бы неплохо познакомиться. Но о слежке, о шантаже — ни слова.
Я внимательно изучал его лицо. Сорок с небольшим, приятные черты, дорогой костюм, уверенные движения. Наверняка успешен у женщин. Зачем ему ввязываться в такую авантюру?
— И вы согласились «познакомиться», зная, что речь идёт о замужней женщине? — спросил я.
Сергей поморщился.
— Она представила всё иначе. Сказала, что брак трещит по швам, что вы постоянно ссоритесь, что Наташа несчастна... Я поверил. Знаю, глупо, но... У меня за плечами тяжёлый развод, я два года был один. Когда Вера Павловна начала расписывать, какая Наташа замечательная, умная, добрая, как она похожа на меня по интересам и взглядам... Мне захотелось верить.
Я вздохнул. Отчасти я мог его понять. Вера Павловна умела быть убедительной.
— Что ж, теперь вы знаете правду. Мы с Наташей счастливы в браке. У нас нет проблем, кроме одной — её матери, которая почему-то решила, что имеет право управлять жизнью взрослой дочери.
Сергей кивнул.
— Я понял. И ещё раз приношу извинения за своё невольное участие в этой ситуации. Обещаю, что не буду больше поддерживать контакт с Верой Павловной и уж тем более не стану участвовать в её интригах.
Он поднялся.
— Пожалуй, я пойду. Не хочу больше отнимать ваше время.
Я проводил его до двери. На пороге он обернулся:
— Знаете, Вера Павловна сказала одну вещь, с которой я согласен: Наташа заслуживает самого лучшего. Судя по тому, как вы защищаете свой брак, она его получила.
Когда за Сергеем закрылась дверь, я вернулся в гостиную и снова сел за ноутбук. Но работа не шла. Мысли постоянно возвращались к визиту тёщи, к её попытке шантажа, к появлению Сергея.
Я открыл сейф и достал старый конверт с письмами Наташи. Перечитал первое, потом второе... На пятом позвонил телефон. Наташа.
— Не спишь? — спросил я, взглянув на часы. Почти полночь.
— Не могу уснуть, — призналась она. — Всё думаю о завтрашнем выступлении. А ты чем занят?
Я посмотрел на письма, разложенные на столе.
— Перечитываю твои письма из Петербурга.
— Правда? — в её голосе послышалась улыбка. — Зачем?
— Просто так. Вспоминаю, как скучал по тебе. Как ждал каждый день новое письмо.
— Я тоже скучаю, — тихо сказала она. — Послезавтра вернусь, и мы наверстаем упущенное.
— Обязательно. А пока... Не хочешь, чтобы я почитал тебе вслух твои же письма? Может, это поможет уснуть.
Она рассмеялась.
— Давай. Только не самые сопливые, ладно?
— Посмотрим, — улыбнулся я. — Вот, например: «Дорогой Лёша! Сегодня наконец-то выглянуло солнце, и Петербург преобразился...»
Я читал письма своей жены, написанные четыре года назад, а сам думал о том, как хрупко бывает счастье и как важно его защищать — иногда даже от тех, кто должен быть на твоей стороне.
Когда Наташа наконец уснула, я тихо пожелал ей спокойной ночи и повесил трубку. Потом аккуратно сложил письма обратно в конверт и убрал его в сейф. Туда же отправился и конверт с фотографиями от Веры Павловны — не хотелось, чтобы они попались на глаза Наташе.
Закрывая сейф, я подумал, что отец был прав: каждому мужчине нужно место, где он хранит самое ценное. Для меня это не документы, не деньги, даже не кольцо, доставшееся от бабушки. Самое ценное — это письма от любимой женщины и спокойствие в нашей семье. И я сделаю всё, чтобы сохранить и то, и другое.