Миша встает, скалой нависает надо мной. Я и забыла, какой он высокий, большой, надежный. Один из тех редких мужчин, за которым женщина как за каменной стеной. Во всех смыслах. Не зря Альбина вцепилась в него, как пиявка, и держится из последних сил, несмотря на все измены. Прощает и принимает домой…
Интересно, а я бы смогла простить? На протяжении всех этих лет я была уверена, что да. Слишком слабая и слишком люблю.
Но сейчас… Внутри все рухнуло – реставрации не подлежит. Чувства идут под снос, и вряд ли что-то можно выстроить вновь на выжженной земле.
- Анастасия? – летит как пощечина, и я на мгновение зажмуриваюсь, пытаясь прогнать этот страшный сон, но он не исчезает. - Мы обидели вас чем-то?
Предательство считается?
Миша терпеливо ждет ответа. Синие глаза прищурены, лоб нахмурен, взгляд виноватый и мягкий. От него веет теплом и заботой, как раньше. Между нами не больше метра. Один шаг – и я в его объятиях. Но в то же время нас разъединяет глубокая пропасть.
Слышу тихое покашливание Альбины, чувствую, как она прожигает нас взглядом, воспроизвожу в памяти ее грубую фразу: «Одна из любовниц? А я жена».
Через две недели – законная, а не гражданская.
А я по-прежнему никто…
Голоса дочек в кабинете становятся громче, сопровождаются гулким топотом и возмущенными вскриками: «Отдай!». Опять они что-то не поделили, а Татьяна не справляется с двумя тайфунами. Я ее не осуждаю – сама порой схожу с ума с ними.
Неуверенный лепет помощницы тонет в детских перепалках. Что-то падает и разбивается.
- Ты… салага! – неожиданно ругается Ариша.
Где только она этого нахваталась! Валя научил? Или передалось по крови от родного отца, который прямо сейчас настороженно слушает ссору своих дочек…
- Сама такая! – визжит Поля.
Миша едва уловимо вздрагивает, врезается взглядом в дверь, за которой разворачивается эпичная битва близняшек, и принимает стойку, будто мысленно вскрывает ее монтировкой и хочет заглянуть внутрь. Пока в кабинете происходит настоящий Армагеддон, в нашем зале воцаряется полная тишина, в которой отчетливо слышится тяжелое, сбивчивое дыхание Демина.
Все-таки екнуло? Ты ведь сам отказался от них…
- У меня очень плотный график. Я не успею организовать все за две недели, - лгу как можно убедительней.
- Цена вопроса? – по-хамски бросает Альбина, устав быть милой.
Миша жестом осекает ее, что-то тихо говорит, но мне уже все равно. Я молча разворачиваюсь и ухожу с высоко поднятой головой, чтобы слезы не текли по щекам. Позже я поплачу навзрыд. Ночью в подушку, когда дочки будут спать.
- Анастасия, подождите… Настя…
Мурашки по коже от его низкого, глухого баритона. Не оглядываюсь. Скрываюсь в кабинете прежде, чем дойдет до ласкового «Настенька».
Прислонившись спиной к двери, я прикрываю глаза и часто, лихорадочно дышу.
- Что случилось? – подлетает ко мне Татьяна. - Ты такая бледная.
- Мамочку обидели! – испуганно пищит Поля и, бросив все дела, обнимает меня за талию.
- Мы их сейчас побьем, - пыхтит Ариша, прижимаясь ко мне сбоку, и пытается протиснуться к двери.
- Спокойно, Незабудки, - размеренно произношу, а в груди колет. - У мамы просто голова разболелась.
- Бе-едная мама! – нараспев тянут они.
Это так мило, что я невольно улыбаюсь, отпуская боль. Надеюсь, Миша нас не подслушивает. Неловкая ситуация. Впрочем, ему должно быть все равно.
- Танюш, проводи клиентов, пожалуйста, - успокоившись, вежливо прошу помощницу. - Мы не будем с ними работать.
- Что? Почему? – тараторит она и панически хватает ртом воздух. - Настя, ты что наделала? Они же…
- Татьяна, ты забываешься! – перебиваю ее стальным тоном. - Это приказ, а приказы не обсуждаются. Попрощайся с молодоженами и дай им контакты других агентств.
- Как скажете, Анастасия Николаевна, - поджимает губы она. Обиделась. - Значит, отдадим вашего жениха конкурентам.
Звучит двусмысленно…
Я уже отдала его. Без боя.
В солнечном сплетении разливается жгучая горечь. Рваными волнами накатывает предчувствие, что я поступаю неправильно. Словно упускаю что-то важное.
За помощницей закрывается дверь, а я успеваю украдкой заглянуть в щель и поймать взглядом знакомый мужской силуэт. Закрываю глаза. Упираюсь лбом в холодную стену, слышу приглушенный голос некогда родного человека. Слезы стекают по щекам.
- Мамочка? – тихонько шелестит позади.
Дети молниеносно приводят меня в чувство. Смахнув предательскую соль с губ, я поворачиваюсь к ним как ни в чем не бывало. Словно это не у меня в груди зияет дыра.
- Так, девочки, что вы натворили? – строго отчитываю затаившихся крошек, упирая руки в бока. - Почему тетю Таню не слушались? Я больше не смогу брать вас на работу. Завтра пойдете в сад.
- С дядь Валей? – обреченно тянет Поля.
- К воспиталке? – кривится Ариша и закатывает глаза.
- Бе-е, - хором.
- Это не обсуждается, - произношу тихо, но убедительно. - А сейчас бегом убирать!
Окидываю взглядом бардак в кабинете, цепляюсь за разбитую рамку на полу. На фотографии под стеклом – мы с девчонками. Трещина на уровне моей груди, будто нож мне в сердце воткнули, и паутинкой расползается вокруг, перекрывая наши лица.
- Хулиганки, - тяжело вздыхаю.
Аккуратно убираю осколки, но все-таки умудряюсь поранить руку. Боли не чувствую. Достаю фотографию, а рамку выбрасываю в урну для бумаг. Провожу пальцами по детским улыбкам, прижимаю к себе снимок и отхожу к окну.
На парковке во внутреннем дворике – иссиня-черный автомобиль. Догадываюсь, кому он принадлежит прежде, чем появится сам хозяин.
Звук снятия сигнализации отчетливо слышен через стеклопакеты, машина мигает фарами, а вместе с ней заходится в волнительном предвкушении мое сердце.
Хочу увидеть его в последний раз.
Миша неторопливо подходит к пассажирской двери, галантно открывает ее перед зардевшейся Альбиной. В какой-то момент оборачивается – и мы встречаемся взглядами.
Не знаю, успел он рассмотреть меня в темном окне или просто почувствовал мое присутствие, но импульсивно закрываю жалюзи и делаю шаг назад. Во дворе раздается шум двигателя, рев мотора – и машина срывается с места, скрипнув шинами по асфальту.
Вот и все… Прощай и будь счастлив с ней.
"Незабудки для бывшего". Роман о предательстве и любви...
- Зайки мои! – бодро обращаюсь к провинившимся дочкам. – Заканчиваем уборку и идем обедать. Помните детское кафе, которое открылось в конце улицы? Мы не раз проезжали мимо и вы просили отвести вас туда, а я постоянно была занята, - закусываю губу, снова чувствуя себя отвратительной матерью. Я должна была заменить им двоих родителей, а на деле даже свои обязанности не исполняю. – Думаю, настало время нам немного отдохнуть и развеяться. Мы это заслужили.
Иначе я сойду с ума в помещении, которое пахнет им и хранит его следы.
- Ур-ра-а! – восклицает Поля, на эмоциях роняя бумаги, и тут же принимается их снова собирать. Поджимает губы и пыхтит от усердия. Моя хозяюшка.
- Ты же работаешь, - недоверчиво прищуривается Ариша. Боже, до чего же отца напоминает. Не внешне, а повадками и несвойственной ребенку бдительностью. Она все держит под контролем.
- От работы дохнут кони, - подмигиваю с улыбкой.
- Наша мама – бессмертный пони, - заливисто смеются близняшки, повторяя слова Татьяны, которыми она в шутку поддевает меня.
- Я все сделала, как вы сказали, Анастасия Николаевна, - доносится со стороны двери, когда растерянная помощница заходит в кабинет. – Жених просил передать вам искренние извинения за доставленные неудобства, - непонимающе пожимает плечами.
Миша… Ни капли не изменился – такой же вежливый, интеллигентный и обходительный. Настоящий мужчина. Жаль, не мой. Я одолжила его на время, но благодарна и за это. В конце концов, он подарил мне замечательных, смышленых дочек. Пусть ему они оказались не нужны, но для меня стали смыслом жизни.
- Спасибо, Тань, до конца дня остаешься за главную, - ставлю перед фактом, замечая, как ее лицо вытягивается в удивлении. Загадочно улыбнувшись в ответ, я забираю детей и вызываю такси.
За три года, что существует наше агентство, я ни одного отгула не взяла, не говоря уж об отпуске, а наоборот, засиживалась допоздна и работала сверхурочно, добивая заказы.
Моя жизнь превратилась в гонку.
Через год после рождения дочек я восстановилась в институте, как советовал Миша, когда мы были вместе.
«Тебе надо доучиться. Нельзя бросать мечту».
Так я и поступила… Училась заочно и неофициально подрабатывала в свадебных салонах. От девочки на подхвате доросла до хозяйки собственного агентства, которое открыла на деньги, оставленные нам Мишей перед тем, как бросить. Я упрямо не хотела брать ни копейки со счета, но мама уговорила. Сказала воспринимать это как алименты. Детского пособия ни на что не хватало, мать не работала по состоянию здоровья, Валя получал в службе охраны немного, да и не обязан был обеспечивать чужих детей. Будущее представлялось туманным.
Наступив на горло собственной гордости, я послушалась. И не пожалела.
Теперь я не боюсь, что моим дочкам будет нечего есть или надеть в детсад. Я уверена в завтрашнем дне, и за это, наверное, тоже стоит поблагодарить Мишу. Все время он будто незримо находился рядом с нами и заботился о детях, хоть и не желал этого.
- Мам, можно нам туда? – вырывают меня из размышлений близняшки, указывая на детскую игровую зону.
- Конечно, только обещайте не баловаться и не вопить на все кафе, - грожу им пальцем.
- Так точно! – игриво хихикает Ариша, приложив одну руку к виску, а второй накрыв макушку, имитируя головной убор.
Забавно отдав честь, она забирает Полю и шагает к сухому бассейну с шарами. По пути дает сестре наставления, заставляет ее «держать строй», судя по чеканной походке, и топает ногой, когда та не слушается.
Командирша и принцесса. Такие разные. Не верится, что родились в один день.
Улыбка трогает губы, но тут же слетает с лица. Так и не притронувшись к остывшему кофе, я запускаю планшет, чтобы внести финальные штрихи в проблемный эскиз. Отправляю его по почте молодоженам. А уже через минут десять раздается телефонный звонок.
- Чо это за фигня? Миле опять не понравилось, - по-хамски летит из динамика. Как плевок.
- Во-первых, добрый день, - сдержанно отвечаю, хотя внутри все бурлит, а в горле застревает ком обиды. – Во-вторых, я учла все пожелания невесты. Стиль бохо…
- Фи-бохо, - огрызается. – Повторяю – нам не нравится! За что мы бабки платим?
Тонкая, хрупкая нить, которая еле держала мои расшатанные нервы, с треском рвется. Я делаю глубокий вдох, чтобы на выдохе холодно, безэмоционально выдать:
- Знаете, я сделала все, что могла. Видимо, я не подхожу вам как свадебный организатор. Мы прекращаем сотрудничество.
- Чего? Прекратим, когда я скажу… У нас свадьба через неделю!
- Сочувствую, - бурчу себе под нос, но громче говорю совсем другое: - Я пришлю вам контакты других агентств, которые смогут экстренно выполнить ваш заказ. Если, конечно, вы не будете мучить их, как меня, и наконец-то определитесь, что вам нужно.
- Бабки верни! – кричит, как гиена.
Я прикрываю динамик рукой, чтобы подошедший официант не слышал мужской истерики, что разворачивается на том конце линии. Шепотом прошу счет. Ищу взглядом девочек в игровой зоне, ободряюще улыбаюсь им, в то время как меня саму трясет от злости и стресса.
- Разумеется, - произношу в трубку все тем же ровным, ледяным тоном. Кажется, жениха-мажора он раздражает еще сильнее. - Можете заехать завтра в салон и забрать внесенную предоплату.
- А еще неустойку! – переходит на ультразвук, а на фоне что-то пищит его невеста. - И моральный ущерб! И…
- Все условия прописаны в договоре, и мы будем действовать в его рамках, - перебиваю его, каждым словом подписывая себе приговор. - Я вызову юриста.
- Угрожаешь? Ты знаешь, кто мой отец?
- Известный бизнесмен, политик, общественный деятель, - перечисляю без энтузиазма.
- Вашей подворотне конец, - выплевывает мажорчик, подтверждая мои худшие опасения. – Готовьтесь к закрытию.
- До завтра.
Он орет что-то еще, а я отключаюсь. Сердце бьется, как с цепи сорвалось. Ком подкатывает к горлу, душит. Отправляю сообщение знакомому юристу, потому что говорить не могу – разрыдаюсь в трубку.
Ужасный день… Кажется, в моей жизни наступает черная полоса.