Слушай, я тебе такую историю расскажу — сама до сих пор не верю, что это со мной произошло. Знаешь же, какие мы с Димой были скромные молодожены? Ну там, макарошки с сосисками, кино раз в месяц, отпуск на дачу к моим родителям. Зато своя однушка, пусть и в хрущевке, зато любовь, зато никто не лезет в наши дела.
Ага, не лезет. До февраля прошлого года не лез.
Нашествие саранчи
В один прекрасный февральский день раздается звонок в дверь. Дима открывает, а там стоят две фигуры с чемоданами — его мамаша Галина Петровна и братец Вовочка. Тридцать пять лет Вовочке, между прочим! Представляешь? В тридцать пять жить с мамкой и называться «сыночкой»!
— Димочка, родной! — завизжала Галина Петровна, повисая на шее у мужа. — Мы к вам на недельку приехали погостить! Вовочка так соскучился по братику!
Вовочка, кстати, стоял и мялся, как школьник, которого мама привела знакомить с учительницей. Здоровый мужик метр восемьдесят ростом, а ведет себя, как ребенок. Жуть просто.
— Мам, а мы не предупреждали… — начал Дима, но свекровь его сразу перебила:
— Что ты, сынок, мы же семья! Какие могут быть предупреждения между родными людьми!
И тут она посмотрела на меня таким взглядом, будто я чужая какая-то. Ну да, технически не родная, всего-то жена два года как. Мелочь, в общем.
Захват территории
Думаешь, они и правда на недельку? Ха! Через день Галина Петровна заявила, что у них «планы изменились» и теперь они побудут «чуть подольше». А еще через три дня она уже командовала, кто где спит.
— Машенька, — говорит она мне таким тоном, будто я прислуга, — вы с Димой можете на диванчике на кухне устроиться? А то у Вовочки спина болит, ему ортопедический матрас нужен. И потом, он без меня спать не может — с детства так повелось.
Я, конечно, рот открыла от такой наглости, а Дима только плечами пожал. Мол, на пару дней можно потерпеть.
Пара дней превратилась в месяц. Месяц — в два. А потом я сбилась со счета.
Диктатура материнской любви
Представляешь такую картину: приходит Дима с работы, а мамаша его уже допрашивает — где был, с кем разговаривал, сколько денег потратил. И главное — он отвечает! Как школьник перед классной!
А меня она вообще взяла под полный контроль. Выхожу гулять с подругами — допрос: с кем, куда, зачем. Покупаю что-то в магазине — ревизия пакетов. Звонит телефон — требует объяснить, кто это и по какому поводу.
— Машенька, — говорит она мне однажды, — а не рано ли вам с подружками по барам ходить? Семейная женщина должна дом хранить.
При этом сама она дома не сидела. Изучала наш район, ходила по магазинам, знакомилась с соседями. И, конечно же, всем рассказывала, какая у ее Димочки жена неудачная попалась.
Финансовая пирамида по-семейному
Но самое веселое началось, когда они стали тратить наши деньги. Галина Петровна как-то так умудрялась, что все покупки для семьи делали мы, а она с Вовочкой только «одалживали по мелочи».
— Димочка, дай мне две тысячи на лекарства для Вовочки, — и вот уже нет денег на продукты на неделю.
— Машенька, сходи в магазин, купи нам всем мяса к ужину, — и я иду тратить свою зарплату на четверых.
А когда я попробовала возмутиться, Галина Петровна устроила истерику:
— Вот видишь, Димочка, какая у тебя жена! Даже родной матери помочь не хочет! А мы ради вас из деревни ехали, бросили все дела!
Дима, естественно, встал на сторону мамы. Мужчины, они такие — против мамы не пойдут, даже если мама совсем обнаглела.
Театр абсурда
К четвертому месяцу их пребывания у нас творился полный сумасшедший дом. Галина Петровна контролировала каждый наш шаг, Вовочка превратился в диванную картошку, которая только и делала, что смотрела телевизор и ждала, когда его покормят. А мы с Димой жили как призраки в собственной квартире.
Помню, как-то иду по коридору к ванной, а Галина Петровна выскакивает из спальни:
— Машенька, а зачем вы в ванную? Там Вовочка умывается!
— Галина Петровна, а мне куда деваться? Тоже умыться хочу.
— Подождите, пока сынок закончит. Он торопиться не любит.
Вовочка «умывался» полчаса! А потом еще полчаса «приводил себя в порядок». В общем, я научилась чистить зубы на кухне.
Новогоднее накопление ярости
Декабрь выдался особенно тяжелый. Галина Петровна решила, что Новый год мы должны встречать «по-семейному», то есть дома, втроем с ними. Никаких друзей, никаких походов в гости.
— Семья — это святое, — изрекала она, нарезая оливье. — А друзья — это временно.
При этом готовить заставила меня. Мол, я же хозяйка, мне и стараться. А сама сидела на диване с Вовочкой и комментировала:
— Машенька, салат какой-то жидкий получается. У нас в деревне лучше делают.
— Мясо пересушила. Надо было меня спросить, я бы подсказала.
— Стол сервируете неправильно. Вилки слева должны лежать!
— Димочка, шампанское не покупай, на семейном празднике никто не должен пить! И не вздумай хлопушки покупать, сгорим тут еще.
— Вовка, а ты желание какое загадаешь? Проси здоровья для мамочки, да квартирку в новостройке
К вечеру 31 декабря я была готова взорваться. Дима тоже выглядел измученным, но молчал, как партизан.
Час расплаты
И вот сидим мы за новогодним столом. Галина Петровна произносит тост за семейное счастье и крепкие родственные узы. Вовочка давится салатом, тянет морс из трубочки и хрюкает от удовольствия, поддерживая маму. Дима молча пьет шампанское.
А потом начинается традиционное «воспитание»:
— Димочка, а почему ты жене позволяешь так одеваться? Платье слишком вызывающее.
— Машенька, а вы бы лучше научились готовить, прежде чем замуж выскакивать.
— Вовочка, смотри, как надо НЕ выбирать жену, — и тыкает в меня пальцем.
До курантов оставалось десять минут, когда она выдала финальную фразу:
— Знаете, мы тут подумали с Вовочкой, может, нам тут квартирку снять рядышком? Чтобы помочь вам семью крепкую создать. А то без материнского присмотра у вас ничего путного не выйдет.
Все. Накрыло.
Новогодний клининг
Ударили куранты. Все кинулись на балкон смотреть салют. А я тихонько прошла в спальню и стала складывать вещи свекрови с деверем в их чемоданы. Аккуратно так, по-хозяйски. Косметичка, лекарства, носки Вовочкины вонючие — все по местам.
Вынесла чемоданы в подъезд. Тихо, чтобы никто не заметил. Соседи как раз все на улице были, салютом любовались.
Возвращаются домой — а вещей нет.
— Машенька, — говорит Галина Петровна, — где наши чемоданы?
— В подъезде стоят, — отвечаю я спокойно. — Там же, где им и положено быть.
— Как это?! — завопила она.
— А так. Четыре месяца гостили — хватит. С наступающим вас. До свидания.
Дима сначала опешил, а потом… знаешь что? Начал хлопать в ладоши!
— Мам, — говорит он, — Маша права. Пора вам домой. И больше без приглашения не приезжайте.
Великое рыдание
Тут началось такое представление! Галина Петровна кричала про неблагодарность, про то, что она всю жизнь детям посвятила, а они ее теперь на улицу выбрасывают.
А Вовочка… о боже, этот тридцатипятилетний младенец устроил такую истерику! Рыдал, как маленький, умолял оставить его в городе, говорил, что в деревне ему скучно и там нет интернета.
— Не хочу в деревню! — всхлипывал он. — Там холодно и корова страшная!
Корова страшная! Тридцать пять лет, Карл!
— Вова, — говорю ему, — а может, пора самостоятельную жизнь начать? Работу найти, квартиру снять?
Он на меня посмотрел, как на инопланетянку. Видимо, мысль о самостоятельности его никогда не посещала.
Исход и блокировка
Как они добрались до своей деревни — не знаю. Такси до вокзала взяли за наш счет, естественно. Последние деньги у Димы выклянчили «на дорогу».
Но зато! Зато мы остались одни в своей квартире! Первый раз за четыре месяца спали в своей кровати, а не на кухонном диване!
Правда, радость длилась недолго. Через неделю выяснилось, что Галина Петровна нас заблокировала везде — в соцсетях, в мессенджерах, номера телефонов занесла в черный список. А потом начала обзванивать всех наших родственников и рассказывать, какие мы неблагодарные и жестокие.
Фотография на память
Но самое смешное произошло позже. Галина Петровна выложила в своем профиле фотографию с новогоднего стола.
Но! Она обрезала нас с Димой и подписала: «Я и мой сынок. Новый Год».
На фото: стол, накрытый мною, еда, приготовленная мною, квартира, убранная мною. А подпись — «Я и мой сынок».
Дима увидел это и сказал: «Ну что ж, пусть радуется. Зато мы свободны».
Эпилог: жизнь после освобождения
Прошел уже год с того новогоднего «переворота». Мы с Димой наконец-то зажили нормальной семейной жизнью. Спим в своей кровати, едим что хотим, ходим куда хотим, тратим деньги на себя.
Иногда Дима грустно вздыхает — мол, может, слишком жестоко поступили. Но потом вспоминает четыре месяца ада и говорит: «Нет, правильно сделали».
А знаешь, что самое смешное? Недавно узнала от его тетки, что Галина Петровна всем в деревне рассказывает, как она «воспитывала неблагодарную невестку» и «защищала семейные ценности». А Вовочка, оказывается, до сих пор спрашивает, когда они поедут обратно к брату в город.
Так что моя новогодняя генеральная уборка была определенно лучшим решением в моей жизни. Иногда нужно просто взять и вынести мусор из дома. Даже если этот мусор — родственники мужа.