Он сделал вид, что не узнал меня, и отвернул демонстративно лицо. А я подумала - больно надо, век бы таких не знать! Под руку с ним, как я догадалась, шла та самая Лиза, его невеста, которая, по его же признаниям, была для Стаса... ну мясом. Удобным безропотным мясом. Тихоней. Симпатичной мышкой. В общем, идеальная кандидатка в жёны для отъявленного подлеца. Я взглянула мельком на этот божий одуванчик и подумала: с кем же ты связалась, Лизка... С таким гадом. Иначе не скажешь.
За неделю до этого мы случайно познакомились со Стасом и его приятелем у выхода из магазина. Там было популярное место для студенческих посиделок: скамейки, фонтан, высокие голубые ели, которые стояли ровными рядами, создавая уют и скрывая от посторонних глаз не самые приличные моменты — вроде распития алкоголя или сигаретного дыма. Помню, мы с Джул купили по бутылке колы и замерли у фонтана, потому что свободных мест не нашлось.
— Девушки, садитесь к нам!
Нас позвали двое парней. Один — скромный, симпатичный, даже застенчивый. А второй — Стас: высокий, статный, самоуверенный до тошноты, абсолютно убеждённый в своей неотразимости. Меня от таких сразу воротит. С первой же секунды, с этого похабного, оценивающего взгляда, будто перед ним не человек, а кусок товара. А Джул, наоборот, сразу попала под его обаяние.
После короткого разговора, во время которого мы познакомились, застенчивый Дима сбегал за пивом для всех, и Стас предложил:
— Может, пойдём в парк?
Мы переглянулись. В общем-то, других планов у нас и не было...
— Почему бы и нет? — сразу согласилась Джул.
— А что за странное имя? — поинтересовался милый Дима.
— Вообще-то меня зовут Юля, но все давно называют Джул. Юлия — Джулия, понимаешь?
Я добавила:
— Просто у неё рот, как у Джулии Робертс, видишь? Отсюда и прозвище.
Юлька рассмеялась: Робертс — её кумир.
Парк был заброшенным. Всё, что в нём осталось от человеческого вмешательства, напоминало о советских временах. Фонари горели через один, но это даже на руку его постоянным посетителям — пьяным студентам и любителям запрещённых веществ.
В тот вечер основная публика ещё не собралась, и мы спокойно гуляли по потрескавшимся от времени дорожкам. Стас блистал своей уверенностью. Джул смотрела на него влюблённо из-под кудрявой чёлки. Сквозь густые кроны сентябрьских клёнов светила луна. Я обожала её холодное сияние. Под лунным светом казалось, что возможно всё. Или, наоборот, особенно остро чувствовалось, насколько этот мир равнодушен к такой маленькой песчинке, как я. Но и в этом была своя красота.
Уже было поздно. Мы присели на летней сцене, где обычно выступали местные рок-группы или танцевальные коллективы. И тут началось самое интересное.
Стас заявил:
— Я считаю, что бабы вообще не способны принимать решения и думать. Их дело — готовить, убирать и рожать. Вот, например, моя невеста: отличная хозяйка, готовит прекрасно, здоровая, из хорошей семьи... — тут он сделал паузу и с сарказмом добавил, — правда, в постели как бревно, но это неважно, у меня и так любовниц хватает.
И самодовольно заржал, будто жеребец, выпущенный в поле.
Джул, которой Стас уже успел положить руку на колено, с трудом сфокусировала на нём удивлённый взгляд. Она робко отодвинула его руку. Надо сказать, когда я пью, то становлюсь резкой и болтливой, а Джул сразу превращается в лепёшку. А она, между прочим, уже почти допила свою бутылку! Подруга неуверенно отставила остатки пива и прижалась ко мне, глядя умоляюще. Я поняла, о чём она хочет спросить, и озвучила:
— То есть ты уже изменяешь своей будущей жене?
В голосе моём звучало откровенное презрение. Стас посмотрел на меня, как учитель на нерадивого ученика, который не может понять очевидных вещей.
— Да ладно тебе! Все мужики изменяют! Девушкам, жёнам — всем! Я ни одного верного не знаю, у нас это в генах!
— Эй, не надо говорить за всех! — возмутился Дима и взглянул на меня. — Ты что-то совсем перегнул.
Стас обнял Диму за плечи и обратился ко мне:
— Ну, не все. Вот он — другой. — он потряс смущённого Диму, как тряпичную куклу. — Серьёзно, Жень. Ты ведь Женя, да? Присмотрись к нему. Таких честных парней я ещё не встречал.
Мы с Димой смущённо переглянулись. Стас продолжил развивать свою женоненавистническую философию:
— Женщина должна знать своё место. А место её — рядом с мужем. Точнее, под мужем. И я своей жене работать не позволю, а то ещё наберётся глупых идей от всяких независимых дурочек.
Терпеть его речи я больше не могла. Поэтому решительно спрыгнула со сцены.
— Уже поздно. Нам пора домой.
Стас посмотрел на меня с лёгким пренебрежением. Он повернулся к Джул и снова положил руку ей на колено:
— Ну а ты, красотка, не хочешь задержаться?
— Нет, не хочет, — резко ответила я и стащила подругу со сцены.
— Мне казалось, она взрослая и сама может решать. Или ты её нянька? — в его голосе появилась опасная нотка. Видимо, он не привык, чтобы «бабы» ему перечили.
— Тебе показалось! Юля не ш....ха, в отличие от... тебя! — вырвалось у меня, и я сразу пожалела.
Сейчас как получу от него! Стас фыркнул, как разъярённый конь.
— Ты как со мной разговариваешь, курица?! Я тебя прямо здесь сейчас растяну, на этой сцене, и перевоспитаю!
— Стас, хватит! — встал между нами Дима. — Ты что, не видишь, что девушки нормальные? Зачем ты им эту дрянь предлагаешь?
— Все они с виду нормальные, — буркнул Стас, обращаясь к деревьям.
— Во-первых, не все. А во-вторых, иди-ка ты домой, к невесте. — Дима повернулся ко мне. — Давайте я вас провожу, а то в парке ночью небезопасно.
Я кивнула и взяла под руку еле стоящую Джул.
Дима всю дорогу извинялся за друга и пытался его оправдать: мол, бабник, да, но в целом неплохой парень и друг надёжный. Пока не выпьет.
Я видела, что Дима честный и порядочный. Потом мы ещё пару раз гуляли. Он смущал меня роскошными букетами роз. Но я могла предложить ему только дружбу — сердце моё ещё не зажило после недавнего расставания.
А куколка Лиза так и живёт в «счастливом» браке со Стасом. В этом я убедилась лет через семь, благодаря общим знакомым. Ничего не подозревает эта девочка о похождениях любимого мужа. Родила ему двоих детей. Не работает. Идеальная хозяйка и мать. Всё у них «правильно», всё «как надо». Безупречная, на первый взгляд, семья. Ведь счастье — это когда всех всё устраивает, верно? Или всё-таки честность и правда важнее сладкого самообмана?