В дверь позвонили. На пороге стоял Семён с грузчиками. «Тётя Лена, я за диваном». Я глянула на комнату: диван был в центре всей обстановки. На нём мы спали, сидели вечерами, он был частью дома.
Сердце застыло, а во рту пересохло. Как так? Что значит – забрать? Наш диван? Слова застряли где-то в горле, а ноги словно приросли к полу. Грузчики переминались с ноги на ногу, явно торопясь. А я всё не могла понять, как мой дом вдруг превратился в место спора за обычную мебель.
– Что значит – забрать диван? – мой голос звучал глухо, будто чужой. – Ты о чём вообще?
– Тёть Лен, ну тот самый, что мы вам отдали, когда мы с Аней съезжали с прошлой квартиры, – он говорил спокойно, как о погоде. – Помните? Три года назад. Мы тогда думали, что купим новый, но так и не собрались. А сейчас переезжаем в более просторную квартиру, и он нам нужен.
Семён с Аней накопили на первоначальный взнос и взяли в ипотеку трёшку в новостройке. Раньше они жили в съёмной квартире, в который был совсем плохой диван. Они за свой счёт купили хороший диван, но буквально через пару недель не стало дедушки Семёна.
Он оставил своему внуку однушку в наследство, и для дивана там место не нашлось. Именно тогда они отдали его нам. И вот теперь зять хотел его забрать.
Я прислонилась к дверному косяку, чувствуя, как внутри всё опускается. Наш диван. Тот, что занимал центральное место в нашей с мужем небольшой двушке. Тот, на котором мы собирались по вечерам смотреть сериалы. Наша опора и комфорт в этом неустойчивом мире.
– Вы хоть бы предупредили, – я сжала пальцы на дверной ручке. – Так вот сразу приехать и забрать...
Семён вздохнул.
– Аня вам звонила на прошлой неделе. Вы сказали, что всё нормально.
Я застыла. Неужели? Тот странный разговор с дочерью, когда она что-то бормотала про обновление интерьера? Она ни словом не обмолвилась о диване, просто говорила о каких-то переменах в обстановке, а я просто поддакивала, думая, что речь о покупке новой мебели для их жилья.
– Грузчики ждут, тёть Лен, – Семён переступил с ноги на ногу. – Нам бы побыстрее.
***
Муж вернулся с работы и застал меня сидящей на полу в центре гостиной, где ещё утром стоял наш диван. Пустота в комнате казалась физически ощутимой – словно из дома вынули сердце.
– Лен, что случилось? – Виктор замер на пороге. – Где диван?
– Семён забрал, – я подняла на него взгляд. – Они говорят, что просто оставляли его у нас на хранение.
– Как на хранение? – муж бросил сумку на пол. – Что за бред? Они же нам его отдали, а не на хранение поставили.
– Помнишь, три года назад они переезжали в однушку и привезли нам диван? Я думала, это подарок. А оказывается, они считали, что просто оставили его на хранение.
Виктор медленно опустился рядом со мной на пол.
– Но они же ничего такого не говорили. Просто сказали: «Вот, возьмите диван, нам некуда его ставить, а выбрасывать жалко – мы его только купили».
– Видимо, мы неправильно поняли, – я горько усмехнулась.
Тишина между нами становилась всё тяжелее. Я знала, о чём думает Виктор – о наших финансах. После сокращений в его компании ему пришлось перейти на менее оплачиваемую должность, чтобы не остаться совсем без работы. Мы затянули пояса. Моя зарплата менеджера по продажам в компании бытовой техники тоже не позволяла делать крупные покупки без планирования.
– Так нельзя, – наконец сказал он. – Нужно поговорить с ними.
***
Квартира Семёна и Ани находилась в новостройке на другом конце города. Мы приехали без предупреждения в субботу утром – в то самое время, когда, как я знала, они оба должны быть дома.
Аня открыла дверь, и её глаза расширились от удивления.
– Мама? Папа? Что-то случилось?
– Можно войти? – спросил Виктор.
В просторной гостиной новой квартиры наш диван занимал почётное место у окна. Рядом стояли картонные коробки – они явно только-только перевезли вещи.
– Семён! – позвала Аня. – К нам гости.
Он вышел из другой комнаты, и его улыбка погасла, когда он увидел нас.
– Тёть Лен, дадь Витя, что-то случилось?
– Случилось, – кивнул Виктор. – Вы забрали нашу мебель без предупреждения.
– Вашу? – Семён нахмурился. – Но это наш диван. Мы его просто оставили у вас, когда переезжали.
– Вы не говорили, что отдаёте его нам на хранение, – я старалась говорить спокойно. – Вы сказали: «Возьмите, нам некуда его ставить».
– Ну да, тогда некуда было, а сейчас есть куда, – Аня развела руками. – Я же звонила тебе на прошлой неделе, предупреждала, мам.
– Ты говорила что-то про обновление интерьера, но не сказала, что собираетесь забрать диван!
– Я думала, это и так понятно...
Виктор глубоко вздохнул.
– Послушайте, мы три года пользовались этим диваном. Считали его своим. Вы не можете просто так прийти и забрать его.
– Но это наш диван, – теперь Семён начинал злиться. – Мы его покупали. У нас даже чек сохранился.
– Дело не в этом, – я покачала головой. – А в том, как вы это сделали. Мы даже не успели подготовиться, найти замену.
– А это уже ваши проблемы, разве нет? – дочка скрестила руки на груди. – Вы три года пользовались бесплатно нашей мебелью. Могли бы и спасибо сказать.
Я почувствовала, как внутри всё закипает. Три года этот диван был частью нашего дома, мы привыкли к нему, он стал нашим. И вдруг нам заявляют, что мы должны радоваться, что хоть какое-то время им попользовались!
– Аня, дело не в диване, – я старалась говорить спокойно. – А в уважении. Вы могли предупредить нас заранее, чтобы мы успели купить новый.
– Ой, да ладно вам, – Семён махнул рукой. – Подумаешь, несколько дней без дивана. Не такая уж и проблема.
– Проблема в том, что вы даже не поставили нас в известность заранее, – я почувствовала, как дрожит голос. – Вечером прихожу домой, а в гостиной пустота.
Дочь выглядела немного смущённой, но быстро взяла себя в руки.
– Ну, извините, если что не так. Но диван правда наш. И мы его забрали, потому что он нам нужен. А на новый сейчас денег нет – все в ипотеку ушли.
Виктор положил руку мне на плечо.
– Пойдём, Лен. Здесь нам нечего делать.
***
Обратно мы ехали молча. Злость и обида переполняли меня, мешая дышать. Как они могли так поступить? Неужели не понимали, что нельзя так бесцеремонно врываться в чужую жизнь, даже если речь идет о родителях?
– Знаешь, что самое обидное? – наконец сказала я. – То, что они даже не видят, что сделали что-то не так.
Виктор кивнул, не отрывая взгляда от дороги.
– Для них это просто мебель, Лен. Они молодые, им не понять.
– Аня моя дочь. Я помогала ей с детства. Когда они с Семёном поженились пять лет назад, я подарила им кучу вещей для дома. И сейчас они так поступают?
– Люди меняются, – Виктор вздохнул. – Особенно когда дело касается имущества.
Дома пустота в гостиной казалась ещё более гнетущей. Я прошлась по комнате, не зная, куда себя деть. Диван был не просто предметом мебели – он был частью нашей жизни. На нём мы отмечали праздники, на нём валялись с книжками в выходные, на нём спали, когда ссорились и не хотели лежать в одной кровати.
– Может, это и к лучшему? – задумчиво сказал Виктор. – Купим новый.
– На какие деньги, Вить? У нас кредит за машину, коммуналка, твоя мама лекарства просит купить...
Он обнял меня за плечи.
– Справимся как-нибудь. Не в первый раз.
***
Вечером позвонила моя сестра Надя, крёстная Ани.
– Лена, что происходит? Аня сказала, вы к ним приезжали, скандалили из-за какого-то дивана.
Я сжала сильно телефон.
– Не какого-то, а нашего. Который они нам подарили три года назад, а теперь забрали без предупреждения.
– Они его не дарили, а оставили на хранение, – сестра всегда защищала мою дочь, что бы она ни сделала. – И Аня тебе звонила, предупреждала.
– Она говорила загадками! И это было за три дня до того, как они приехали с грузчиками!
– Ну и что? Вы три года пользовались их мебелью бесплатно. Могли бы и спасибо сказать.
Я молчала, чувствуя, как внутри всё сжимается от несправедливости. Те же слова, что и у Ани – будто репетировали вместе.
– Знаешь что, Надя, – наконец сказала я. – Дело не в диване. А в том, как они это сделали. Семён даже не извинился. Приехал с грузчиками и просто забрал, словно это какая-то кладовка, а не наш дом.
– Ой, да ладно тебе, – фыркнула сестра. – Они молодые, им нужнее. У них ипотека, квартира большая, новая. А вы что, не можете новый диван купить?
– Можем, – я устало вздохнула. – Дело не в этом.
– А в чём тогда? В том, что ты любишь драматизировать? Всегда такой была – из мухи слона делаешь.
Я закрыла глаза. Бесполезно. Она никогда не поймёт.
– Извини, мне пора, – сказала я и нажала отбой.
***
Следующие две недели в нашей гостиной зияла пустота на месте дивана. Денег на новый не было – неожиданный ремонт водопровода в ванной съел все наши скромные сбережения. Каждый раз, проходя мимо этого пустого пространства, я вспоминала о случившемся. Я старалась не думать об Ане и Семёне, но обида не отпускала.
А потом позвонила мама.
– Леночка, ты что с Аней поругалась? Она мне всё утро жаловалась.
Я вздохнула. Только этого не хватало.
– Мам, не начинай. Это между мной и Аней.
– Я просто не понимаю, почему вы не можете жить дружно. Аня – твоя дочь, ты должна её поддерживать.
– Даже если она поступает неправильно?
– Лена, это просто диван, – мамин голос звучал устало. – Стоит ли из-за него портить отношения с родными?
– Дело не в диване, мама.
– А в чём тогда?
Я не знала, как объяснить. Как рассказать, что дело в уважении, в элементарной вежливости? В том, что нельзя относиться к родителям как к складу мебели?
– Мама, послушай, – начала я. – Когда твои собственные дети относятся к тебе потребительски – это очень неприятно. Аня даже не подумала о том, что мы можем быть не готовы к тому, что у нас заберут диван.
– Дети всегда так, – вздохнула мама. – Лена, послушай старую женщину. Родственники – это самое важное, что у нас есть. Всё остальное – вещи, обиды – это всё пройдёт. А родные останутся.
– Знаю, мам, – я вздохнула. – Но сейчас мне нужно время.
***
В конце августа мы с Виктором наконец-то накопили на новый диван. Не такой большой и удобный, как прежний. К тому моменту я почти перестала думать об Ане и Семёне, хотя обида ещё саднила где-то глубоко внутри.
В один из вечеров, мне позвонила мама.
– Лена, ты всё ещё дуешься на Аню?
Я вздохнула.
– Мам, я не дуюсь. Просто мне неприятно вспоминать, как всё произошло.
– Аня звонила мне вчера, спрашивала, не знаю ли я, как у вас дела. Переживает.
– Могла бы и сама нам позвонить, – я невольно поморщилась. – Зачем через тебя передавать?
– Ты же знаешь молодёжь – им сложно признавать свои ошибки, – в голосе мамы звучала усталость. – Лен, в жизни всякое бывает. Не стоит из-за дивана рвать отношения.
– Дело не в диване! – я почти выкрикнула эту фразу.
– Я знаю, детка, – мама говорила тихо. – В эти выходные у меня день рождения. Я хочу, чтобы вы все пришли. И Аня с Семёном, и вы.
У меня внутри всё сжалось. Встреча с дочерью и зятем...
– Мам, я не знаю...
– Пожалуйста, Лена. Сделай это для меня.
***
Всю неделю я пребывала в смятении. С одной стороны, не хотелось видеть ни дочь, ни зятя. С другой – понимала, что рано или поздно придётся с ними встретиться. Не вычеркивать же их из жизни навсегда.
– Может, не пойдём? – спросила я у Виктора накануне. – Скажем, что заболели.
Он покачал головой.
– Лен, это твоя мама. И у неё день рождения. Я понимаю, что ты обижена, но...
– Ты-то сразу их простил, – я не удержалась от упрёка.
– Не простил, – он вздохнул. – Просто считаю, что нет смысла накручивать себя. Было и прошло. У нас теперь новый диван, они остались со старым. Всё честно.
– Дело не в диване! – я почти выкрикнула эту фразу.
– Я знаю, – он обнял меня. – Дело в отношении. Но подумай вот о чём: если ты будешь продолжать обижаться, это никак не изменит их поведения. Только испортит тебе настроение.
***
В воскресенье мы приехали к маме. Квартира была полна гостей – родственники, друзья, коллеги с работы. Мама встретила нас с преувеличенной радостью.
– Леночка! Наконец-то! Я уж думала, не придёшь!
Она обняла меня, и я почувствовала знакомый запах её духов. На мгновение в груди защемило от нежности – всё-таки мама, родная моя.
В дальнем углу гостиной я заметила Аню и Семёна. Они о чём-то тихо разговаривали, но, увидев нас, замолчали. Аня отвела взгляд, а Семён, помедлив, двинулся в нашу сторону.
– Тёть Лен, дядя Витя, – он кивнул, не глядя в глаза. – Как дела?
– Нормально, – ответил Виктор. – У вас как?
– Хорошо, – Семён пожал плечами. – Обживаемся потихоньку.
Неловкое молчание повисло между нами. Наконец Семён прочистил горло.
– Тёть Лен, мы с Аней... В общем, мы не очень красиво поступили тогда с диваном.
Я удивлённо посмотрела на него – не ожидала, что он заговорит об этом.
– Мы должны были предупредить заранее, – продолжал он, всё так же не глядя мне в глаза. – Извините.
В его голосе не было искренности – скорее, он произносил заученные фразы. Наверняка мама заставила его извиниться перед праздником, чтобы не было напряжения.
– Ничего, – я натянуто улыбнулась. – Уже всё прошло.
– Вы купили новый?
– Да. На прошлой неделе привезли.
– Это хорошо, – он кивнул. – Ну, я пойду... Аня там одна.
Он быстро отошёл, а я осталась стоять, чувствуя странную пустоту внутри. Вроде и извинился, а легче не стало.
Весь вечер я старалась держаться подальше от Ани и Семёна. Общалась с другими гостями, помогала маме на кухне, фотографировала всех для соцсетей. Но каждый раз, когда случайно встречалась взглядом с дочерью или её мужем, внутри что-то неприятно сжималось.
Ближе к концу вечера, когда гости начали расходиться, Аня неожиданно подсела ко мне.
– Мама, – начала она, нервно теребя салфетку. – Я хотела сказать... Семён не виноват в той ситуации с диваном. Это была моя идея – забрать его. Я увидела точно такой же в магазине, только новый, стоит бешеных денег. И подумала – зачем тратиться, если у нас есть свой? Я не подумала о вас... о том, что вы привыкли к нему.
Я молча смотрела на неё, не зная, что ответить.
– Семён не хотел его забирать, – продолжала Аня. – Говорил, что нехорошо это. Но я настояла.
– Почему же тогда он приехал без предупреждения? – спросила я.
Аня опустила глаза.
– Мы боялись, что вы откажетесь отдавать. Решили поставить перед фактом. Это было глупо, я знаю.
Я вздохнула. По крайней мере, она говорила искренне, в отличие от Семёна.
– Что сделано, то сделано, – сказала я наконец. – У вас есть диван, у нас есть диван. Всё нормально.
– Вы правда не сердитесь?
Я посмотрела на неё – молодую, красивую, уверенную в себе. Когда-то я тоже такой была – считала, что весь мир крутится вокруг меня, что все должны понимать и прощать. Потом жизнь научила, что не всё так просто.
– Знаешь, Аня, – сказала я, – сержусь ли я или нет – это уже не имеет значения. Важно, чтобы вы с Семёном поняли: нельзя так поступать с близкими людьми. Нельзя использовать их, а потом ожидать, что они будут улыбаться и благодарить.
Она кивнула, закусив губу.
– Мы поняли. Правда.
***
Домой мы ехали молча. Я думала о разговоре с Аней, о натянутой улыбке Семёна, о шумном застолье у мамы, где все делали вид, что ничего не произошло.
– О чём задумалась? – спросил Виктор, не отрывая взгляда от дороги.
– О том, что иногда из-за пустяков рушатся отношения. Из-за какого-то дивана между мной и дочерью теперь пропасть.
– Не преувеличивай, – Виктор покачал головой. – Никакой пропасти нет. Просто вы оба поняли кое-что друг о друге. Она – что ты не готова прощать неуважение. Ты – что она может поступить эгоистично.
– И что теперь?
– Теперь вы будете строить отношения заново. С этим новым знанием.
Я посмотрела в окно на проносящиеся мимо августовские пейзажи. Может, он прав. Может, этот случай с диваном – просто испытание для наших отношений с дочерью. Не первое и не последнее.
***
Дома я первым делом пошла в гостиную и села на наш новый диван. Он был другой формы, другого цвета, с другим запахом. Но он был наш – купленный на наши деньги, никто не мог прийти и забрать его.
Виктор сел рядом и обнял меня за плечи.
– Теперь у нас новый диван. И удобнее он, чем старый, – Виктор с удовольствием откинулся на спинку.
Я рассмеялась и прижалась к мужу. Может, он прав. Может, не стоит драматизировать. Диван – это всего лишь диван. А отношения с близкими сложнее и важнее.
Но где-то глубоко внутри я знала, что никогда уже не буду доверять Ане так, как раньше. И это было печально. Потому что доверие, однажды разрушенное, сложно восстановить. Даже если речь идёт о такой мелочи, как диван.
Другие читают прямо сейчас этот рассказ