— Пристегнулся, писатель? — водитель косится на меня из-под кепки. — Сейчас покажу тебе Россию. Настоящую. Не ту, что по телевизору с улыбками чиновников, и не ту, что в интернете всегда в миноре. Мою Россию. Я дальнобойщиком работаю почти 25 лет, знаю о чем говорю.
Фура мягко вытягивает нас из придорожной стоянки на трассу. За окном — тёмные ели, снежная крошка в свете фар и звёзды, которые в Москве уже давно не видно.
— Москва и Питер, — говорит он, глядя на дальний свет, — это витрина. Километров через сто за МКАДом начинается совсем другая жизнь. Там воздух пахнет не бензином, а сеном, цены другие, и люди совсем по-другому смотрят в глаза.
Белгород — как в Европе, Омск — другая планета
— Еду я как-то с запчастями к комбайнам через Белгородскую область. Дороги ровные, поля как под линейку, в деревенской лавке — выбор лучше, чем в некоторых городах. Люди одеты аккуратно, у дворов стоят новые машины. А потом — 3 тысячи километров, и Омская область. Магазин с хлебом и тушёнкой, полузакрытые дома, но если поломка — помогут.
Он рассказывает, как в посёлке из трёх десятков домов у него встал генератор. Местный мужик привёл к деду Васильичу. Полчаса — и всё работает. На вопрос «Сколько должен?» — только рукой махнул: «Да ничего. Ты же не местный».
— У нас, — усмехается он, — даже карта России делится не на области и края, а на «где помогут» и «где пройдут мимо».
Якутия, мороз и снегоход
— Было дело, зима, Якутия, минус сорок. Фура замерла на трассе. Связи нет, до ближайшего села километров пятнадцать. Думаю, ночь будет длинная. И вдруг из снежной пелены выныривает якут на снегоходе. «Поехали ко мне. Разберёмся утром». У него дома тепло, дети бегают, суп на плите. Утром мужики всем селом пришли чинить машину. Никто о деньгах даже не вспомнил. В тайге людей не бросают.
Он замолкает. Дорога уходит в темноту, и я понимаю: иногда Россия — это просто правильный человек в нужный момент.
Экономика по весам, а не по отчётам
— Везу лес из Архангельска — по бумаге одна цена, на деле — в три раза выше. С зерном так же, с металлом. Половина экономики страны мимо статистики идёт. Самый богатый район, что видел — село под Белгородом. Там у каждого второго новый внедорожник, и всё за наличку. Урожай — золото, земля кормит, руки работают.
— А вот в некоторых городах Урала, — кивает он, — заводы гудят, зарплаты неплохие, а денег у людей нет. Всё уходит в кредиты, коммуналку и бутылку. Богатство рядом, а не в руках.
Где ровно, а где стиральная доска
— Дороги — зеркало власти. Белгород, Краснодар, Татарстан — катись хоть с закрытыми глазами. Алтай — красиво, аж дух перехватывает. А вот есть места… не буду называть, чтобы никого не обижать. Там двадцать лет ездишь по тем же ямам.
Он поворачивает ко мне голову:
— Знаешь, по хорошей дороге можно за двадцать часов до Екатеринбурга добраться. По плохой — и суток мало.
— А вот Мордовия, например, — усмехается он, — дороги там хорошие, но водят… как будто одни на планете.
Жизнь без суеты
— Меня всегда удивляло: почему из деревень не едут в города. А потом понял. Там свой дом, огород, соседи, которых знаешь с детства. Чистый воздух. В городе — пробки, съёмная квартира и вечная спешка. Русский человек не любит суету.
— У меня в деревне знакомый, — добавляет он, — на тракторе ездит, который сам собрал из запчастей. У него гараж — музей инженерной мысли. В городе он был бы дворником, а дома — главный механик на селе.
Сибирские уроки осторожности
— Братск — Усть-Кут, зимник, метель так лупит, что на вытянутую руку не видно. Три дня ждали бульдозер. Топливо экономили, в кабине минус, на улице — тридцать семь. Там понимаешь: торопиться — значит подписаться в списке погибших.
— Животных много? — спрашиваю.
— Лоси — как местная полиция, ходят где хотят. Глухари по обочине прогуливаются. Увидел знак — сбрось скорость, не геройствуй.
— А однажды, — смеётся он, — за мной гусь бежал километра два. Видимо, хозяин забыл, что он птицу кормил, а она решила — буду гнать до конца смены.
Как груз может убить
— Груз клади равномерно. Иначе прицеп пойдёт своей жизнью. Ветер боковой — и он тебя просто утащит. А фура — не «Жигули», тормозной путь не прощает ошибок.
Он на секунду хмурится:
— И ещё. Эти их графики… Пенза — Домодедово за десять часов зимой? Смешно. Я не гнал. Опоздал, но приехал. И груз приехал. Живым грузом.
Россия глазами колёс
За окном меняются области, города, вывески. А голос рядом собирает всё это в одно целое.
— Россия не идеальна, но она настоящая. Сложная, противоречивая, но своя. Хочешь её узнать — не смотри телевизор. Садись за руль и едь по просёлкам. Там, в пыли и гравии, и живёт страна, которой можно гордиться.
Мы катим дальше, фары выхватывают из темноты очередной поворот, и мне кажется, что эта дорога — бесконечна.