Первая трещина в нашем семейном счастье появилась задолго до свадьбы, в тот самый день, когда Андрей впервые пришел ко мне домой. Я тогда снимала маленькую однокомнатную квартиру на окраине города, и его визит стал для меня целым событием. Тщательно убралась, приготовила его любимые сырники, даже купила новые свечи — те самые, с ароматом ванили и корицы.
— Ты сегодня такая красивая, — прошептал Андрей, целуя меня в дверном проеме. Его губы пахли мятной жвачкой, а в глазах отражались блики от гирлянды, которую я специально повесила над диваном.
Мы не успели даже толком сесть за стол, как раздался телефонный звонок. Андрей нахмурился, увидев имя на экране, но все же ответил:
— Да, мам?
Из трубки донесся такой громкий крик, что я услышала его даже на расстоянии:
— Ты где?! Я весь пол в прихожей вымыла, а ты опять нанес песка! Немедленно возвращайся и вытри за собой!
Андрей покраснел до корней волос. Его пальцы сжали телефон так сильно, что костяшки побелели.
— Мам, я у Наташи. Мы только сели ужинать...
— Мне все равно! — перебила его мать. — Ты знаешь, как я терпеть не могу эту грязь! Если через полчаса тебя здесь не будет, можешь не приходить вообще!
Связь прервалась. В квартире воцарилась гнетущая тишина. Андрей не поднимал глаз, будто на полу между нами лежало что-то стыдное и мерзкое.
— Извини, — пробормотал он. — Она просто очень чистоплотная...
Я заставила себя улыбнуться:
— Ничего страшного. Сыночек должен слушаться маму, да?
Тогда мне казалось, что это всего лишь забавный случай. Я и представить не могла, что этот звонок станет первым в длинной череде "звоночков", которые в итоге разобьют нашу семью вдребезги.
Следующий "звоночек" прозвенел через полгода, когда мы приехали поздравить Валентину Петровну с Восьмым марта. Было ровно час дня — мы специально выспались после ночной смены, купили огромный букет роз и коробку дорогих конфет.
— С праздником, мам! — Андрей радостно протянул цветы.
Валентина Петровна стояла на пороге в старом халате, хотя обычно даже в магазин выходила накрашенная и в туфлях на каблуках. Ее лицо исказилось от обиды:
— Кого это вы решили поздравить в такое время? Настоящие дети приходят к матерям с утра! Вы что, меня за старуху держите?
— Мам, мы же ночью работали, — попытался объясниться Андрей, но его голос звучал виновато, будто он и вправду совершил нечто ужасное.
— Ну конечно, работа важнее родной матери! — свекровь швырнула букет на пол. — Убирайтесь отсюда! Я даже чай вам наливать не стану!
Я стояла как парализованная, глядя на розы, рассыпавшиеся по грязному половику. Андрей же начал заискивающе улыбаться:
— Мамочка, ну не сердись... Мы же не специально...
В тот момент я впервые увидела, как мой сильный, уверенный в себе мужчина превращается в виноватого мальчишку. Его плечи ссутулились, голос стал выше, а в глазах появилось что-то раболепное. Меня передернуло.
По дороге домой я попыталась заговорить об этом:
— Андрюш, а почему ты так...
— Оставь, — резко оборвал он меня. — Ты ее не понимаешь. Она одна меня вырастила, отдала мне всю жизнь. Мы должны ее уважать.
Я замолчала, но в душе что-то ёкнуло тревожно. Как будто под ногами внезапно появилась трещина, и я уже не могла быть уверена, куда ступить следующим шагом.
Но самый громкий "звоночек" прозвенел прошлым летом, когда бабушка Андрея попросила нас привезти на дачу бутылки с водой. Старушка жила одна в старом деревянном доме без водопровода, и мы регулярно помогали ей с провизией.
Тот день выдался невыносимо жарким. Мы с Андреем, взмокшие и уставшие, загрузили в машину три ящика минералки и отправились в путь. Дорога заняла почти два часа — в пробках я даже задремала, положив голову Андрею на плечо.
— Приехали, спящая красавица, — ласково разбудил он меня, целуя в макушку.
Бабушки не оказалось дома — она оставила записку, что ушла к соседке за вареньем. Мы занесли воду в дом и решили немного отдохнуть в саду перед обратной дорогой.
Сад бабушки был настоящим оазисом — яблони, груши, кусты смородины и малины. Последняя как раз поспела — крупные, сочные ягоды манили своим ароматом.
— В детстве мы с ребятами воровали малину у соседей, — засмеялся Андрей, срывая ягоду. — Хозяин гонялся за нами с метлой.
— Воруем снова? — подмигнула я, протягивая ладонь за следующей ягодой.
Мы смеялись, облизывали сладкие пальцы и чувствовали себя детьми, сбежавшими от взрослых проблем. В тот момент я впервые за долгое время ощутила, что мы с Андреем — одна команда.
Но иллюзия разрушилась через тридцать минут, когда раздался звонок Валентины Петровны. Андрей побледнел, увидев имя на экране.
— Мам? Что случилось?
— Как вы смели?! — крик был таким громким, что я услышала его даже без громкой связи. — Это же бабушкина малина! Вы что, воровать приехали? Соседка только что позвонила, сказала, что вы весь куст обобрали!
Андрей вдруг начал заикаться:
— М-мам, мы же просто несколько ягод... Бабушка всегда разрешает...
— Молчать! — рявкнула свекровь. — Немедленно возвращайтесь! И чтобы к вечеру было два килограмма малины на столе! Своей, купленной!
Он положил трубку и опустил голову. Я ждала, что он рассмеется, скажет что-то вроде "Ну и ну, мать у меня!" Но вместо этого Андрей тяжело вздохнул:
— Надо ехать в магазин. Или на рынок. Мама права — нельзя было без спроса.
Я почувствовала, как во рту пересохло, а в висках застучало.
— Ты серьезно? Мы привезли бабушке воду, помогли, а теперь должны оправдываться за несколько ягод? Да ты с ума сошел!
Его лицо исказилось от злости:
— Хватит! Ты никогда не понимала мою семью! Мама одна меня подняла, она имеет право...
— Право на что? — перебила я. — На то, чтобы ты в тридцать лет боялся съесть ягоду без ее разрешения? Ты взрослый мужчина или маменькин сынок?
Мы молча доехали до ближайшего супермаркета, купили две коробки малины по бешеной цене и отвезли Валентине Петровне. Она встретила нас с торжествующим видом, как генерал, принявший капитуляцию врага.
— Вот видишь, Андрюша, — сказала она, ласково поглаживая сына по голове. — Всегда слушай маму. А то женился на первой встречной, и что? Только проблемы.
В тот вечер я впервые задумалась о разводе. Лежа в постели спиной к мужу, я вспоминала все "звоночки", которые так упорно игнорировала. Песок под обувью. Поздравление в час дня. Малина. И сотни других мелочей, которые складывались в одну ужасающую картину.
Андрей спал, посапывая носом. В лунном свете он выглядел таким беззащитным, таким... маленьким. И я вдруг поняла, что вышла замуж не за мужчину, а за вечного мальчика, который никогда не осмелится перечить своей матери.
Утром я собрала чемодан. Андрей стоял в дверях, бледный, с трясущимися руками.
— Ты... ты правда уходишь?
— Да, — ответила я, поправляя ремень на сумке. — Я не хочу всю жизнь быть второй женщиной в твоем сердце. Первое место уже занято.
— Но... мама...
— Вот именно, — перебила я его. — Всегда будет "но мама". Прощай, Андрей.
Я вышла на улицу, где светило яркое июльское солнце. В груди было больно, но вместе с тем — невероятно легко. Как будто я наконец сняла тяжелый рюкзак, который таскала за собой много лет.
А впереди была новая жизнь. Без "звоночков". Без вечных оправданий. Без страха съесть чужую малину.