Глеб стоял у окна, наблюдая за дождем, стекающим по стеклу мутными ручьями. Внутри было неспокойно. Тревога, как голодный зверь, грызла изнутри, не давая покоя. Три месяца назад его мир рухнул.
Все началось с обычной рабочей поездки. Глеб заехал в цветочный магазин купить жене Татьяне ее любимые кремовые розы. И увидел ее. Она стояла у витрины, а перед ней – молодой человек, лет двадцати, держал в руках огромный букет алых роз. Они улыбались друг другу, и это была не просто дружеская улыбка. Это была искра, фейерверк, что-то, чего Глеб давно не видел в глазах жены, когда она смотрела на него.
В тот момент мир перевернулся. Ревность, как яд, растеклась по венам. Все сомнения, которые он до этого пытался игнорировать, вырвались на свободу. Вечером, когда Татьяна вернулась домой, Глеб не смог сдержаться. Сорвался. Обвинения сыпались, как град. Татьяна молчала, смотрела на него усталыми глазами. В конце концов, она просто сказала: "Если ты так решил, пусть будет так. Я согласна на развод".
Он ожидал отрицания, оправданий, слез. Но получил лишь холодное согласие.
После ее ухода в доме воцарилась тишина. Гнетущая, давящая тишина. Особенно тяжело было из-за дочери, маленькой Катюши. Она боготворила мать, и каждое утро спрашивала: "Папа, а когда мама вернется?". Глеб не знал, что ей отвечать.
Три месяца он жил, словно в тумане. Работал на автомате, ужинал в одиночестве, засыпал с мыслями о Татьяне и том молодом человеке с розами. Наконец, он решил подать на развод. Хватит мучить себя.
Он шел по улице, направляясь в юридическую консультацию, когда увидел ее. Сестру Татьяны, Алену. Они не общались после ухода Татьяны. Алена всегда считала Глеба черствым и невнимательным.
"Глеб, привет. Как ты?" – спросила она, и в ее голосе звучала какая-то странная нотка.
"Здравствуй, Алена. Жив. Катюша скучает по Татьяне".
Алена вздохнула: "Ты знаешь, Глеб… ты слишком поспешил. Татьяна… она не такая, какой ты ее представил".
"Алена, не начинай. Я видел все своими глазами".
"Не все, Глеб. Ты видел лишь часть правды. Поговори с ней. По-человечески".
Этот разговор засел у Глеба в голове. "Поговорить? О чем?" Но что-то внутри заставило его отложить поход к юристу и позвонить Татьяне.
Встретились они в кафе, где когда-то отмечали годовщину свадьбы. Татьяна похудела, в глазах – усталость.
"Татьяна, я хочу знать правду. Кто он был, тот парень с розами?" – спросил Глеб, стараясь говорить спокойно.
Татьяна опустила глаза: "Он… он мой сын".
Глеб замер. "Сын? Какой сын?"
И Татьяна рассказала. Рассказала о том, что в семнадцать лет забеременела. Родители настояли на том, чтобы она отдала ребенка в детский дом. Она не могла этого сделать, но и против воли родителей пойти не смогла. Долгие годы она жила с этой болью, с этим секретом. Потом встретила Глеба, вышла замуж, родила Катюшу. И все эти годы боялась рассказать ему правду. Боялась осуждения, непонимания. А три месяца назад ее сын, Макар, нашел ее. Он вырос, стал взрослым и захотел узнать свою мать. Татьяна скрывала его существование от Глеба, боясь, что он не поймет и не примет ее прошлое.
Глеб молчал, переваривая услышанное. Все встало на свои места. Но вместо облегчения пришла новая боль. Боль Татьяны, ее страх, ее тайная рана. Он понял, что в тот злополучный день увидел лишь вершину айсберга. Увидел лишь то, что хотел увидеть.
"Почему ты сразу не сказала?" – спросил он, наконец.
"Я боялась, Глеб. Боялась потерять тебя. Боялась, что ты не сможешь простить мне, что я бросила ребенка".
Слезы текли по ее щекам. Глеб взял ее руку в свою.
"Татьяна… Я не знаю, что будет дальше. Но я хочу попытаться понять. Попытаться простить. Попытаться вернуть тебя. Ради Катюши. И ради тебя самой".
Дождь за окном стих. На небе появилась робкая радуга. И в сердце Глеба зародилась надежда. Надежда на то, что даже из руин можно построить что-то новое, что-то настоящее. Что-то, что будет стоить того, чтобы за него бороться.