— И это все?
Голос Карины, обычно воркующий, как у сытой кошечки, сейчас звенел натянутой струной. Антон замер с чашкой кофе на полпути ко рту. Утренний свет мягко заливал их кухню, играя бликами на глянцевых фасадах новенького гарнитура. Еще пять минут назад это утро казалось ему идеальным.
— В смысле, «все»? — переспросил он, стараясь говорить спокойно. — Это аванс, Карин. Вторая часть будет, как обычно, двадцать пятого.
Карина отодвинула свой нетронутый салат с авокадо и скрестила руки на груди. Ее шелковый халатик цвета пыльной розы драматично распахнулся, открывая безупречные ноги. Она знала, как это действует на Антона. Но сейчас он не смотрел. Он смотрел на экран своего смартфона, где черным по белому светилась сумма зачисления. Сумма, которая его вполне устраивала. До этого момента.
— Антош, ну это же смешно! — она цокнула языком. — Я вчера Светино кольцо видела. Новое. С брюликом. А ты мне давно вообще ничего не дарил… И куда мы с тобой поедем в отпуск? Опять на дачу к твоей маме, огурцы подвязывать? Любимый, ты мало зарабатываешь! Неужели мне придется на работу выходить?
Последняя фраза прозвучала так, будто речь шла о ссылке на каторгу. Антон медленно поставил чашку на стол. Кофе показался горьким. Он смотрел на ее точеный профиль, на идеальный маникюр, на легкий домашний халатик, который стоил как половина его ежемесячного жалования, и чувствовал, как внутри что-то обрывается. Десять лет он вкалывал, чтобы у его Карины было все. Не олигархические замашки, конечно, но крепкий, уверенный комфорт. Квартира без ипотеки, хорошая машина, возможность не думать о ценах в супермаркете и покупать те платья, которые хочется. Он думал, что этого достаточно. Он ошибся.
— Я устал, Карин, — тихо сказал он.
— Все устали, милый. А деньги сами себя не заработают.
Он молча поднялся, подошел к окну и несколько секунд смотрел на утренний город. Машины ползли в пробках, люди спешили по своим делам. Все куда-то бежали, суетились, зарабатывали. А его Карина хотела, чтобы этот поток золотом вливался в их квартиру, не требуя от нее никаких усилий. Просто потому, что она красивая.
В его голове созрел план. Дерзкий, рискованный, может быть, даже жестокий. Но другого выхода он не видел. Он должен был что-то сделать, иначе эта разъедающая душу претензия сожрет остатки их брака.
Он повернулся к жене. В его глазах было что-то новое. Не обида. Не гнев. А холодный, расчетливый блеск.
— Хорошо. Я тебя услышал. На работу тебе выходить не придется. Более того, я готов платить тебе зарплату.
Карина удивленно моргнула. На ее лице проступило любопытство.
— Это как? Ты откроешь мне фирму? Бутик? Салон красоты?
— Нет. — Антон покачал головой. — Гораздо проще. Я буду платить тебе за твою работу. За твой домашний труд. У нас будет... производственный роман. Прямо здесь, на этой кухне.
Он взял салфетку и ручку.
— Итак, давай составим прайс. Чистая квартира, три раза в день свежая еда, выглаженные рубашки... Думаю, это потянет на определенную сумму. Но! — он поднял палец. — Будут и штрафы. За подгоревшие котлеты, за пыль на полках, за плохое настроение по утрам. Все по-взрослому, Карина. Трудовой договор, так сказать. Начнем с завтрашнего дня?
*****
Карина сначала решила, что он шутит. Или сошел с ума. Но Антон был предельно серьезен. Вечером он принес распечатанный на принтере лист, озаглавленный «Тарифная сетка для домашнего менеджера Карины Игоревны».
Там было все.
— Приготовление завтрака (сложность 1) — 200 рублей.
— Приготовление обеда из трех блюд (сложность 3) — 700 рублей.
— Стирка и глажка одного комплекта постельного белья — 400 рублей.
— Идеально выглаженная рубашка — 150 рублей/штука.
— Ежедневная влажная уборка — 500 рублей.
Отдельным пунктом, который Антон вписал с особым, едким удовольствием, шли «Бонусы и взыскания». За эфемерное «создание атмосферы уюта и душевного спокойствия» — а по-простому, за улыбку вместо кислой мины — он великодушно назначил премию в тысячу рублей. Но куда изобретательнее был раздел штрафов. Пункт «необоснованные претензии и демотивирующие сравнения» бил точно в цель: любой вздох о колечке подруги или о чужом отпуске на Мальдивах — и со счета Карины списывались весомые 500 рублей. За каждый инцидент.
— Ты... ты серьезно? — выдохнула Карина, пробегая глазами по списку.
— Абсолютно. — Антон достал из кошелька пачку наличных. — Вот твой стартовый капитал на продукты. Остальное — по результатам. В конце месяца подведем итог. Увидишь, ты сможешь заработать себе не только на кольцо, как у Светки, но и на Мальдивы. Все в твоих руках, дорогая.
Первые дни Карине это казалось забавной игрой. Она всегда была хорошей хозяйкой, и теперь ее таланты наконец-то монетизировались! Она порхала по квартире с тряпкой, напевая мелодии из сентиментальных фильмов. Кухня благоухала ароматами сложных блюд, которые она выискивала в интернете. По утрам Антона ждал не только идеальный завтрак, но и его жена в сногсшибательном пеньюаре. Это входило в «создание атмосферы», как она решила.
В первую неделю она «заработала» почти пятнадцать тысяч. Антон исправно переводил ей деньги на карту каждый вечер, сопровождая платеж комментарием: «Оплата по счету №...». Карина хвастливо отправила скриншот подруге Светке.
— Смотри, мой меня ценить начал! В денежном эквиваленте. Даже премию выписал!
Светка, конечно, не поняла всей схемы, но поздравила. А Карина почувствовала азарт.
Но игра быстро перестала быть веселой.
Началось с мелочей.
— Карин, суп сегодня пересолен. Это минус сто рублей, по пункту «брак на производстве», — как бы между прочим сказал Антон за ужином.
Карина хотела возмутиться, но увидела его спокойный взгляд и промолчала.
Через день он провел пальцем по карнизу и продемонстрировал пыль.
— Уборка была некачественной. Штраф триста рублей.
— Да кто там вообще смотрит?! — вспылила она.
— Я смотрю, — ровным тоном ответил Антон. — Я — твой работодатель. И я хочу получать качественную услугу за свои деньги.
Ее мир, уютный и предсказуемый, начал рушиться. Она больше не была любимой женщиной в своем доме. Она стала наемным работником. Антон перестал говорить ей комплименты просто так. Теперь он говорил: «Спасибо, услуга оказана качественно». Он больше не обнимал ее, проходя мимо. Вместо этого он мог придирчиво осмотреть воротничок своей рубашки.
Карина начала ненавидеть готовку, уборку, глажку. Все то, что раньше делала с легким сердцем. Теперь каждое движение имело свою цену. Или свой штраф. Она чувствовала себя букашкой под микроскопом. Она стала нервной и раздражительной.
Однажды вечером Антон пришел с работы уставший. Карина, замотавшись за день, не успела приготовить ужин, просто заказала пиццу.
— Что это? — спросил Антон, глядя на коробку.
— Ужин, — бросила Карина. — У меня сегодня не было вдохновения.
— Понятно. Значит, сегодня оплата по тарифу «0». И штраф за «невыполнение прямых обязанностей». Итого минус тысяча рублей.
— Да ты!.. — задохнулась она от ярости. — Ты издеваешься?! Я весь день квартиру драила! Я тебе не рабыня!
Она схватила со стола тот самый распечатанный прайс и швырнула ему в лицо.
— Подавись ты своими деньгами, тиран! Я думала, ты меня любишь! А ты... ты меня покупаешь и продаешь в моем же доме!
— А чего ты хотела, Карина? — голос Антона был тихим, но в нем звучала сталь. — Ты же сама первая начала переводить наши отношения в денежный эквивалент. «Ты мало зарабатываешь». Это ведь твои слова? Ты первая выставила мне ценник. И он тебя не устроил. Я просто принял твои правила игры. Ты хотела, чтобы я зарабатывал больше? Что ж, я нашел способ сократить расходы. Очень эффективный, надо сказать.
Он говорил спокойно, но Карина видела, как ходят желваки на его скулах.
— Ты жаловалась на отсутствие у меня амбиций, — продолжал он. — А в чем твои амбиции, Карин? Сидеть дома, листать соцсети и сравнивать свою жизнь с чужой, отфотошопленной? Ты хоть раз спросила, чего я хочу? О чем мечтаю? Я десять лет пахал, чтобы ты ни в чем не нуждалась. А в благодарность получил упрек, что я «не дотягиваю». Что ж, я показал тебе, что такое работа. И что такое оценка этой работы. Нравится?
Он смотрел на нее в упор, и Карина впервые увидела в его глазах не привычную любовь и обожание, а горькое разочарование. И в этот момент она поняла. Поняла все.
Не то, что она была неправа. Не то, что он был жесток. Она поняла, что они оба заигрались. Она — в капризную принцессу, он — в заботливого пажа. И эта игра разрушила то настоящее, что было между ними. Она смотрела на мужа, которого знала, казалось, всю жизнь, и видела перед собой чужого, незнакомого мужчину. И самое страшное — она понимала, что сама его таким сделала.
Она хотела что-то сказать, оправдаться, закричать. Но вместо этого просто села на стул и заплакала. Тихо, без надрыва. Слезы текли по щекам, смывая не только тушь, но и многолетнюю спесь. Она плакала о том кольце, которое ей было так нужно. О Мальдивах, которые казались смыслом жизни. О том, что, гоняясь за блестящей мишурой, она чуть не потеряла единственное, что имело реальную ценность.
Антон стоял и смотрел на нее. Его «производственный эксперимент» подошел к концу. Он добился своего — она все поняла. Но глядя на ее ссутулившиеся плечи, на то, как она, такая всегда идеальная, размазывает по лицу слезы, он не чувствовал удовлетворения победителя. Он чувствовал только щемящую пустоту. Он сломал ее любимую игрушку, но вместе с ней, кажется, сломал и что-то внутри них обоих.
Прошла неделя. В доме воцарилась звенящая тишина. «Тарифная сетка» валялась в мусорном ведре. Антон больше не проверял чистоту и не перечислял деньги. Карина молча готовила простые ужины, которые они ели, не глядя друг на друга. Атмосфера была тяжелее свинца. Игра кончилась, но никто не знал, что делать дальше.
А потом, в субботу утром, Антон, войдя на кухню, замер на пороге. Карина стояла у плиты и пекла его любимые тонкие блинчики. Не из меню, не за деньги. Просто так. На ней был его старый растянутый свитер, а не шелковый халат. Она повернулась, и их глаза встретились.
— Я... я тут подумала, — тихо начала она, смущенно теребя край свитера. — Я вчера отправила резюме. На администратора в фитнес-клуб. Меня на собеседование позвали.
Она замолчала, ожидая его реакции. Гнева? Сарказма? Удовлетворения?
Антон подошел к ней, взял ее руки в свои. Ее пальцы были холодными.
— А блинчики? — так же тихо спросил он. — Они входят в соцпакет?
Карина подняла на него заплаканные глаза, и в них мелькнула едва заметная улыбка. Первая за эту бесконечную неделю.
— Нет. Блинчики — это бонус. За создание атмосферы... семейного уюта.
🎀Подписывайтесь на канал. Ставьте лайки😊. Делитесь своим мнением в комментариях💕