Предыдущая часть:
Людмила Васильевна, отхлебнув травяного чая из старенькой фарфоровой чашки, аккуратно поставила её на стол и продолжила, её слова дрожали от тёплой ностальгии:
— Когда мои внуки были совсем крохами, я шила им всё подряд: игрушки, платьица, штанишки. Они радовались каждому новому мишке, а теперь им подавай новомодные гаджеты. Но твоя идея, Марина, добавлять игрушки к букетам — это же находка! Это как вернуть людям частичку детской радости.
Марина, сидя напротив за кухонным столом, улыбнулась, чувствуя, как её сомнения растворяются под теплом слов пожилой женщины. Она представила, как Людмила Васильевна, с её богатым опытом, может привнести в её работы что-то новое, особенное. Её пальцы невольно коснулись края скатерти, словно ища опору в этом новом начинании.
— Думаете, из этого правда что-то получится? — спросила она, поправляя выбившуюся прядь волос, её тон был мягким, но выдавал неуверенность. — Я до сих пор не верю, что мои зверушки кому-то так нравятся.
— Получится, и ещё как! — уверенно ответила Людмила Васильевна, её глаза загорелись энтузиазмом. — Ксюша показала мне твои работы. Они сделаны с душой, а это ценится превыше всего. Давай попробуем работать вместе? Я могу кроить, шить, подсказывать, если нужно. Мне это только в радость.
Марина задумалась, её глаза скользнули по узорам на скатерти. Ей нравилась искренность Людмилы Васильевны, её неподдельный интерес, но мысль о чужом человеке в доме вызывала лёгкую неловкость. Она представила, как Владимир, вернувшись из командировки, увидит незнакомую женщину за их швейным столом, и его брови привычно нахмурятся. Ей вспомнился их недавний разговор, когда она упомянула о покупке новых тканей, а он лишь рассеянно кивнул, уткнувшись в телефон.
— Надо поговорить с Володей, — наконец произнесла она, её слова звучали тихо, почти виновато. — Он не всегда рад гостям, особенно когда его нет дома.
— Это мы уладим, — подмигнула Людмила Васильевна, отмахнувшись от её слов с лёгкой улыбкой. — Зови меня, когда он в разъездах. Я не из тех, кто навязывается. Поверь, я знаю, как быть незаметной.
Марина кивнула, чувствуя, как её тревоги отступают под напором этой уверенности. Она уже представляла, как они с Людмилой Васильевной сидят в её мастерской, обсуждая новые дизайны игрушек, а комната наполняется шуршанием ткани и стуком швейной машинки. Её сердце слегка потеплело от этой картины.
— Хорошо, давайте попробуем, — решилась она, её губы тронула лёгкая улыбка. — Но я сразу предупрежу: если что-то пойдёт не так, я лучше продолжу одна.
— Договорились, — рассмеялась Людмила Васильевна, протягивая ей руку. — Увидишь, мы найдём общий язык.
Вечером того же дня Марина вернулась домой и застала Владимира за сборами. Он аккуратно складывал рубашки в чемодан, его движения были быстрыми, но выверенными, словно он выполнял привычный ритуал. Очередная командировка маячила на горизонте, и Марина, глядя на него, ощутила знакомую тень раздражения. Она прислонилась к дверному косяку, скрестив руки, и её мысли невольно вернулись к их последней ссоре, когда она упрекнула его в невнимании, а он лишь отмахнулся, сославшись на работу.
— Опять уезжаешь? — спросила она, стараясь держать тон ровным, но в её словах проскользнула усталость.
— Да, на три дня, — ответил Владимир, не поднимая глаз от чемодана. — Надо закрыть пару сделок. Ты же знаешь, сейчас каждый контракт ценится высоко.
— Знаю, — буркнула Марина, её пальцы сжали край рукава. — Но ты почти не бываешь дома.
Владимир вздохнул, защёлкивая замок чемодана. Он повернулся к ней, его лицо выражало смесь усталости и терпения.
— Марин, я стараюсь для нас, — произнёс он, его слова были мягкими, но с твёрдой ноткой. — Нам нужны деньги, особенно если… ну, ты понимаешь, о чём я.
Марина отвернулась, её глаза остановились на окне, за которым сгущались сумерки. Она понимала, что он намекает на их мечту о ребёнке, но его слова только усиливали её внутреннее напряжение. Ей вспомнился их первый год брака, когда они могли часами говорить о будущем, сидя на кухне с кружками чая. Теперь же его слова казались формальностью, лишённой былой теплоты.
— Я не спорю, — ответила она, стараясь говорить спокойно. — Просто… иногда кажется, что ты избегаешь меня.
— Не начинай, пожалуйста, — перебил Владимир, его брови слегка нахмурились. — Я делаю всё, что могу. Давай не будем ссориться перед моим отъездом, ладно?
Марина кивнула, но её внимание осталось прикованным к полу. Она не хотела очередной ссоры, но чувство, что они всё больше отдаляются друг от друга, становилось невыносимым. Она вспомнила, как год назад, после очередной неудачной попытки зачать ребёнка, они сидели на кухне, и он обещал, что всё наладится. Тогда его слова казались искренними, но теперь они звучали как пустые обещания.
На следующий день, когда Владимир уехал, Марина пригласила Людмилу Васильевну. Пожилая женщина пришла с небольшой сумкой, в которой аккуратно лежали её швейные принадлежности: ножницы, нитки, иголки и старенький напёрсток, потемневший от времени. Они расположились в комнате, которую Марина называла своей мастерской. Людмила Васильевна с неподдельным интересом разглядывала ткани, бусины и выкройки, разбросанные по столу, её пальцы осторожно касались мягкого меха.
— Ну, показывай, как ты это делаешь, — сказала она, усаживаясь рядом и поправляя очки. — Хочу понять твой стиль, чтобы не испортить задумку.
Марина начала объяснять, показывая, как она вырезает лапки, пришивает глазки-бусинки и набивает игрушки синтепоном. Людмила Васильевна внимательно слушала, иногда задавая вопросы или предлагая свои идеи — например, добавить маленькие бантики или использовать ткань с ярким узором. К концу дня они сшили двух новых зайчиков, и Марина не могла не признать, что с помощницей работа пошла быстрее и легче.
— Ты молодец, — похвалила Людмила Васильевна, разглядывая готовую игрушку, её глаза блестели от удовольствия. — У тебя лёгкая рука, Марина. А я могу взять на себя мелкие детали, чтобы ты не тратила время на рутину.
— Спасибо, — улыбнулась Марина, её щёки слегка порозовели от похвалы. — Я рада, что Ксюша вас посоветовала.
— Ксюша — хорошая девочка, — кивнула Людмила Васильевна, но её тон стал чуть задумчивым. — Только, знаешь, она порой слишком много на себя берёт. Я тут подумываю, может, к дочке за границу съездить. Она давно зовёт, а мне одной тут тоскливо. Хочу оставить после себя что-то хорошее, вроде твоего дела.
Марина вопросительно посмотрела на неё, её брови слегка приподнялись. Слова о возможном отъезде Людмилы Васильевны вызвали лёгкую тревогу, но она решила не углубляться в эту тему.
— Вы правда хотите уехать? — спросила она, её тон был мягким, почти осторожным.
— Пока только думаю, — махнула рукой Людмила Васильевна, её улыбка стала чуть грустной. — Но не переживай, я ещё тут. Давай шить, а там жизнь сама покажет.
Они продолжили работать, и вскоре комната наполнилась лёгким шуршанием ткани, стуком швейной машинки и их неспешной беседой. Людмила Васильевна рассказала, как в молодости шила костюмы для местного театра, а один раз даже сделала платье для актрисы, которое потом попало в местную газету. Марина, смеясь, поделилась, как однажды пыталась сшить платье на школьном уроке труда, но оно вышло таким нелепым, что учительница до конца года ставила её в пример — как не надо шить.
Через неделю новая партия игрушек была готова. Марина отнесла их в цветочный салон, и Ольга Николаевна, увидев их, не смогла скрыть восторга.
— Марина, это просто чудо! — воскликнула она, разглядывая котика с аккуратным красным бантиком, её глаза блестели от энтузиазма. — Покупатели уже спрашивают, когда будут новые. Ты молодец, что так быстро справляешься.
— Не я одна, — призналась Марина, её щёки слегка порозовели. — Мне помогает знакомая, Людмила Васильевна. Она раньше работала портнихой, знает своё дело наизусть.
— Отлично! — Ольга хлопнула в ладоши, её лицо озарилось улыбкой. — Если так пойдёт, мы сможем расширить ассортимент. Может, подумаешь о своей мастерской? Я серьёзно, Марина, у тебя талант.
Марина засмеялась, но слова Ольги запали ей в голову. Она начала мечтать о чём-то большем, чем работа флористом. Ей виделась своя маленькая мастерская, где она могла бы создавать игрушки, не завися от салона. Но дома её ждал новый разговор с Владимиром. Он вернулся из командировки и, увидев коробки с тканями и бусинами, разбросанные по комнате, нахмурился.
— Что это за склад у нас дома? — спросил он, ставя чемодан у двери, его тон был усталым, с лёгкой досадой.
— Это для игрушек, — ответила Марина, стараясь говорить спокойно, её руки невольно сжали коробку с нитками. — Я шью их для салона, они хорошо продаются.
— Серьёзно? — Владимир приподнял бровь, его глаза смягчились, но в них всё ещё читалась настороженность. — И сколько ты на этом зарабатываешь?
— Пока немного, — пожала плечами Марина, поправляя коробку на столе. — Но Ольга говорит, что спрос растёт.
— Ну, это хорошо, — кивнул Владимир, но его слова звучали сдержанно, почти равнодушно. — Главное, чтобы тебе нравилось.
Марина хотела рассказать о Людмиле Васильевне, но что-то её остановило. Она боялась, что Владимир начнёт возражать против присутствия чужого человека в доме, особенно учитывая его усталость после поездок. Ей вспомнился момент, когда она однажды застала его за перепиской в телефоне, и его лицо осветила улыбка, которой он давно не дарил ей.
— Я просто хочу быть занятой, — сказала она, её глаза остановились на окне, за которым сгущалась темнота. — Чтобы не возвращаться к старым мыслям.
— Ты про ребёнка? — спросил Владимир, его тон стал тише, почти осторожным, но в нём чувствовалась лёгкая напряжённость.
Марина кивнула, чувствуя, как горло сжимается от непрошеных эмоций. Она не хотела снова поднимать эту тему, но его вопрос застал её врасплох.
— Не совсем, — ответила она, стараясь держать себя в руках, её пальцы сжали край стола. — Я просто хочу, чтобы у нас всё было хорошо.
Продолжение: