Этот случай произошёл со мной в далёком детстве, когда мне только-только исполнилось семь лет. Я сильно простудилась, и, несмотря на все старания родителей — травяные настои, горчичники, бесконечные таблетки и даже антибиотики, — болезнь не отступала. В итоге с диагнозом «прикорневая пневмония» меня отправили в детскую больницу. Я, как и любой ребёнок, отчаянно не хотела туда ложиться. Помню, как слёзы катились по щекам, пока я умоляла маму оставить меня дома, но выбора не было.
В больницу меня сопровождала бабушка — мой верный страж и утешитель. Нас положили в общую палату, где, кроме нас, находилось ещё пять или шесть детей. Все они были разными: кто-то шумел, кто-то капризничал, а кто-то, наоборот, молчал, уткнувшись в подушку. Но одна девочка сразу привлекла моё внимание. Она была худенькая, с тусклыми волосами, которые будто давно не знали расчёски. На вид она была старше меня, лет десяти, но какая-то… неухоженная, забитая. Она почти не разговаривала, не играла с другими детьми и, казалось, старалась быть незаметной.
Однажды я, набравшись смелости, подошла к ней с пачкой печенья, которое мама принесла мне в больницу. Протянула ей одно, улыбнулась: «Хочешь?» Она посмотрела на меня так, будто я предложила ей что-то странное, и тихо, почти шёпотом, ответила: «Мне нельзя». Я пожала плечами — ну, нельзя так нельзя, может, врачи запретили. Но что-то в её взгляде, таком пустом и отрешённом, заставило меня почувствовать себя неловко.
За всё время, что я провела в больнице, к этой девочке ни разу никто не пришёл. Это было странно и даже немного страшно. К другим детям постоянно наведывались родители, бабушки, друзья. Они приносили гостинцы, игрушки, книги, и палата наполнялась смехом и разговорами. А она… она просто лежала на своей кровати у окна, смотрела на улицу или на облупившуюся больничную стену. Иногда она вставала, чтобы сходить на процедуры или в столовую, но потом снова возвращалась к своей кровати и молчанию. Другие дети, кажется, тоже её сторонились — то ли из-за её странности, то ли просто потому, что она не искала общения. Постепенно и я перестала обращать на неё внимание. Она была как тень — тихая, незаметная, почти несуществующая.
Но одна ночь изменила всё. Это случилось за день до моей выписки. День прошёл как обычно: мы поужинали, вернулись в палату, медсёстры сделали уколы тем, кому они были назначены. Дети ещё немного пошумели, посмеялись, но вскоре все угомонились и заснули. Я тоже задремала, но среди ночи вдруг проснулась. Не знаю, что меня разбудило — ни звука, ни шороха, просто сон как рукой сняло. Я лежала и смотрела в потолок. Бабушка тихо посапывала на соседней койке, в палате было темно, только лунный свет пробивался через окно, заливая стену напротив мягким серебристым сиянием.
И вот тогда я увидела это. На стене, прямо напротив моей кровати, появилась тень. Она была странной, нечёткой, но явно напоминала человеческую фигуру — сгорбленную, как у старика или старухи. Тень двигалась медленно, словно плыла по стене, и от этого зрелища у меня по спине пробежал холод. Я замерла, боясь даже дышать, и смотрела, как она приближается. Сердце колотилось так сильно, что казалось, его стук разбудит всю палату. Когда тень поравнялась с моей кроватью, меня охватил такой страх, что я едва не закричала. Мне показалось, что она остановилась, будто заметила меня. Но нет — тень продолжила своё медленное движение и остановилась у кровати той самой девочки.
Я не выдержала. Забыв про всё, я бросилась к бабушке, вцепилась в неё и начала трясти. Она тут же проснулась, спросонья отругала меня за то, что я всех перебудила, и, обняв, уложила обратно спать. Я пыталась рассказать ей про тень, но слова застревали в горле, и я только промямлила что-то невнятное. Бабушка погладила меня по голове, велела не выдумывать и закрыть глаза. Я уткнулась в подушку, стараясь убедить себя, что мне всё привиделось, и в итоге заснула, убаюканная её тёплыми руками.
Утром я проснулась от странной суеты. В палате царил хаос: медсёстры бегали туда-сюда, кто-то из детей плакал, а старшая медсестра громко кричала, чтобы никто не выходил из палаты. Я повернулась к бабушке, которая уже сидела на кровати с серьёзным лицом. «Что случилось?» — шёпотом спросила я. Она посмотрела на меня, вздохнула и тихо сказала: «Соседка наша умерла, царство ей небесное».
У меня внутри всё оборвалось. Я сразу вспомнила ту тень, её медленное движение по стене, её остановку у кровати той девочки. Я не могла вымолвить ни слова, только смотрела на пустую кровать у окна, где ещё вчера лежала та странная, одинокая девочка.
Мы уехали из больницы в тот же день, даже не дождавшись всех формальностей с выпиской. Уже дома, через несколько дней, я решилась спросить бабушку про ту девочку. Она рассказала, что девочка была тяжело больна, не только физически, но и психически. Родных у неё либо не было, либо они не хотели её знать. Бабушка говорила, что той ночью у девочки внезапно подскочила температура, и к утру она «просто сгорела». Где были врачи и медсёстры в ту ночь, никто так и не объяснил.
Прошло много лет, но та ночь до сих пор живёт в моей памяти. Я часто думаю о той девочке — одинокой, молчаливой, забытой всеми. И о той тени. Что это было? Игра света? Моя детская фантазия? Или что-то иное, чему нет объяснения? Я не знаю. Но каждый раз, когда я вспоминаю её пустой взгляд и ту зловещую тень на стене, по коже бегут мурашки.