@Данная статья написана в 1859 году соучредительницей международной христианской благотворительной организации «Армия Спасения» Кэтрин Бут. Перевод на русский язык осуществил Сергей Лихошва.
Первое и самое распространённое возражение против публичных занятий спортом для женщин заключается в том, что они противоестественны и неженственны. Многие совершают распространенную ошибку, а именно смешивают природу с обычаем. Привычка, или обычай, создает видимость вещей. Для нас естественно то, что на самом деле очень неестественно; в то время как, с другой стороны, новизна и редкость заставляют очень естественные вещи казаться странными и противоречащими природе. Эта сила привычки настолько универсальна, что породила пословицу: «Привычка — вторая натура». Принимая во внимание новизну явления, мы не можем усмотреть ничего противоестественного или нескромного в том, что христианка, подобающим образом одетая, появляется на сцене или за кафедрой. По своей природе она, кажется, способна украсить собой и то, и другое.
Бог наделил женщину изящной фигурой и осанкой, обворожительными манерами, убедительной речью и, прежде всего, тонкой душевной организацией, и всё это, по нашему мнению, является выдающимися природными качествами для публичных выступлений. Мы признаём, что недостаток умственной культуры, оковы традиций, сила предрассудков и одностороннее толкование Писания до сих пор практически исключали её из этой сферы; но прежде чем объявить такую сферу деятельности противоестественной, необходимо доказать, что либо женщина не способна учить или проповедовать, либо обладание этой способностью и её использование делают её противоестественной в других отношениях; что, как только она осмеливается выйти на сцену или взойти на кафедру, она теряет утончённость и изящество, присущие женскому характеру. В то же время мы знаем множество примеров, когда она сохраняла всё, что наиболее ценится в её поле, и добросовестно выполняла обязанности, свойственные её сфере деятельности, и в то же время занимала достойное место среди многих наших самых полезных ораторов и писателей.
Почему женщина должна быть привязана исключительно к кухне и прялке, а мужчина — к полю и мастерской? Разве Бог и природа не определили для человека сферу труда — «возделывать землю и хранить её»? «И если часть мужского пола освобождается от такого рода труда на основании того, что они способны к интеллектуальным и нравственным занятиям, то мы должны иметь право требовать такой же привилегии для женщин; и мы не видим более противоестественного исключения в одном случае, чем в другом, или причин, по которым Бог в этом единственном случае наделил существо способностями, которые Он никогда не предназначал для него».
По-видимому, существует множество необоснованных опасений, что женщины, занимающие какие-либо должности, предполагающие публичность, утратят женственность из-за амбиций или тщеславия. Но почему женщину в большей степени, чем мужчину, обвиняют в амбициозности, когда она вынуждена использовать свои таланты на благо своего народа? Более того, её положение в качестве распространителей Евангелия гораздо выше, чем в любой другой общественной должности. Она сразу же оказывается защищена от всех грубых и неотесанных влияний и связей, а само её призвание направлено на то, чтобы возвысить и облагородить все самые нежные и женственные инстинкты её натуры. На самом деле тем, у кого была возможность наблюдать за характером и поведением женщин, проповедующих Евангелие, хорошо известно, что они были одними из самых дружелюбных, самоотверженных и ненавязчивых представительниц своего пола.
«Мы хорошо знаем, — говорит покойный мистер Герни, священник Общества Друзей, — что среди нас нет женщин, которые были бы более скромными, кроткими, дисциплинированными и послушными своим братьям, чем те, кто был призван своим Божественным Учителем к христианскому служению».
Кто осмелится обвинить святую мадам Гийон, леди Максвелл, талантливую мать Уэсли, миссис Флетчер, миссис Элизабет Фрай, миссис Смит, миссис Уайтмен или мисс Марш в том, что они ведут себя не по-женски или амбициозны? Некоторые из этих известных нам дам своими личными добродетелями украсили высшие круги общества и заслужили от друзей и врагов самые высокие похвалы за преданность, чистоту и сладость своей жизни. И всё же все они были более или менее публичными женщинами, и каждая из них проповедовала и увещевала, цитируя Священное Писание, перед смешанными группами мужчин и женщин. Несомненно, они были амбициозны, но их амбиции были сродни амбициям Всевышнего: Того, Кто «за радость, которая была пред Ним, претерпел крест, презрел позор, унизился перед людьми». Если бы у народа Божьего было больше таких амбиций.
Но, — говорят наши возражающие друзья, — как же так получается, что те, чьи имена вы упоминаете, и многие другие осмеливаются проповедовать, в то время как женское служение запрещено Словом Божьим? Это, безусловно, самое серьёзное возражение, которое нам приходится рассматривать, и, если оно может быть обосновано, мы должны немедленно и с радостью согласиться с ним. Но мы думаем, что сможем показать с помощью справедливого и последовательного толкования, что истинным является прямо противоположное мнение; что не только не запрещено публичное служение женщин, но оно абсолютно предписано как заповедью, так и примером в Слове Божьем.
Для начала мы выберем наиболее яркие и чёткие отрывки из Нового Завета, относящиеся к этой теме, начиная с 1-го послания к Коринфянам, глава 11. 4, 5: «Всякий, кто молится или пророчествует с непокрытой головой, бесчестит свою голову. Но всякая женщина, которая молится или пророчествует с непокрытой головой, бесчестит свою голову, ибо это то же самое, что обрить её», и т. д. «Характер, — говорит талантливый писатель, — пророчества, о котором здесь говорит апостол, определяется в 14-й главе Первого послания к Коринфянам, в стихах 3, 4 и 31». Читатель увидит, что это было направлено на назидание, увещевание и утешение верующих, а ожидаемым результатом было обращение неверующих и необразованных людей. Таковы были общественные обязанности женщин, которые допускал апостол, и таково было служение женщин, предсказанное пророком Иоилем и описанное как главная особенность евангельского устроения. Женщины, выступающие на богослужениях под влиянием Святого Духа, не претендуют на личную власть над другими. Они просто передают послания Евангелия, которые подразумевают послушание, смирение и ответственность, а не власть и могущество.
Доктор А. Кларк, комментируя этот стих, говорит: «Каким бы ни было значение молитвы и пророчества в отношении мужчины, они имеют точно такое же значение в отношении женщины! Так что по крайней мере некоторые женщины, как и некоторые мужчины, могли говорить с другими назидая, увещевая и утешая. И этот вид пророчества или учения был предсказан в Иоиле 2:28 и упомянут Петром (Деяния 2:17)». И если бы женщина не была наделена такими дарами, пророчество не могло бы исполниться. Единственное различие, отмеченное апостолом, заключалось в том, что у мужчины голова была непокрытой, потому что он был представителем Христа. У женщины голова была покрыта, потому что по Божьему замыслу она была в подчинении у мужчины, и потому, что и у греков, и у римлян, и у иудеев существовал закон, согласно которому ни одна женщина не должна была появляться на улице без покрывала. Таков был и остаётся обычай на всём Востоке, и никто, кроме публичных проституток, не ходит без паранджи. Если женщина появится на людях без паранджи, она опозорит свою голову — своего мужа. И она должна выглядеть так же, как те женщины, которым бреют волосы в наказание за прелюбодеяние.
Мы считаем, что приведённая выше точка зрения является единственно справедливой и основанной на здравом смысле интерпретацией этого отрывка. Если Павел не признаёт тот факт, что в первых церквях женщины действительно молились и пророчествовали, то его слова не имеют никакого смысла. А если он не признаёт их право делать это, диктуя, как они должны выглядеть во время молитвы, то мы оставляем за несогласными право извлекать какой-либо смысл из его слов. Если, согласно логике доктора Барнса, апостол, выступая против ненадлежащего и неприличного способа совершения обряда, запрещает сам обряд, то этот запрет распространяется как на мужчин, так и на женщин, поскольку Павел прямо осуждает мужчину, молящегося с покрытой головой, и женщину, молящуюся с непокрытой головой. С таким же успехом доктор мог бы утверждать, что, упрекая ту же церковь в неправильном проведении Вечери Господней (1 Кор. 11:20, 21), Павел запрещает всем христианам во все времена проводить её вообще.
Вопрос коринфян заключался не в том, должна ли женщина вообще молиться или пророчествовать (этот вопрос был решен в день Пятидесятницы), но в том, могут ли они, для удобства, делать это без покрывал. «Апостол любезно и ясно объясняет, что по законам природы и общества было бы неподобающе обнажать голову во время публичного богослужения. Мы считаем, что замечания доктора Барнса и других комментаторов в адрес этих женщин совершенно неуместны и необоснованны. Нет никаких указаний на то, что они когда-либо обнажали голову во время богослужения. Логичнее всего предположить, что они этого не делали и не стали бы делать, пока не узнали мнение Апостола по этому вопросу». У нас есть точно такие же доказательства того, что мужчины молились и проповедовали в шляпах, как и того, что женщины снимали вуали и распускали волосы, то есть доказательств нет вообще никаких.
Мы не можем не рассматривать это как яркое свидетельство силы предрассудков, ведь человек с такой ясностью ума и проницательностью, как доктор Барнс, должен был бы отнестись к этому отрывку иначе. Доктор, очевидно, чувствует шаткость своего положения и пытается, смешивая два отрывка, имеющих совершенно разное значение, опровергнуть аргумент, который можно вывести из первого. Мы хотели бы спросить доктора, на каком основании он делает следующее исключение: «Но это нельзя истолковывать как указание на то, что женщинам не следует говорить или молиться на собраниях, где присутствуют только представительницы их пола». Действительно, согласно самой достоверной статистике, которой мы располагаем, две трети всей Церкви всегда состояли и состоят из представительниц их пола. Если, таким образом, «ни одно правило Нового Завета не является более категоричным, чем то, что женщины должны хранить молчание в церквях», то на основании чего доктор разрешает им говорить с большей частью прихожан?
Адвокат, написавший нам по поводу приведённого выше отрывка, говорит: «Павел здесь исходит из того, что женщины имели обыкновение молиться и пророчествовать; он не выражает удивления и не произносит ни слова упрёка; он лишь беспокоится о том, чтобы они не навлекли на себя ненужное осуждение, сняв свой обычный головной убор или отказавшись от одежды, которая в стране, где они жили, считалась признаком скромности». Этот отрывок, по-видимому, неопровержимо доказывает, что в ранние времена женщинам разрешалось говорить для «назидания и утешения» христиан и что Господь милостиво наделил их благодатью и дарами для этого служения. Может ли Он делать то же, что и тогда? Кажется поистине удивительным, что изучающие Библию, имея перед собой вторую главу Деяний апостолов, не видят, что от Бога исходит императивный указ, исполнения которого женщины не могут избежать. Хотят они того или нет, они «будут» пророчествовать на протяжении всего этого периода, и они это делают, хотя их и их благословенный труд не слишком замечают.
Ну, — скажут наши возражающие друзья, — послушайте, что говорит Павел в другом месте: «Жёны ваши в церквях да молчат, ибо не позволено им говорить, а быть в подчинении, как и закон говорит». А если они хотят чему-нибудь научиться, пусть спрашивают своих мужей дома; ибо не подобает жене говорить в церкви» (1 Кор. 14:34, 35). Теперь давайте вспомним, что это тот же самый апостол, который пишет той же самой церкви, как и в предыдущем случае. Будет ли кто-нибудь утверждать, что Павел здесь говорит о том же, о чём и раньше? Если это так, то мы настаиваем на том, чтобы он предоставил нам какое-нибудь правило толкования, которое позволило бы примирить это беспрецедентное противоречие и абсурд. Если рассматривать эти два отрывка с точки зрения здравого смысла, а именно: один из них относится к молитвам и религиозным обрядам в церкви, а другой — к неуместным вопросам и неосмотрительным или невежественным высказываниям, то в них нет ни противоречий, ни расхождений, ни натянутости, ни искажения. С другой стороны, если предположить, что в обоих случаях апостол говорит об одном и том же, то на одной странице он даёт самые подробные указания о том, как следует поступать, а на следующей странице, обращаясь к той же церкви, прямо запрещает это делать.
Мы признаем, что "женщинам стыдно говорить в Церкви" в том смысле, который здесь вкладывает Апостол; но прежде чем аргумент, основанный на этих словах, может быть признан сколько-нибудь стоящим, возражающие должны доказать, что "говорение" здесь синонимично тому, что касается способа, которым Апостол предписывает в Первом Послании к Коринфянам 11 гл. Доктор А. Кларк, комментируя этот отрывок, говорит: "Согласно предсказанию Иоиля, Дух Божий должен был излиться как на женщин, так и на мужчин, чтобы они могли пророчествовать, то есть учить. И то, что они действительно пророчествовали или учили, очевидно из того, что говорит Апостол (I Кор.11 гл), где он устанавливает правила, регулирующие эту часть их поведения во время служения в Церкви. Все, против чего выступает здесь Апостол, - это против их расспросов, придирок, диспутов и т.д. В христианской церкви, как евреям было позволено делать в своих синагогах (см. от Луки 2. 46); вместе с попытками узурпировать власть над мужчинами, противопоставляя им свой суд; ведь апостол говорит о неповиновении и высокомерии, которых не допустила бы ни одна женщина, находящаяся под влиянием Духа Божьего.
Преподобный Дж. Х. Робинсон, комментируя этот отрывок, отмечает: «Наступившее здесь молчание должно быть объяснено глаголом to speak (______), который используется далее. Что бы ни означал этот глагол в данном стихе, я признаю и верю, что женщинам было запрещено говорить в церкви. Но что он означает? В Новом Завете он используется почти триста раз, и едва ли какой-либо другой глагол употребляется с таким разнообразием дополнений. В «Словаре» Шлейснера его значение раскрывается в семнадцати различных аспектах, и на его объяснение отведено две полные страницы книги. Среди других значений он дает "respondeo, rationem reddo, proecipio, jubeo; Я отвечаю, я возвращаю причину, я даю правило или предписание, я приказываю, декретирую".
В "Словаре Робинсона" (издание Блумфилда) почти две страницы заняты объяснением этого слова; и он приводит примеры его значения, "измененного контекстом, в котором заключается смысл, не столько в (lalein), сколько в дополнениях". Рассматриваемый отрывок - один из тез, на которые он ссылается как на "изменённые контекстом". Гринфилд дает, вместе с другими, следующие значения этого слова: "лепетать - быть болтливым, как ребенок; говорить в ответ - отвечать, как в Евангелии от Иоанна (19. 10); разглагольствовать, умолять, Деяния (9 гл. 29; 21). Управлять, командовать, (Деяния 3. 22). В «Словаре» Лиддела и Скотта приводятся следующие значения: болтать, трепаться; о птицах — щебетать, чирикать; строго говоря, издавать невнятные звуки, в противоположность членораздельной речи; но также в целом — говорить, произносить.
«Тогда становится ясно, что это слово может означать нечто иное, чем просто «говорить», и что его использование в контексте запрета подразумевает не абсолютное молчание или воздержание от речи, а, наоборот, запрет на ненадлежащую речь, которую следует понимать не из самого слова, а, как сказал мистер Робинсон говорит, исходя из "контекста". Итак, "контекст" показывает, что женщинам в Церкви навязывалось не молчание, а лишь воздержание от таких высказываний, которые не соответствовали словам "им заповедано быть послушными", или, более буквально, "быть послушными": то есть они должны были воздерживаться от таких вопросов, догматических утверждений и диспутов, которые привели бы их к столкновению с мужчинами, которые разозлили бы их характер и вызвали бы нежелательную словоохотливость.
Такой способ выражения мыслей, и только он, как мне кажется, был запрещён апостолом в отрывке, который мы только что прослушали. Такого рода высказывания были единственным предполагаемым антагонистом и нарушением послушания. "Абсолютное молчание не было необходимым условием для этого "послушания". "Мои исследования по "Библейской критике" и т. д. Не Сообщили мне, что женщина должна перестать говорить, прежде чем она сможет повиноваться; и поэтому я прихожу к неотразимому выводу, что Апостол запрещает не все разговоры в Церкви и объявляет их постыдными; но, напротив, настойчивый, любознательный, властный, догматический вид высказываний, который, хотя и является это неприлично для мужчины, постыдно и отвратительно для женщины, особенно когда эта женщина находится в Церкви и говорит о глубоких вещах веры".
Для Паркхерста родной язык греческий. Он говорит нам, что греческое слово "'lalein', которое в нашем переводе переводится как "говорить", - это не то слово, которое используется в греческом языке для обозначения говорить обдуманно и осмотрительно, но это слово используется для обозначения говорить неосторожно и необдуманно, и применяется к тому, кто позволяет своему языку болтать, но говорит не с целью, а ничего не говорит. Теперь, если только Паркинсон не ошибается в своем греческом, чего, как предполагается, никто не осмелится утверждать, гневная речь Павла направлена не против речи с преднамеренностью и благоразумием, а против речи, лишенной этих качеств. Было бы хорошо, если бы все говорящие, как мужчины, так и женщины, соблюдали это правило.
Мы считаем, что благодаря тому, как этот текст был интерпретирован четырьмя вышеупомянутыми выдающимися греческими учёными, ни у кого из непредвзятых людей не может возникнуть сомнений в истинном значении слова «lalein» в данном контексте. И мы знаем из истории Церкви, что именно так его понимали ранние христиане, поскольку у нас есть неоспоримые доказательства того, что женщины действительно говорили и проповедовали среди них.
Бог обещал в последние дни излить Своего Духа на всю плоть, и чтобы дочери, как и сыновья человечества, пророчествовали. И Пётр очень выразительно говорит об излиянии Духа в день Пятидесятницы: «Это то, о чём говорил пророк Иоиль», и т. д. (Деяния 2:16–18). В Новом Завете нет более ясных слов и более прямого применения пророчества.
Комментаторы говорят: «Если у женщин есть дар пророчества, они не должны использовать его публично». Но Бог через Своего пророка Иоиля говорит, что они должны использовать его в том же смысле, что и сыновья. Когда мнение людей так резко противоречит прямому указанию на «верное слово пророчества», мы не оправдываемся за его полное и возмущённое отвержение.
Пресвитер, талантливый писатель из Протестантского избирательного союза, в своём ответе римскому священнику говорит:
Поскольку мужчины веками были привычны к учению и заблуждениям, применённым к ним папским "священством", им было сначала трудно, после овладевания ими Священным Писанием, разглядеть в нем простой факт, что среди первых христиан проповедь была не только среди мужчин, но и женщин, одаренных силой Святого Духа, проповедовавших Евангелие. И отсюда медлительность, с которой даже в настоящее время эта истина не была ещё признана теми, кто прислушивается к Слову Божьему, и особенно теми, кто позиционирует себя как «священство» или «священнослужитель». «Бог, согласно Своему обещанию, в день Пятидесятницы излил Свой Святой Дух на верующих — мужчин и женщин, старых и молодых, — чтобы они пророчествовали, и они пророчествовали. Пророчество заключалось не в предсказании событий, а в возвещении всему миру благой вести о спасении через Иисуса Христа. Для этой цели Богу было угодно использовать как мужчин, так и женщин».
Очевидно, что долг каждого христианина — настаивать на исполнении воли Божьей и отказываться от всего, что с ней несовместимо. Я бы хотел обратить ваше внимание на тот факт, что Фива, христианка, о которой в нашей версии Священного Писания (Рим. 16:1) говорится лишь как об обычной служительнице, прикреплённой к общине, была не кем иным, как одной из тех, кто был наделён Святым Духом для возвещения радостной вести или проповеди Евангелия. То, как апостол (единственной заботой которого было распространение евангельской истины) отзывается о ней, показывает, что она была тем, кого он называл на греческом языке, — диаконом (diaconon) или проповедником слова. Другие переводчики говорят о ней (поскольку она была женщиной) только как о «слуге Церкви в Кенхреях». Мужчин-"дьяконов" они называли министрами, но женщина на том же уровне, что и они, была бы аномалией, и поэтому она должна была быть всего лишь слугой мужчин-служителей, которые, в папистском смысле, составляли Церковь! Апостол говорит о ней: "Я повелеваю вам, Фиби, нашей сестре, которая является служителем (диакононом) Церкви в Кенхрее: примите ее в Господе, как подобает святым, и помогайте ей в любом деле, в котором она нуждается в вас". Апостол не мог бы просить большего ни для одного из самых ревностных проповедников-мужчин, чего он просил для Фиби! Они должны были помогать «ей во всех делах, в которых она» могла нуждаться в их помощи.
Отсюда мы делаем вывод, что в ранней Церкви она занимала не такое незначительное положение, как в наше время, когда епископы относятся к дьяконам и дьякониссам с пренебрежением! Обратите внимание: для обозначения женщины используется то же греческое слово, что и для обозначения всех апостолов и самого Иисуса. Например: «Теперь я говорю, что Иисус Христос был служителем (диаконом) обрезания» (Рим. 15:8). «Кто же Павел, и кто Аполлос, как не служители (диаконои), которым вы поверили» (1 Кор. 3: 5). Наша достаточность - от Бога; который также сделал нас способными служителями (диаконами) нового Завета" (2 Кор. 3. 6). "Во всем утверждая себя служителями (diaconoi) Бога" (2 Кор 6. 4). Идея женщины-диакона в "трех орденах"! «Это было невыносимо, поэтому пусть она будет служанкой». Однако Феодорит Кирский говорит: «О славе Фивы говорили во всём мире. Она была известна не только грекам и римлянам, но и варварам», — что подразумевает, что она много путешествовала и распространяла Евангелие в других странах.
"Приветствуйте Андроника и Юнию, моих сродников и соузников, известных среди апостолов, которые также были во Христе до меня" (Рим. 21:7). Из слова «сродники» можно было бы сделать вывод, что Юний был мужчиной, но Златоуст и Феофилакт, которые оба были греками и, следовательно, знали свой родной язык лучше, чем наши переводчики, говорят, что Юния была женщиной. Таким образом, слово «родственники» следовало бы перевести как «сородичи», но для наших переводчиков было совершенно нехарактерно упоминать знатную женщину среди апостолов и сокамерницу Павла по Евангелию. Поэтому пусть они будут родственниками!
Иустин Философ, живший примерно до 150 года н. э., в своём диалоге с иудеем Трифоном говорит, что «среди них были как мужчины, так и женщины, обладавшие необычными дарами Святого Духа, как и предсказывал пророк Иоиль, и он пытался убедить иудеев в том, что настали последние дни».
Додвелл в своих рассуждениях об Иринее говорит, что «дар пророчества был дан не только апостолам, но и другим людям, и что не только в первом и втором, но и в третьем веке — вплоть до времён Константина — этим даром обладали люди всех сословий и даже женщины».
Евсевий упоминает Потоманию Аммию, пророчицу из Филадельфии, и других людей, «которые были столь же известны своей любовью и рвением в деле Христа».
"Библейское представление, — говорит миссис Палмер, — о терминах «проповедовать» и «пророчествовать» настолько неразрывно связано с одним и тем же понятием, что нам будет трудно отрицать тот факт, что женщины проповедовали, или, другими словами, пророчествовали, в ранние века христианства и продолжают делать это по сей день, в той мере, в какой признаётся дух христианского правления. И ещё один важный факт: по мере того, как конфессии, которые когда-то поддерживали эту практику, утрачивают свежесть своего рвения и, как следствие, свою первобытную простоту и, подобно древнему Израилю, поддаются желанию быть похожими на окружающие их сообщества, труд женщин становится всё менее значимым".
Если кто-то всё ещё настаивает на буквальном толковании этого текста, мы просим его объяснить, как он относится к предыдущей части главы, в которой это происходит. Несомненно, если один стих является таким авторитетным и обязательным к исполнению, то и вся глава в равной степени авторитетна и обязательна к исполнению. Поэтому те, кто настаивает на буквальном толковании слов Павла при любых обстоятельствах и во все времена, будут тщательно соблюдать порядок богослужения, установленный апостолом, в своих общинах. Но мы спрашиваем: где тот служитель, который позволяет всей своей церкви пророчествовать по очереди, а сам сидит неподвижно и слушает, пока они говорят, чтобы всё было сделано достойно и по порядку? Но Павел так же ясно излагает этот порядок, как и правила для женщин, и добавляет: «То, что я пишу вам, — это заповеди Господни» (ст. 37). Почему же служители не соблюдают эти указания? Мы предугадываем их ответ. «Потому что эти наставления были даны коринфянам как временные меры; и хотя в то время они были заповедями Господа для них, они не применимы ко всем христианам во все времена». Действительно; но, к несчастью для их аргументации, запрет на разговоры для женщин, даже если он означал то, что они хотят, был дан именно в этих наставлениях и только для коринфян: там говорится: «Пусть ваши женщины хранят молчание» и т. д. И, несмотря на то, что этот отрывок учит обратному, христианки из всех других церквей могли делать то, что было запрещено этим женщинам; поэтому, пока учёные богословы не применят на практике остальную часть главы, они должны извинить нас за то, что мы не делаем этого в отношении 24-го стиха; и мы призываем их указать на какое-либо нарушение Божественного закона в одном случае в большей степени, чем в другом.
Ещё один отрывок, который часто цитируют как запрещающий женский труд в Церкви, — это 2-е послание к Тимофею 12, 13. Хотя мы никогда не встречали ни малейшего доказательства того, что этот текст имеет какое-либо отношение к публичным занятиям женщин, тем не менее, поскольку его часто цитируют, мы проведём его беспристрастное и тщательное исследование. «В первую очередь это предписание, — говорит преподобный Дж. Х. Робинсон, — касающееся её личного поведения дома. Оно связано с предписаниями относительно её одежды и положения в семье, особенно её отношений с мужем». Никто не станет утверждать, что апостол запрещает женщине «учить» абсолютно и повсеместно. Даже противники этого позволили бы ей учить представительниц своего пола наедине; они позволили бы ей учить своих слуг и детей, а возможно, и мужа. Если бы он не знал о Спасителе, разве она не могла бы указать ему путь ко Христу? Если бы она знала языки, искусства или науки, которых не знал он, разве она не могла бы научить его этому? Конечно, могла бы! Таким образом, «научение», запрещённое апостолом, — это не просто какое-то учение, как и в предыдущем случае, его запрет на говорение не распространялся на все виды общения в церкви. Это такое учение, которое является деспотичным и предполагает узурпацию власти над человеком. Это единственное учение, запрещённое святым Павлом в рассматриваемом отрывке.
«Если этот отрывок не является запретом на все виды обучения, то мы можем лишь установить, какой вид обучения запрещён, по уточняющим выражениям, с которыми связано слово didaskein. И если уточняющие выражения говорят об обратном, то её обучение может быть публичным, повторяющимся, настойчивым и может охватывать самые разные темы, при условии, что оно не будет диктаторским, властным или крикливым. Только в этом случае оно будет несовместимо с её послушанием».
Преподобный доктор Тафт говорит: "Этот отрывок следует перевести так: "Я не позволяю женщине учить, узурпируя власть над мужчиной". Такой перевод устраняет все трудности и противоречия, связанные с обычным чтением, и, очевидно, передает смысл Апостола". "Если природа общества, - говорит тот же автор, - его благо и процветание, в которых женщины заинтересованы совместно и наравне с мужчинами; если во многих случаях их пригодность и способность быть наставниками, признаваемые равными другому полу, не являются достаточными причинами, чтобы убедить искреннего читателя в праве женщины проповедовать и учить из-за двух текстов в посланиях Павла, пусть он обратится к пересказу Локка, где он наглядно доказал, что Апостол в этих текстах никогда не имел в виду запрещать женщинам молиться и проповедовать в Церкви, при условии, что они были одеты так, как подобает женщинам". исповедуя благочестие, и были достойны священного сана".
«При изучении этого текста и его связей с другими текстами обнаружится, — пишет другой автор, — что упомянутое здесь учение находится в необходимой связи с узурпацией власти, как если бы апостол сказал: «Евангелие не меняет отношения к женщинам с точки зрения приоритета, ведь сначала был создан Адам, а потом Ева»".
«Этот запрет, — говорит вышеупомянутый адвокат, — относится исключительно к частной жизни и поведению женщины в быту и означает лишь то, что невежественная или непослушная женщина не должна навязывать своё мнение мужчине, хочет он того или нет. Он не имеет никакого отношения к хорошим женщинам, живущим в послушании Богу и своим мужьям, или к женщинам, посланным проповедовать Евангелие по велению Святого Духа».
Если в этом тексте, как и в любом другом, контекст позволяет определить значение слова didaskein, то ни у кого, кто мыслит честно, не может возникнуть сомнений в том, что приведённое выше толкование является единственно верным. А если это так, то данный запрет не имеет никакого отношения к религиозным практикам женщин, ведомых и научаемых Духом Божьим. И мы не можем не спросить, на чьих юбках будет лежать ответственность за зло, возникшее в результате ложного толкования этого текста? Слава Богу, в этом вопросе наступает рассвет. Женщины учатся и проводят собственные исследования. Они требуют, чтобы их признавали ответственными существами, отвечающими перед БОГОМ за свои убеждения и чувство долга. Под влиянием Божественного Духа они преодолевают те неписаные барьеры, которые Церковь так долго воздвигала на их пути.
Вопрос о том, позволит ли Церковь женщинам выступать на своих собраниях, может быть решён только временем. Здравый смысл, общественное мнение и благие результаты участия женщин в общественной жизни заставят её дать нам честное и беспристрастное толкование единственного текста, на котором она основывает свои запреты. Тогда, когда воссияет истинный свет и Божьи дела заменят человеческие традиции, к богослову, который будет учить, что Павел повелевает женщине молчать, когда Божий Дух побуждает её говорить, будут относиться примерно так же, как мы относимся к астроному, который учит, что Солнце — это спутник Земли.
Ещё один аргумент против того, чтобы женщины проповедовали, заключается в том, что в этом нет необходимости, что у них есть множество возможностей для служения в частном порядке, например, в посещении больных и бедных и работе на благо Церкви. Несомненно, женщина должна быть благодарна за любую сферу деятельности, приносящую пользу её народу и прославляющую Бога. Но мы не можем закрывать глаза на крайний эгоизм, с которым её привлекают к скрытому труду и самопожертвованию, к рубке дров и тасканию воды, к бдению и ожиданию, к поношениям и гонениям, сопутствующим служению её Господину, не позволяя ей при этом ни капли той чести, которую Он воздал за распространение Своего Евангелия. И здесь снова теория человека расходится с Божьим замыслом. Бог говорит: «Почитающих Меня, тех и Я прославлю». Наш Господь связывает радость со страданием, славу — с позором, ликование — с унижением, венец — с крестом, обретение жизни — с её утратой. И Он не испытывал такого ужаса перед участием женщин в Его деле, какой, по-видимому, испытывают многие из Его последователей в наши дни. Мы не знаем, упрекал ли Он самарянку за то, что она публично провозглашала Его своим соотечественникам; или упрекал ли Он женщин, которые следовали за Ним среди насмехающейся толпы по пути на Голгофу. И все же, несомненно, неприкосновенность частной жизни была их настоящей сферой деятельности. Однажды Он действительно сказал, имея в виду женщину: "Истинно говорю вам, где бы ни было проповедано это Евангелие по всему миру, там будет рассказано и о том, что сделала эта женщина, в память о ней" (Мф. 26. 13; см. также Евангелие от Луки 7. 37-50).
Что касается обязанности женщины трудиться на благо своего господина, то, полагаю, здесь не возникнет разногласий. Конкретная сфера, в которой каждый человек должен это делать, должна определяться учением Святого Духа и дарами, которыми наделил его Бог. Если у человека есть необходимые дары и он чувствует, что Дух призывает его проповедовать, то во всей книге Божьей нет ни одного слова, которое могло бы его остановить, но есть много, очень много слов, которые побуждают и воодушевляют его. Бог говорит, что она ДОЛЖНА это делать, и Павел указал, как именно она должна это делать. Фива, Юния, четыре дочери Филиппа и многие другие женщины действительно проповедовали и говорили в первых церквях. Если бы это было не так, то при новом устроении было бы меньше свободы, чем при старом, было бы меньше даров и средств при Духе, чем при законе, было бы меньше работников, когда работы больше. Вместо того чтобы разрушить кастовую систему и разделение между духовенством и народом и создать духовное царство, в котором все истинно верующие были бы «царями и священниками Божьими», это разделение стало бы ещё более жёстким, а положение простого народа — ещё более тяжёлым. В то время как нам снова и снова твердят, что «во Христе Иисусе нет ни раба, ни свободного, ни мужчины, ни женщины, но все вы одно во Христе Иисусе».
Мы предлагаем нашим читателям внимательно изучить несколько отрывков, касающихся служения женщин в ветхозаветные времена. «И Девора, пророчица, жена Лапифа, судила Израиль в то время» и т. д. (Суд. 4:4–10). В этом отрывке заслуживают внимания два момента. Во-первых, авторитет Деворы как прорицательницы, открывающей Израилю волю Божью, признавался и соблюдался так же безоговорочно, как и в случае с судьями-мужчинами, которые пришли ей на смену. Во-вторых, она стала военачальником десяти тысяч человек, а Барак отказался идти в бой без неё.
Далее, во 2-й Книге Царств, 22 гл, 12–20, мы читаем о том, как царь посылает первосвященника, писца и других к Хульде, пророчице, жене Шаллума, которая жила в Иерусалиме, в коллегии, чтобы узнать у неё волю Божью относительно книги закона, найденной в доме Господнем. Авторитетность и достоинство, с которыми Хульда обращается к царю, не выдают той робкой неуверенности или подобострастия, которые, по мнению некоторых людей, должны быть присущи религиозным порядкам для женщин той эпохи. Она отвечает ему как пророчица Господа, и на её словах стоит печать Царя царей.
«Господь дал слово, и велика была толпа возвещающих его» (Пс. 67:11). В оригинале на иврите это звучит так: «Велика была община женщин-издательниц, или женщин-евангелисток». Гроций объясняет этот отрывок так: «Господь даст слово, то есть обильный материал для речи; так что Он назовет тех, кто следует за великой армией проповедующих женщин, победами или женщинами-завоевательницами». Почему же в этом тексте не используется слово женского рода? Ни один знаток иврита не станет отрицать, что оно там присутствует так же явно, как и любое другое слово. Было бы слишком смело предполагать, что наши переводчики не смогли изменить это место, как они сделали с «Диакононом» применительно к Фебе, и предпочли вообще его опустить, чтобы не приводить пророчество, столь неприятное их предубеждению. Но Господь даёт слово, и Он будет выбирать, кому угодно будет опубликовать его, несмотря на осуждение переводчиков и богословов.
«Ибо Я вывел тебя из земли Египетской и избавил тебя от дома рабства, и послал перед тобою Моисея, Аарона и Мириам» (Мих. 6:4).
Здесь Бог ставит Мириам в один ряд с Моисеем и Аароном и заявляет, что послал её перед Своим народом. Мы опасаемся, что если бы некоторые из наших друзей в то время были израильтянами, они бы усомнились в таком руководстве.
В свете подобных отрывков кто осмелится оспаривать тот факт, что в Ветхом Завете Бог наделял Своих слуг дарами и призванием пророков, которые соответствуют нашему нынешнему представлению о проповедниках? Было бы странно, если бы в полноте евангельского завета не было ничего подобного, кроме «позитивных и ясных правил», препятствующих любому приближению к этому. Однако мы рады сообщить, что нашли множество свидетельств того, что «дух пророчества, который есть свидетельство об Иисусе», был излит как на ученицу, так и на ученика, и «Его дочери и служанки» пророчествовали. Мы рекомендуем нашим читателям внимательно изучить следующие тексты из Нового Завета.
«Она (Анна) была вдова лет восьмидесяти четырёх, которая не отходила от храма, но служила Богу постом и молитвой день и ночь. И она, пришедши, также благодарила Господа и говорила о Нём всем, ожидавшим избавления в Иерусалиме» (Луки 2:37, 38). Может ли кто-нибудь объяснить, чем это служение Анны отличалось от служения Симеона, описанного чуть ранее? Это произошло в том же общественном месте, в храме. Это произошло во время той же службы. Это было так же публично, потому что она «говорила о Нём со всеми, кто искал искупления в Иерусалиме» (комментарий Уотсона к этому отрывку).
Иисус сказал двум Мариям: «Радуйтесь! И они подошли, взяли Его за ноги и поклонились Ему. Тогда Иисус сказал им: не бойтесь, идите, возвестите братьям Моим, что они идут за Мною в Галилею» (Мф. 28 гл. 9, 10). В этом прекрасном повествовании есть два или три момента, на которые мы хотели бы обратить внимание наших читателей.
Во-первых, это было первое возвещение славной вести заблудшему миру и группе отрекшихся учеников. Во-вторых, оно было настолько публичным, насколько того требовала ситуация, и в конечном счёте должно было стать достоянием всей земли. В-третьих, Марии было прямо поручено сообщить об этом апостолам, и таким образом она в буквальном смысле стала их учительницей в тот памятный день. О, какая это славная привилегия — возвещать радостную весть о воскресшем Спасителе! Как могло случиться, что наш Господь удостоил этой чести женщину? Что ж, одной из причин могло быть то, что в то время все ученики-мужчины отсутствовали. Они все оставили Его и бежали. Но женщина была рядом, как и всегда, готовая служить своему воскресшему, как и своему умершему, Господу.
— Не она предала своего Спасителя; не она отреклась от Него нечистыми устами; она, в то время как апостолы дрогнули, могла противостоять опасности; она была последней у креста и первой у могилы.
Но, несомненно, если бы достоинство нашего Господа или Его послание могли подвергнуться опасности из-за того, что он доверил это священное доверие женщине. Тот, Кого охраняли легионы ангелов, мог бы приказать другому посланнику, но, словно намереваясь воздать ей честь и вознаградить за непоколебимую верность, Он первым открывает Себя ей. И в доказательство того, что Он снял проклятие, под которым она так долго стонала, пригвоздив Себя к Своему кресту, Он делает ее, которая была первой в преступлении, первой также и в славном познании полного искупления.
«Деяния апостолов, глава 1, стих 14, и глава 2, стихи 1, 4. В первом из этих отрывков прямо говорится о том, что женщины собрались с учениками в день Пятидесятницы, а во втором — о том, что на каждого из них сошёл разделенный язык, и Святой Дух наполнил их всех, и они говорили то, что Дух давал им для выражения. Нет смысла утверждать, что дар языков был чудесным даром, учитывая, что Дух был изначальным даром». Языки были лишь символом того служения, которое Дух отныне должен был нести Своему народу. Дух был дан как женщинам, так и мужчинам-ученикам, и это упоминается в Послании Петра (16, 18) как отличительная особенность последнего устроения. Какой же это замечательный ход со стороны дьявола, что ему так долго удавалось скрывать эту особенность славы последних дней! Знает ли Церковь или нет, но Он знает, насколько пагубно для интересов Его Царства были религиозные труды женщин. И хотя Его Семя смертельно ранило Его голову, Он не перестаёт ранить Её пятку. Но время Её освобождения приближается.
«У Филиппа, евангелиста, было четыре дочери, девы, которые пророчествовали» (Деяния 21:9). От Евсевия, древнего церковного историка, мы узнаём, что дочери Филиппа дожили до преклонных лет, всегда посвящая себя делу Господнему. «могущественные светильники, — пишет он, — покоятся в Азии. Филипп и две его девы-дочери спят в Иераполисе; остальные и любимый ученик Иоанн покоятся в Эфесе».
«И молю Бога моего, чтобы Он и тебя, мою служанку, использовал в работе твоей, служа мне в благовествовании, с Климентом и другими моими сотрудниками» (Флп. 4:3).
Это признание женщин-тружениц, не в отношении Евангелия, а в самом Евангелии, которых Павел ставит в один ряд с Климентом и другими своими соработниками. Точно такие же слова применяются к Тимофею, которого Павел называет «служителем Божьим и соработником в Евангелии Христовом» (1 Фес. 3:2).
И снова: «Приветствуйте Прискиллу и Акилу, моих помощников во Христе Иисусе, которые за мою жизнь положили свои шеи, и не только я, но и все церкви язычников» (Рим. xvi. 3, 4).
Слово «помощник» означает сотрудника, соратника, соратника по труду, помощника, совместного работника, коллегу. В новом завете это слово употребляется только в отношении соратника по труду, помощника в христианском деле, то есть в отношении христианских учителей. Как можно с каким-либо порядком применить эти термины исключительно к проявлению гостеприимства по отношению к апостолу или к обязанности навещать его в личной жизни. Чтобы быть напарником, соратником или сотрудником проповедника евангелия, нужно быть чем то большим, чем просто его прислугой.
И снова: «Приветствуйте Трифену и Трифезу, которые трудятся во имя Господа. Приветствуйте возлюбленную Персиду, которая много трудилась во имя Господа» (Рим. 16:12). Доктор Кларк говорит об этом стихе следующее: «Многие потратили много сил, пытаясь доказать, что эти женщины не проповедовали. Мы знаем, что в Церкви были не только пророки, но и пророчицы, и что женщина могла молиться или пророчествовать при условии, что её голова была покрыта. Согласно святому Павлу (1 Кор. 14:3), тот, кто пророчествовал, говорил другим назидание, увещевание и утешение, и каждый должен признать, что ни один проповедник не может сделать больше. Потому что назидание, увещевание и утешение — главные цели евангельского служения. Если женщины так пророчествовали, то тем более они должны были проповедовать.
«Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Гал. 3:28). Если этот отрывок не учит тому, что в привилегиях, обязанностях и ответственности Царства Христова упраздняются все различия между нациями, кастами и полами, то нам хотелось бы знать, чему он учит и почему он был написан. (См. также 1 Кор. 7: 22.)
Как мы уже отмечали ранее, текст Первого послания к Коринфянам... 14:34, 35 — это единственный отрывок во всей Книге Божьей, который даже при ложном переводе может быть истолкован как запрет на выступления женщин в церкви. Как же тогда получилось, что из-за этого единственного отрывка, который, по мнению наших лучших греческих авторитетов, был неправильно истолкован и применён, уста женщин были запечатаны на века, а «свидетельство Иисуса, которое есть дух пророчества», было заглушено, когда оно было даровано ей? Как получилось, что этот единственный текст остался неисследованным и необъяснённым, более того, что учёные комментаторы, знавшие его истинное значение так же хорошо, как Робинсон, Блумфилд, Гринфилд, Скотт, Паркхерст или Локк, поддерживали заблуждение и навязывали его как божественный завет, обязательный для всех учениц во все времена? Несомненно, где-то должна была иметь место неверность, «хитрость» и «обманчивое обращение со Словом Жизни». Несомненно, любовь к касте и неписаная ревность к обособленному священству сыграли свою роль в этой аномалии. Таким образом, богословы и толкователи впали в разного рода несоответствия и противоречия; и что ещё хуже, они свели на нет некоторые из самых драгоценных обетований Слова Божьего. Они поставили самые ясные пророчества в противоречие с апостольскими наставлениями, а самые непосредственные и чудесные действия Святого Духа — в прямое противоречие «с позитивными, ясными и универсальными правилами».
Однако, несмотря на все эти возражения против женского служения со стороны тех, кто считается авторитетами в Церкви, во все времена находились люди, в которых Святой Дух действовал настолько сильно, что, жертвуя репутацией и всем самым дорогим, они были вынуждены выступать в качестве свидетелей Иисуса и посланников Его Евангелия. Как правило, эти женщины были одними из самых преданных и самоотверженных служительниц Господа, и чистота и красота их жизни были неоспоримым доказательством того, что ими руководил Дух Божий. Теперь, если Слово Божье запрещает женское служение, мы бы спросили, как же так получилось, что столь многие из самых преданных служительниц Господа чувствовали, что Святой Дух побуждает их к этому служению? Наверняка где-то закралась ошибка, ведь Слово и Дух не могут противоречить друг другу. Либо это слово не осуждает женщин, проповедующих, либо эти, без сомнения, святые женщины были обмануты.
Осмелится ли кто-нибудь утверждать, что такие женщины, как миссис Элизабет Фрай, миссис Флетчер из Мэдли и миссис Смит, были обмануты в своём стремлении нести Евангелие своим собратьям? Если нет, то значит, Бог не призывает женщин к проповедничеству и не наделяет их соответствующими качествами, а Его Слово, правильно понимаемое, не может запрещать то, что повелевает Его Дух. Кроме того, важным фактом, который мы предлагаем рассмотреть всем вдумчивым христианам, является то, что Бог в высшей степени благоволит к публичному служению женщин ради спасения душ и назидания Его народа. Павел ссылается на плоды своих трудов как на свидетельство своего Божественного призвания (1 Кор. 9:2). «Если я не Апостол для других, то, без сомнения, я Апостол для вас; ибо вы — моё свидетельство в Господе». Если руководствоваться этим критерием при решении вопроса о призвании женщин к проповедничеству, то можно не опасаться последствий. Несколько примеров благословений, сопутствовавших служению женщин, могут пролить свет на этот вопрос о Божественном призвании.
На собрании миссионеров, состоявшемся в Колумбии 26 марта 1824 года, было упомянуто имя миссис Смит с мыса Доброй Надежды. Сэр Ричард Отли, председательствующий, сказал: «Имя миссис Смит было по праву прославлено религиозным миром и колонией на мысе Доброй Надежды. Я слышал, как талантливый миссионер утверждал, что куда бы он ни приезжал в этой колонии, в 600 или 1000 милях от главного центра правительства, среди туземцев Африки, и где бы он ни видел обращенных в христианство людей, имя миссис Смит приветствовалось как человека, от которого они получали свои религиозные впечатления; и хотя в том поселении находилось не менее десяти миссионеров, все люди благочестивые и трудолюбивые, усилия одной только миссис Смит были более эффективными и увенчались большим успехом, чем труды этих миссионеров, вместе взятых». Преподобный Дж. Кэмпбелл, миссионер в Африке, говорит: «Ее благочестивые наставления оказали столь сильное благотворное воздействие, что во время моего первого визита в колонию, где бы я ни встречался с людьми евангельского благочестия, я обычно обнаруживал, что их первые впечатления о религии были приписаны миссис Смит».
Миссис Мэри Тафт, талантливая супруга преподобного доктора Тафта, была ещё одним выдающимся работником на винограднике Господнем. "Если, — говорит миссис Палмер, — критерием, по которому мы можем судить о Божественном призвании возвещать спасение, является количество собранного плода, то на деле миссис Тафт стоит Божественная подпись, причём в высшей степени безошибочная. Изучая её дневник, мы вынуждены признать, что ни один служитель из пятисот не смог бы собрать столько печатей для своего служения. Один выдающийся служитель сообщил нам, что из тех, кто пришёл ко Христу благодаря её трудам, более двухсот стали служителями. Она редко открывала рот на публичных собраниях, чтобы помолиться или выступить, но Святой Дух так чудесно сопровождал её слова, что грешники осознавали свою вину и, как во времена апостолов, были вынуждены восклицать: «Что нам делать, чтобы спастись?»" «Она трудилась под покровительством и была названа соработницей в деле распространения Евангелия преподобными господами Мазером, Поусоном, Хирншоу, Блэкборном, Марсденом, Брэмвеллом, Вейси и многими другими столь же выдающимися служителями своего времени».
Преподобный мистер Поусон, будучи президентом Уэслианской конференции, пишет следующее в обращении к прихожанам, среди которых миссис Тафт служила вместе со своим мужем и где она столкнулась с некоторыми скептиками: «Хорошо известно, что в Дувре религия уже некоторое время находится в упадке. Поэтому я не мог не подумать о том, что это было добрым предзнаменованием — появление среди вас миссис Тафт и что, по благословению Божьему, она могла бы стать инструментом для возрождения Божьей работы среди вас». Я искренне верю, что миссис Тафт — глубоко набожная, благоразумная и скромная женщина. Я верю, что Господь высоко оценил и благословил её труды, и благодаря её проповедям многие, да, очень многие души пришли к спасительному познанию Бога. Многие приходили послушать её из любопытства, хотя не стали бы слушать мужчину, и были пробуждены и обращены к Богу. Я уверяю вас, что её труды принесли много плодов во многих частях нашей общины.
Миссис Флетчер, жена святого викария из Мэдели, была ещё одной дочерью Господа, на которую снизошёл дух пророчества. Эта в высшей степени преданная Господу женщина открыла приют для сирот и посвятила своё время, сердце и состояние делу Господа. Преподобный мистер Ходсон, говоря о её общественной деятельности, сказал: «Миссис Флетчер была одной из тех, кто трудился на благо общества». Флетчер была не только яркой, но и по-настоящему красноречивой. В её речах было много здравого смысла и евангельского богатства. Она блистала ораторским искусством, которое одно может заменить всё остальное, — красноречием, которое проникает прямо в сердце. Она была уважаемым инструментом, с помощью которого совершалось много добрых дел, и плоды её трудов теперь видны в жизни и характерах многих людей, которые будут её венцом радости в день Господень». Преподобный Генри Мур подытоживает прекрасную хвалебную оду её характеру и трудам словами: «Пусть каждый благочестивый церковник скажет: «О, если бы весь народ Господень был таким же, как пророки и пророчицы!» »
Мисс Элизабет Харрелл объездила множество графств в Англии, проповедуя о неисчерпаемых богатствах Христа. Благодаря ей многие люди познали истину, и некоторые из них впоследствии были призваны занять весьма почётные должности в Церкви.
С методистской конференции, состоявшейся в Манчестере в 1787 году, мистер Уэсли написал мисс Саре Маллетт, чья деятельность, несмотря на одобрение народа, вызывала возражения у некоторых проповедников: «Мы протягиваем Саре Маллетт руку братства и не возражаем против того, чтобы она была проповедницей в нашей общине, при условии, что она будет проповедовать методистскую доктрину и соблюдать наши правила».
Вот несколько примеров успеха, сопутствовавшего общественной деятельности женщин в деле распространения Евангелия. Мы могли бы привести гораздо больше примеров, но наше пространство позволяет лишь вскользь упомянуть о миссис Уэсли, миссис Роджерс, миссис президент Эдвардс, миссис Элизабет Фрай, миссис Холл, миссис Гилберт, мисс Лоуренс, мисс Ньюман, мисс Миллер, мисс Тус и мисс Катлер, чья святая жизнь и ревностный труд были вознаграждены Богом обращением тысяч душ и обильным назиданием народа Божьего.
Случаи, когда дух пророчества нисходил на женщин, не ограничиваются прошлыми поколениями: возрождение в эту эпоху, как и в любую другую, было отмечено этим даром, и труды таких благочестивых и талантливых женщин, как миссис Палмер, миссис Финни, миссис Уайтмен, мисс Марш, а также бесчисленное множество других Марий и Фиб, в немалой степени способствовали его распространению и укреплению.
На предыдущих страницах мы попытались обосновать то, во что искренне верим: женщина имеет право учить. На этом и строится весь вопрос. Если у неё есть это право, то оно у неё есть независимо от каких-либо искусственных ограничений, которые в равной степени не распространяются на противоположный пол. Если у неё есть это право и она обладает необходимой квалификацией, то мы утверждаем, что там, где этому не препятствует закон целесообразности, она может свободно его использовать, не претендуя на большее вдохновение, чем то, на которое претендует мужской пол. С другой стороны, если удастся доказать, что у неё нет такого права, но что слово Божье обязывает её хранить молчание, то мы не сможем понять, кто имеет право смягчать закон или делать из него исключения.
Если бы комментаторы подходили к Библии с той же точки зрения, с какой они подходят к ней в этом вопросе, брали бы отдельные отрывки, оторванные от контекста, и настаивали на буквальном толковании слов нашей версии, то какие ошибки и противоречия были бы навязаны Церкви и какие ужасные последствия это имело бы для мира. Исходя из этого принципа, универсалисты считают, что все люди спасены безоговорочно, потому что в Библии сказано: «Христос — Спаситель всех людей» и т. д. Согласно этому правилу толкования, антиномист имеет самое неоспоримое основание для своей мёртвой веры и пустого исповедания, поскольку апостол Павел снова и снова заявляет, что люди «спасаются верой, а не делами». Унитарий также с триумфом ссылается на многочисленные отрывки, которые сами по себе говорят только о человечности Иисуса. Короче говоря, "нет конца ошибкам в вере и практике, которые возникли в результате взятия изолированных отрывков, вырванных из их надлежащей связи, или света, пролитого на них другими Священными Писаниями, и применения их для обоснования любимой теории". Судя по благословенным результатам, которые почти неизменно сопровождали служение женщин делу Христа, мы опасаемся, что в великий день отчета будет обнаружено, что ошибочное и неоправданное применение отрывка "Пусть ваши женщины хранят молчание в Церквях" привело к большим потерям для Церкви, злу для мира и бесчестию для Бога, чем любая из ошибок, на которые мы уже ссылались.
И, чувствуя, как мы уже давно чувствуем, что этот вопрос имеет огромное значение для интересов Царства Христова и славы Божьей, мы самым искренним образом призываем тех, кто имеет влияние в церквях, обратить на него внимание. Мы считаем, что им стоит задуматься о том, действительно ли Бог хотел, чтобы женщина похоронила свои таланты и влияние, как она это делает сейчас. И не связано ли ограничение сферы религиозной деятельности женщин с относительным неуспехом Евангелия в наши дни.