Алина с трудом поставила тяжёлую коробку на пол, вытирая пот со лба. Вся квартира была завалена вещами — переезд всегда выматывал. Она оглядела просторную гостиную с панорамными окнами и не могла сдержать улыбки. Наконец-то их собственная жилплощадь, не аренда, не съёмная комнатка. Они с Димой копили на это пять лет.
— Дима, где ты? — позвала она, развязывая узел с посудой.
— В детской, собираю кровать! — донёсся оттуда голос мужа.
Их пятилетний Артёмка носился по коридору, радостно крича:
— Мама, у меня будет своя комната?
— Будет, солнышко, — улыбнулась Алина.
Раздался звонок в дверь.
— Кто это? — нахмурилась она. Они никому не говорили о новом адресе, кроме родителей, да и те обещали приехать только завтра.
Дима вышел из комнаты, вытирая руки о джинсы.
— Наверное, соседи с поздравлениями, — пожал он плечами и пошёл открывать.
Алина услышала его резкий вдох, затем громкий голос:
— Ну, что стоите? Помогайте заносить вещи!
Сердце Алины ёкнуло. Она бросилась в прихожую и застыла на пороге.
На лестничной площадке стояла её свекровь, Людмила Ивановна, с двумя огромными чемоданами. Рядом — её дочь Катя, курящая сигарету и равнодушно разглядывающая ногти.
— Мама? — растерянно проговорил Дима. — Ты чего не предупредила?
— А зачем? — фыркнула Людмила Ивановна и, не дожидаясь приглашения, зашагала в квартиру. — Я продала дом. Деньги мне нужны. Буду жить у вас.
Алина почувствовала, как по спине побежали мурашки.
— Но… мы же не договаривались, — тихо сказала она.
Свекровь медленно обернулась, её глаза сверкнули.
— Договариваться? Это мой сын. Его дом — мой дом.
Катя, проходя мимо, выпустила дым Алине в лицо.
— Расслабься, сестрёнка, — усмехнулась она. — Мама просто поживёт немного.
Дима молча взял чемоданы и занёс их в гостиную. Алина сжала кулаки.
За стеной раздался смех — соседка, видимо, подслушивала у двери.
— Дима, — прошептала Алина, — мы же не можем…
— Поговорим позже, — резко оборвал он.
Людмила Ивановна тем временем осматривала квартиру, как генерал на завоёванной территории.
— Диван поставьте у окна, — приказала она. — А эту вазу (она ткнула пальцем в хрупкий свадебный подарок) — выбросите. Деревенщина.
Артёмка испуганно прижался к маме.
— Мама, бабушка страшная…
— Внук, иди сюда! — резко позвала Людмила. — Надо познакомиться как следует.
Алина почувствовала, как в груди закипает ярость. Но она сглотнула её.
Это была только первая минута войны.
А за стеной соседка уже набирала кого-то в телефоне — новости в этом доме распространялись быстро.
Прошла неделя. Алина просыпалась каждое утро с ощущением, что живёт не в своей квартире, а на оккупированной территории. Людмила Ивановна вставала в шесть утра и сразу включала телевизор на полную громкость — «чтобы все просыпались, как нормальные люди».
Сегодня Алина лежала с закрытыми глазами, пытаясь продлить эти последние секунды тишины, когда дверь в спальню резко распахнулась.
— Вставай! — раздался резкий голос свекрови. — Уже семь, а ты валяешься!
Алина приподнялась на локте, щурясь от яркого света.
— Людмила Ивановна, у меня выходной…
— Выходной? — свекровь фыркнула. — Когда я в твои годы на трёх работах крутилась, у меня выходных не было!
Она подошла к шкафу и начала перебирать вещи.
— И это что за тряпки? — она выдернула любимое платье Алины. — Выбросить.
— Это мои вещи! — Алина вскочила с кровати.
— Моя невестка будет ходить как порядочная женщина, а не как уличная девка, — холодно сказала Людмила и швырнула платье в мусорный пакет.
Из кухни донесся плач Артёма. Алина бросилась туда.
Сын сидел за столом, перед ним — тарелка с холодной овсянкой.
— Мам, я не хочу… Бабушка заставила…
Людмила Ивановна вошла на кухню, скрестив руки на груди.
— В наше время дети ели, что дадут, и не ныли.
Алина взяла сына за руку.
— Пойдём, я тебе блинчиков сделаю.
— Никаких блинчиков! — рявкнула свекровь. — Сахар — это яд!
Дима в этот момент зашёл на кухню, потягиваясь.
— Что за крики?
— Твоя мать издевается над моим ребёнком! — выдохнула Алина.
— Я его воспитываю, — перебила Людмила. — А то из него маменькин сынок растёт.
Дима вздохнул и потёр переносицу.
— Мам, может, не надо так строго?
— Ты тоже под её каблуком? — свекровь презрительно посмотрела на сына. — Ясно. Тогда я сама буду наводить порядок.
После завтрака Алина отвела Артёма в детскую. Комната была перевернута с ног на голову — все игрушки лежали в коробках, а на стене висел плакат с таблицей умножения.
— Бабушка сказала, что я уже большой и не должен играть в глупости, — прошептал мальчик.
Алина обняла сына. В этот момент в комнату вошла Катя с бутылкой пива в руке.
— О, семейная идиллия, — усмехнулась она. — Кстати, Алёна, ты не против, если я возьму твою чёрную кофточку?
— Во-первых, Алина, — сквозь зубы сказала героиня. — Во-вторых, против.
Катя закатила глаза.
— Ну и жадюга.
Вечером, когда все легли спать, Алина тихо позвонила подруге.
— Представляешь, она выбросила мою косметику! Сказала, что «приличные женщины не красятся как проститутки»!
Из-за двери раздался голос Людмилы:
— Если будешь тратить деньги на эту дрянь, я скажу Диме, чтобы урезал тебе на карманные расходы.
Алина замерла.
— Алёна? Ты всё ещё на связи? — спросила подруга в трубку.
— Друзья у тебя дуры, как и ты, — громко прокомментировала свекровь и ушла в свою комнату.
Алина закрыла глаза. В голове стучало: «Так больше продолжаться не может».
Но самое страшное было ещё впереди. Завтра Людмила Ивановна собиралась «воспитывать» Артёма по-настоящему…
Алина проснулась от странного шума. Часы показывали 6:15 утра. Она накинула халат и вышла в коридор, откуда доносились приглушенные голоса.
В гостиной при свете настольной лампы сидели Дима и его мать. На столе лежали какие-то бумаги. Людмила Ивановна что-то быстро писала в блокноте, а сын молча кивал.
— Что происходит? — прошептала Алина, замершая в дверях.
Дима вздрогнул и резко прикрыл бумаги ладонью. Людмила Ивановна медленно подняла голову, ее глаза холодно блеснули в полумраке.
— Взрослые разговаривают. Иди спать.
— Дима? — Алина сделала шаг вперед.
Муж встал, явно нервничая.
— Да ничего важного. Мама просто советуется насчет... пенсионных накоплений.
Людмила фыркнула и протянула Алине листок.
— Хочешь знать правду? Сын оформляет на меня долю в квартире. На всякий случай.
Алина почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она схватила листок — предварительный договор дарения 1/3 доли.
— Ты... Ты что, с ума сошел? Это же наша квартира! Наши с тобой деньги!
Дима отвел глаза.
— Это просто формальность. Мама беспокоится о будущем...
— Будущем? — Алина задохнулась от ярости. — А наше с Артёмом будущее тебя не волнует?
Людмила встала, величественно расправив халат.
— Я прожила с его отцом 30 лет и ни разу не усомнилась в его решениях. Настоящая жена должна поддерживать мужа, а не истерить по пустякам.
Алина разорвала договор и швырнула обрывки на пол.
— Вон из моего дома! Сейчас же!
Дима вдруг схватил ее за руку, сжал так, что стало больно.
— Прекрати! Это мое решение, и оно окончательное!
В дверях детской показался испуганный Артём. Увидев родителей, он расплакался. Алина вырвалась и бросилась к сыну.
Весь день прошёл в ледяном молчании. Дима ушел "на работу", хотя было воскресенье. Людмила Ивановна с важным видом разговаривала по телефону, бросая на Алину победные взгляды.
Вечером, уложив Артёма, Алина зашла в спальню. Дима сидел на кровати и что-то быстро печатал в телефоне. Увидев жену, резко выключил экран.
— Что ты скрываешь? — спросила Алина, чувствуя ком в горле.
— Ничего. Рабочие вопросы.
Она резко выхватила телефон. На экране мелькнуло сообщение: "Мама, не волнуйся, все сделаю как договорились. Она ничего не докажет".
Дима вскочил, вырвал телефон обратно.
— Это личное! Ты совсем охренела?
— Я охренела? — Алина засмеялась истерически. — Ты продаешь нашу семью за одобрение мамочки!
Она схватила подушку и швырнула в него.
— Выбирай — или она уезжает сегодня, или завтра уезжаем мы с Артёмом.
Дима тяжело дышал, его лицо исказила гримаса злости.
— Попробуй только уйти! Я тебя в суд затащу, сына не отдам!
За дверью раздался шорох — Людмила подслушивала. Алина вдруг поняла: они всё спланировали. Всё.
Ночью, когда Дима заснул, она осторожно взяла его телефон. Пинкод не изменился — 2580, дата рождения Артёма. В переписке с матерью она нашла то, что боялась увидеть:
"Договор на квартиру подпишем завтра. Пусть побушует. Главное — не давай ей доступ к деньгам. Если что — я тебя поддержу, ты же знаешь. А ребёнка через суд отсудим, у неё ни работы, ни доходов".
Руки Алины дрожали так сильно, что она едва не уронила телефон. В ту же секунду на экране всплыло новое сообщение от Людмилы:
"Не забывай, сынок, завтра к нотариусу в 10. А эту дуру пусть пока помыкается. Всё равно скоро выгоним".
Алина тихо поставила телефон на место и вышла на балкон. Ночь была холодной, но она не чувствовала озноба. Только одно жгучее желание — забрать сына и бежать. Но куда? Родители жили в маленькой однушке, денег на адвоката не было...
Утром её разбудил громкий хлопок двери. Дима и Людмила уходили. Перед выходом свекровь заглянула в спальню:
— Мы вернёмся к обеду. Приберись тут, а то как в свинарнике.
Алина молча смотрела в потолок. В голове стучало: "Бежать. Сейчас же". Она встала и начала собирать документы — свои и сына. В этот момент зазвонил телефон. Незнакомый номер.
— Алло?
— Это Марья Семёновна, ваша соседка снизу, — прошептал женский голос. — Вам срочно нужно спуститься. У меня есть кое-что важное...
Алина оставила Артёма смотреть мультики и тихо вышла в подъезд. Сердце бешено колотилось — что могла знать соседка?
Марья Семёновна, пожилая женщина с строгим взглядом, жила этажом ниже. Она открыла дверь сразу, как будто ждала.
— Заходите быстрее, — оглянулась она по сторонам и втянула Алину в квартиру.
В гостиной пахло лекарствами и пирогами. На столе стоял диктофон старого образца.
— Садитесь, — Марья Семёновна налила чаю дрожащими руками. — Я не хотела вмешиваться, но... это уже слишком.
Она нажала кнопку воспроизведения.
Сначала раздался шум, потом чёткий голос Людмилы Ивановны:
— ...всё по плану. Сегодня подписываем договор на долю, а через месяц Дима подаёт на развод. Основания есть — она же психованная, все соседи видели.
Женский голос (видимо, подруги):
— А ребёнок?
— Через суд отберём, — хрустнул огурчик в записи. — У неё же ни работы, ни денег. А я бабушка, пенсионерка, у меня все карты в руки.
Алина почувствовала, как немеют пальцы. Чашка со звоном упала на пол.
— Откуда...
— Они вчера у меня под окном на лавочке сидели, — объяснила соседка. — Я сушила бельё на балконе, диктофон случайно висел в рубашке... Вот, слушайте дальше.
Подруга спрашивала:
— А если она не захочет уходить?
— Выгоним, — засмеялась Людмила. — Я уже Катю настрополила — она подкинет в её сумку мои золотые серёжки. Пусть попробует воровкой прослыть!
Запись оборвалась. Алина сидела, сжимая подлокотники кресла, чтобы не упасть.
— Зачем... зачем вы мне это говорите? — прошептала она.
Марья Семёновна неожиданно заплакала:
— Я тридцать лет учительницей работала. Видела таких "бабулек"... Они детей ломают. Ваш мальчик такой хороший, я его в лифте часто вижу...
Она открыла ящик стола и достала визитку.
— Мой зять — адвокат. Он поможет. Только не говорите мужу, что приходили ко мне!
Алина взяла визитку мокрыми от пота пальцами. В этот момент в записи раздалось новое:
— Главное — Диму не спугнуть. Он ещё под ней подкаблученный. Но я его с пелёнок знаю — если надавить, сломается.
Марья Семёновна выключила диктофон.
— Они вернутся через час. Что вы собираетесь делать?
Алина вдруг чётко поняла. Она поднялась, сунула визитку в карман джинсов.
— Бороться.
Дома её ждал новый "сюрприз". На кухонном столе лежал открытый паспорт Артёма, а рядом — свежий билет на автобус до деревни, где жила сестра Людмилы.
Из детской донесся голос свекрови:
— Собирай игрушки, внучек. Поедешь к тёте Люде, там и коровки, и курочки...
Алина ворвалась в комнату. Артём сидел на кровати с перекошенным от страха лицом, а Людмила складывала его вещи в сумку.
— Что вы задумали?!
— Закаляться будет, — холодно ответила свекровь. — Ты же его совсем разбаловала. Месяц в деревне — как рукой снимет все капризы.
Алина схватила сына на руки.
— Никуда он не поедет.
— Мы с Димой уже решили, — улыбнулась Людмила. — Кстати, где это ты пропадала?
В прихожей хлопнула дверь. Вернулся Дима. Увидев жену с ребёнком на руках, он нахмурился:
— Мама сказала, ты опять истерики закатываешь?
Алина посмотрела на мужа — своего, родного человека — и вдруг поняла: этот человек уже сделал выбор. Не в её пользу.
— Артём остаётся со мной, — твёрдо сказала она. — А вы оба...
Её перебил звонок телефона. Незнакомый номер.
— Алло?
— Это Игорь Леонидович, — представился мужской голос. — Мне Марья Семёновна говорила, что вам срочно нужна помощь. Вы можете подъехать сейчас?
Людмила выхватила телефон у неё из рук:
— Кто это?!
Но Алина была быстрее. Она уже одевала Артёма в куртку, не обращая внимания на крики свекрови.
— Мы уходим. Насовсем.
Дима загородил дверь:
— Ты никуда не пойдёшь! Это мой сын!
Алина посмотрела ему прямо в глаза:
— Посмотрим, что скажет суд. Особенно когда услышит запись, где твоя мама планирует подкинуть мне "краденое".
Лицо Димы побелело. Людмила Ивановна вдруг закричала:
— Врёт! Она всё врёт!
Но Алина уже вышла в подъезд, крепко держа за руку перепуганного Артёма. В кармане ждала визитка адвоката. А в телефоне — та самая запись, которую Марья Семёновна переслала ей.
Война только начиналась.
Адвокатский офис оказался маленьким, но уютным. Игорь Леонидович, мужчина лет пятидесяти с добрыми глазами и дорогим костюмом, внимательно слушал Алину, пока Артём рисовал в углу на листке, который дала секретарша.
— Так... — адвокат отложил диктофон. — У вас есть запись, где свекровь обсуждает план отобрать ребенка через суд. Это хорошо. Но для суда этого недостаточно.
Алина сжала кулаки:
— Что еще нужно?
— Во-первых, медицинское освидетельствование. Вы говорите, она применяла физическую силу к ребенку?
Артём вдруг поднял голову:
— Баба Люда меня по попе била, когда я кашу не доел...
Игорь Леонидович поморщился и сделал пометку.
— Во-вторых, финансовая состоятельность. Вы работаете?
Алина опустила глаза. После рождения сына она подрабатывала копирайтингом, но официального трудоустройства не было.
— Вот это проблема, — вздохнул адвокат. — Суд всегда на стороне того родителя, кто может обеспечить ребенка.
В этот момент в коридоре раздался громкий голос:
— Я знаю, она здесь!
Дверь с треском распахнулась. На пороге стоял Дима с перекошенным от злости лицом. За ним маячила Людмила Ивановна и две полицейских.
— Вот она! — прошипела свекровь. — Похитила моего внука!
Старший полицейский, плотный мужчина с усталыми глазами, сделал шаг вперед:
— Гражданка Серебрякова? На вас поступило заявление о незаконном удержании ребенка.
Алина инстинктивно прижала Артёма к себе. Мальчик расплакался.
— Это мой сын!
— По закону, — перебил полицейский, — при отсутствии решения суда о месте проживания ребенка, родители имеют равные права.
Людмила Ивановна торжествующе улыбнулась:
— Вот видишь, Дима? Я же говорила!
Адвокат поднялся, блокируя подход к Алине:
— Коллеги, давайте без сцен. Моя клиентка готова предоставить доказательства психологического насилия над ребенком со стороны бабушки.
— Какие еще доказательства? — взорвался Дима. — Это моя мать! Она лучше знает, как воспитывать!
— Вот именно, — тихо сказала Алина. — Твоя мать. Но не моя.
Игорь Леонидович жестом остановил всех:
— Предлагаю компромисс. Ребенок остается с матерью. Отец имеет право видеться в моем присутствии. До суда.
Полицейские переглянулись и кивнули. Дима что-то хотел сказать, но Людмила дернула его за рукав:
— Пусть попробует прожить без твоих денег!
Когда они ушли, адвокат тяжело вздохнул:
— Вам нужно срочно найти работу. Официальную. И... — он посмотрел на Артёма, — возможно, временно переехать к родственникам.
Алина кивнула. В кармане у нее лежала записка от Марьи Семёновны: "Моя подруга — директор детского центра. Нужен методист. Зарплата небольшая, но официальная".
Вечером, укладывая Артёма спать в съемной комнате (спасибо Игорю Леонидовичу за временный кров), Алина услышала звонок. Неизвестный номер.
— Алло?
— Это Катя, — прошептал голос в трубке. — Они планируют завтра забрать Артёма из садика. Будь осторожна.
Трубка резко отключилась. Алина посмотрела на спящего сына, потом на визитку детского центра.
Завтра начиналась новая жизнь. Без Дим. Без Людмилы Ивановны.
Но сначала предстояло выиграть эту войну
Алина стояла у ворот детского сада за десять минут до окончания занятий. В руках она сжимала свежее постановление суда о временном определении места жительства Артёма, полученное утром благодаря адвокату.
— Вы точно уверены, что они придут? — шепотом спросила она у заведующей, которая нервно курила рядом.
— Ваша свекровь звонила час назад, — женщина выпустила дым колечком. — Сказала, что будет забирать внука по просьбе отца. Мы, конечно, отказали...
Из-за угла показался знакомый серебристый седан. Алина быстро спряталась за киоском.
Дима вышел из машины один. Он выглядел уставшим, в помятой рубашке, без привычного галстука. Людмилы Ивановны не было видно.
— Странно, — прошептала заведующая.
Когда Дима зашел на территорию сада, Алина резко вышла из укрытия и последовала за ним.
— Дима!
Он обернулся, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на стыд.
— Ты что здесь делаешь? — спросила Алина, перекрывая ему дорогу к группе.
— Забираю сына, — он попытался обойти ее. — У меня есть право.
Алина развернула перед ним постановление суда:
— С сегодняшнего дня встречи только в присутствии моего адвоката. И никаких "забрать на выходные".
Дима вдруг схватил ее за руку:
— Ты что, совсем охренела? Это мой ребенок!
В этот момент из-за кустов выскочила Людмила Ивановна с видеокамерой в руках:
— Снимаю! Снимаю, как мать препятствует общению отца с ребенком!
Алина резко вырвалась. Артём, которого вывела воспитательница, увидев родителей, замер на месте.
— Мама! Папа!
Людмила бросилась к нему:
— Внучек, иди к бабушке!
Но мальчик инстинктивно прижался к воспитательнице.
Дима вдруг резко повернулся к матери:
— Мама, хватит! Я же просил тебя остаться в машине!
— Что? — Людмила Ивановна остолбенела.
— Я хотел просто поговорить с Алиной, — голос Димы дрожал. — А ты... ты опять все испортила!
Алина воспользовалась моментом, чтобы забрать Артёма.
— Мы уходим.
— Подожди! — Дима вдруг вытащил из кармана конверт. — Возьми. Это деньги. На первое время.
Людмила ахнула:
— Ты что, с ума сошел?!
— Заткнись! — впервые в жизни Дима крикнул на мать. — Это мой сын! И я буду помогать, даже если ты против!
Алина медленно взяла конверт. В глазах Димы она увидела того самого человека, за которого выходила замуж.
— Спасибо, — прошептала она. — Но это не изменит моего решения.
Когда они с Артёмом выходили за ворота, Алина услышала, как Людмила Ивановна кричит:
— Предатель! Я тебя на ноги подняла, а ты...
Она не стала слушать дальше. Впереди их ждала новая квартира — маленькая, но своя. И новая работа.
Но самое главное — они были свободны.
Хотя Алина почему-то понимала: это еще не конец.
Две недели в новой однушке на окраине города пролетели незаметно. Алина выходила на работу в детский центр, Артём начал ходить в ближайший садик. Каждую среду ровно в шесть вечера звонил Дима — говорил с сыном по видеосвязи ровно пятнадцать минут, как было прописано в предварительном соглашении.
В это субботнее утро Алина разбирала вещи, когда в дверь неожиданно постучали.
— Кто там?
— Это... Катя.
За дверью стояла сестра Димы. Без привычного макияжа, в простых джинсах и ветровке. В руках держала потрёпанную папку.
— Можно войти?
Алина машинально прикрыла дверь, оставляя небольшую щель:
— Зачем ты пришла?
Катя нервно облизала губы:
— Я... я хочу помочь.
Она протянула папку. Внутри были документы — выписки из банка, распечатки переписок, даже какие-то медицинские справки.
— Это всё про маму. Про её махинации.
Алина осторожно взяла папку:
— Почему ты решила...
— Потому что я тоже её жертва! — Катя неожиданно всхлипнула. — Она разрушила мою жизнь десять лет назад. Сейчас очередь Димы... и твоего сына.
Артём выглянул из-за спины матери:
— Тётя Катя? Ты плачешь?
Катя быстро вытерла глаза:
— Нет, солнышко, просто соринка попала.
Алина шагнула в сторону:
— Заходи.
За чаем Катя рассказала историю, которая заставила Алину похолодеть.
— Когда мне было восемнадцать, я забеременела. Мама заставила сделать аборт — "позор семье" и всё такое. Потом подсадила на антидепрессанты... — Катя дрожащими руками достала из папки фотографию. — Вот.
На снимке была юная Катя с круглым животиком, счастливо улыбающаяся рядом с темноволосым парнем.
— Это Саша. Мы с ним потом снова сошлись. Через пять лет. Но мама подстроила так, что его посадили за драку...
Алина внимательно изучала документы. Среди них было завещание Людмилы Ивановны, где вся квартира переходила Диме, а также...
— Что это?
Катя горько усмехнулась:
— Договор ренты на её дом. Который она якобы "продала". На самом деле получила миллион и продолжает там жить.
Вдруг телефон Алины завибрировал. Сообщение от адвоката:
"Срочно. Людмила Ивановна подала встречный иск о лишении родительских прав. Основание — ваше "психическое заболевание".
Катя увидела её выражение лица и кивнула:
— Она всегда так делает. У меня тоже "психическое" было.
Алина сжала документы в кулаке:
— Почему ты решила помочь именно сейчас?
— Потому что... — Катя потянулась к Артёму, который раскрашивал картинку за столом, — я вижу, как она начинает делать с ним то же, что делала с нами.
Она достала диктофон из кармана:
— Вот запись вчерашнего разговора. Мама обсуждает с адвокатом, как подкупить врача для вашей психологической экспертизы.
Алина включила запись. Чёткий голос Людмилы Ивановны:
— Доктор, я понимаю, у вас дочь за границей учится... Деньги не проблема. Главное — чтобы заключение было "неблагоприятным".
Катя встала:
— Мне пора. Если мама узнает, что я была здесь...
— Подожди. — Алина неожиданно схватила её за руку. — Ты... ты можешь выступить свидетелем в суде?
Катя замерла. В её глазах читался настоящий ужас.
— Я... я попробую.
Когда дверь закрылась, Алина прислонилась к стене. Впервые за последние месяцы у неё появилась надежда.
Но вечером пришло новое сообщение — на этот раз от Димы:
"Алина, срочно. Мама что-то затевает с Артёмом. Будь осторожна завтра в садике. Я не могу... я не в силах её остановить".
Алина подошла к окну. Напротив, в тени деревьев, стоял знакомый серебристый седан. За рулём сидела Людмила Ивановна и пристально смотрела в её сторону.
Война вступала в решающую фазу.