Вошла в свою комнату и сразу почувствовала — что-то не так. Взгляд упал на угол возле шкафа. Там, где раньше ничего не было, теперь висела маленькая чёрная штуковина.
— Мама! — позвала я. — Что это такое?
Мама вошла с довольным видом.
— А, заметила! Это камера. Вчера установила.
— Какая камера?
— Обычная. Для наблюдения.
— За чем наблюдения?
— За тобой, естественно.
Я уставилась на маму, не понимая, шутит она или нет.
— Зачем за мной наблюдать?
— Для безопасности, — спокойно ответила мама. — В наше время много опасностей. Вдруг что случится, а я не знаю.
— Мам, мне семнадцать лет!
— Ну и что? Опасности от возраста не зависят.
— Но это же моя личная комната!
— Никакая не личная. Это мой дом, моя комната. Я тебе временно разрешаю в ней жить.
Я села на кровать, пытаясь осмыслить ситуацию.
— Мам, а что именно ты собираешься смотреть?
— Всё. Чем занимаешься, с кем разговариваешь, что делаешь по вечерам.
— Но у меня должно быть личное пространство!
— Должно, но не в моём доме. Моя крыша — мои правила.
— Мам, это же нарушение приватности!
— Никакого нарушения. Я мать, имею право знать, что делает мой ребёнок.
— Я не ребёнок!
— Пока живёшь с родителями — ребёнок.
Мама говорила это так уверенно, будто обсуждала погоду.
— А где ты это смотришь? — спросила я.
— На телефоне. Приложение скачала. Очень удобно — могу в любой момент посмотреть, чем ты занимаешься.
— Даже когда на работе?
— Особенно когда на работе! Раньше целый день волновалась — что ты дома делаешь. А теперь спокойна.
— Мам, но это же ненормально!
— Ненормально наркотики употреблять или с подозрительными людьми общаться. А камера — это нормально.
— При чём тут наркотики?
— А откуда я знаю, чем ты занимаешься, когда меня нет? Может, и наркотики пробуешь.
— Мам, я же не такая!
— Все родители так думают. А потом оказывается, что их дети совсем не такие, какими казались.
— Но ты же меня знаешь!
— Знаю, но проверить не мешает.
Я попыталась договориться.
— Мам, ну снимай камеру! Неудобно же!
— Неудобно тем, кому есть что скрывать.
— У меня нет ничего плохого!
— Тогда и камера не помешает.
— Помешает! Я не могу расслабиться, зная, что меня снимают!
— А зачем расслабляться? Нужно всегда держать себя в руках.
— Но дома же можно быть собой!
— Собой и будь. Хорошей, воспитанной собой.
Логика у мамы была железная. На каждый мой аргумент находился контраргумент.
— А когда я переодеваюсь? — спросила я.
— Переодевайся в ванной.
— Почему я должна переодеваться в ванной? Это же моя комната!
— Ну, на время переодевания можешь камеру прикрыть. Но только на время!
— А если я хочу поговорить с подругой по душам?
— Поговори. Мне интересно послушать, о чём вы разговариваете.
— Мам! Это личные разговоры!
— Никаких личных разговоров у несовершеннолетних быть не должно.
— Но мне уже почти восемнадцать!
— Почти — не значит уже. Вот исполнится, тогда поговорим.
В первый день я пыталась не обращать внимания на камеру. Но это было невозможно. Каждую секунду чувствовала, что за мной наблюдают.
Вечером мама зашла ко мне довольная.
— Катя, я весь день за тобой следила. Молодец, хорошо себя ведёшь!
— Спасибо за одобрение, — саркастически ответила я.
— Не за что. Правда, слишком много времени в телефоне сидишь. Надо меньше.
— А что плохого в телефоне?
— Портишь зрение. И осанку. Я видела, как ты сутулишься.
— Мам, это же нормально!
— Ненормально. Завтра будешь следить за осанкой.
— Ты что, теперь моё поведение комментировать будешь?
— Буду. Для твоего же блага.
На следующий день в школе рассказала подруге Лере про камеру.
— Кать, это же ужас! — ахнула она. — Как ты вообще живёшь?
— Не знаю. Чувствую себя как в зоопарке.
— А отключить нельзя?
— Мама сразу поймёт. Она же в приложении видит.
— А сломать?
— Она новую поставит.
— А закрыть чем-нибудь?
— Говорит, что можно только на время переодевания.
— Кошмар какой! А батя что говорит?
— А он в командировке. Не знает ещё.
— Расскажи ему!
— Попробую.
Вечером позвонила папе.
— Пап, у нас тут ситуация странная. Мама камеру в мою комнату поставила.
— Какую камеру? — удивился папа.
— Для наблюдения. Говорит, для безопасности.
— А что мама говорит именно?
Рассказала ему весь разговор с мамой. Папа молчал.
— Пап, ты как считаешь, это нормально?
— Катюш, ну... мама волнуется за тебя.
— Но камера же в комнате!
— Да, это странно. Но мама всегда была тревожная.
— Пап, поговори с ней!
— Поговорю. Только не обещаю, что поможет. Ты же знаешь маму.
Знала. Мама была очень упрямой. Когда что-то решала, переубедить её было почти невозможно.
Папа маме позвонил. Я слышала их разговор через стену.
— Оль, что за камера в Катиной комнате?
— А что такого? Слежу за дочерью.
— Но она же уже взрослая!
— Взрослая будет, когда замуж выйдет. А пока моя ответственность.
— Оля, но личное пространство должно быть!
— А кто сказал, что должно? В интернете прочитала?
— Не в интернете. Это общепринятые нормы.
— Чьи нормы? Западные? У нас свои нормы!
— Оль, ну это же ненормально!
— Ненормально детей без присмотра оставлять! Сколько историй в новостях — подростки наркоманами становятся, с плохими компаниями связываются!
— Но Катя же не такая!
— А откуда ты знаешь? Ты в командировках, меня одну с ней оставляешь!
— Оля, сними камеру.
— Не сниму. Это мой дом и моя дочь.
— Наша дочь.
— Твоя дочь, когда ты дома. А когда нет — моя. И я за неё отвечаю.
Папа сдался. Как всегда.
Прошла неделя. Жизнь под камерой становилась невыносимой. Мама комментировала каждый мой поступок.
— Катя, почему ты так долго делаешь уроки? — спрашивала она.
— Потому что сложные.
— А я видела, ты отвлекалась. На телефон смотрела.
— Один раз посмотрела!
— Пять раз посмотрела! Я считала!
— Мам, может, хватит меня контролировать?
— Не хватит. Видишь, как ты без контроля разболталась!
— Я не разболталась!
— Разболталась. И сутулишься. И ногти грызёшь.
— Когда я ногти грызла?
— Сегодня в половине седьмого. Сидела и грызла.
— Мам, это же нервное! От стресса!
— Какой стресс? У тебя всё хорошо!
— Хорошо, если не считать камеру в комнате!
— Камера как раз и помогает стресс убрать. Я же теперь спокойна за тебя.
— А я неспокойна за себя!
— Привыкнешь. Люди ко всему привыкают.
Подруги стали реже приходить. Лера сказала прямо:
— Кать, мне неудобно у тебя. Знаю, что мама нас слушает.
— Лер, она же не всегда смотрит!
— А откуда я знаю, когда смотрит, а когда нет?
— Спросить можно.
— У твоей мамы спросить? Она же всё равно правду не скажет.
— Скажет.
— Не скажет. Родители всегда врут в таких случаях.
Лера была права. Мама могла сказать, что не смотрит, а сама в это время следить за нами.
Дома становилось всё хуже. Мама превратилась в вездесущего наблюдателя. Она знала, во сколько я ложусь, во сколько встаю, сколько времени делаю уроки, с кем и о чём разговариваю.
— Катя, а кто такая Настя? — спрашивала она.
— Одноклассница.
— А почему вы про мальчиков разговариваете?
— Потому что нам интересно.
— А мне неинтересно слушать такие разговоры.
— Тогда не слушай!
— Буду слушать. Мне надо знать, что у дочери в голове.
— У меня в голове то же самое, что у всех девочек моего возраста!
— А что именно?
— Учёба, друзья, музыка, фильмы.
— И мальчики.
— И мальчики тоже. Это нормально!
— Нормально, но в меру.
— В какой мере?
— В той, которую я считаю правильной.
Мама стала устанавливать мне правила поведения прямо по результатам наблюдения.
— Катя, больше не разговаривай с Машей о том мальчике.
— О каком мальчике?
— Об Артёме из параллельного класса.
— Почему не разговаривать?
— Потому что он тебе нравится. А это отвлекает от учёбы.
— Мам, но это же естественно!
— Естественно, но мешает сосредоточиться на важном.
— А что важно?
— Учёба важно. А мальчики подождут.
— До каких пор подождут?
— До института. В институте будешь думать о мальчиках.
— А если влюблюсь раньше?
— Не влюбишься. Я прослежу.
— Как прослежу?
— А вот так и прослежу. Увижу, что начинаешь глупости делать, сразу меры приму.
— Какие меры?
— Школу поменяю. Или в другой район переедем.
Я поняла, что мама готова на всё. Камера была только началом.
— Мам, а когда ты камеру уберёшь? — спросила я.
— Не уберу.
— Совсем?
— Совсем.
— Даже когда мне восемнадцать исполнится?
— Даже тогда. Мой дом — мои правила.
— А если я съеду?
— Некуда тебе съехать. Денег нет, работы нет.
— Найду работу.
— Где найдёшь? Опыта нет, образования нет.
— После школы найду.
— После школы в институт пойдёшь. А институт дорогой.
— Значит, камера навсегда?
— Пока живёшь со мной — навсегда.
Тогда я поняла — надо что-то делать. Жить под постоянным наблюдением было невозможно.
Начала искать в интернете информацию про права несовершеннолетних. Оказалось, что в семнадцать лет я уже могу работать, снимать жильё, жить отдельно.
Нашла работу — продавцом в магазине рядом со школой. После уроков и по выходным. Зарплата маленькая, но хотя бы что-то.
— Катя, зачем тебе работа? — удивилась мама.
— Деньги нужны.
— На что деньги?
— На личные расходы.
— А я что, тебе на личные расходы не даю?
— Даёшь, но мало.
— Достаточно для школьницы.
— Не достаточно.
— Катя, работа помешает учёбе.
— Не помешает. Буду успевать.
— А я буду проверять через камеру, как ты уроки делаешь.
— Проверяй.
Мама почувствовала, что что-то изменилось. Но ещё не понимала, что именно.
Я работала, копила деньги, искала варианты съёма жилья. Было трудно, но я была настроена решительно.
Через два месяца накопила на залог за комнату. Маленькую, но свою.
— Мам, я съезжаю, — сказала я за ужином.
— Куда съезжаешь? — не поняла мама.
— Комнату снимаю.
— На какие деньги?
— На заработанные.
— Катя, не глупи! У тебя денег не хватит даже на месяц!
— Хватит. Я посчитала.
— А учёба?
— Буду ездить в школу. Недалеко.
— А кто готовить будет?
— Сама буду.
— А кто убирать?
— Сама.
— Катя, ты же ничего не умеешь!
— Научусь.
— А деньги когда закончатся?
— Не закончатся. Работать буду.
Мама растерялась.
— Катя, но зачем? У тебя же здесь всё есть!
— Есть всё, кроме свободы.
— Какой свободы?
— Права жить без камеры в комнате.
— Но камера же для твоей безопасности!
— Мам, я уже большая. Сама о безопасности позабочусь.
— Не позаботишься! Ты же ещё ребёнок!
— Не ребёнок. И не хочу жить под наблюдением.
— Катя, я же волнуюсь за тебя!
— Понимаю. Но камера — это перебор.
— Не перебор! Это нормально!
— Мам, в нормальных семьях камеры в детских комнатах не ставят.
— Ставят! Много кто ставит!
— Кто ставит?
— Ну... разные люди ставят.
— Мам, а если я пообещаю хорошо себя вести?
— Обещания — это слова. А камера — это гарантия.
— Тогда я съезжаю.
— Не съедешь! Не отпущу!
— Мам, мне семнадцать. Я имею право.
— Не имеешь! Ты несовершеннолетняя!
— Имею. Я узнавала.
Мама побежала звонить папе. Они долго разговаривали. Потом папа мне перезвонил.
— Катюш, мама рассказала. Правда хочешь съехать?
— Правда, пап.
— Из-за камеры?
— Из-за неё.
— А может, потерпишь? До совершеннолетия недолго осталось.
— Не могу больше терпеть.
— Понимаю. Ладно, попробуй. Но если что — возвращайся.
— Хорошо.
Съехала через неделю. Мама плакала, говорила, что я неблагодарная. Но камеру убирать не соглашалась.
— Вернёшься — камера будет на месте! — кричала она мне вслед.
Теперь живу в маленькой комнате, сама готовлю, убираю, стираю. Трудно, но зато никто за мной не следит.
Мама звонит каждый день, спрашивает, как дела. Предлагает вернуться.
— Камеру уберёшь? — спрашиваю.
— Не уберу, — отвечает. — Она для твоей безопасности.
— Тогда не вернусь.
— Вернёшься. Когда деньги закончатся.
Но деньги не заканчиваются. Потому что свобода дороже комфорта.
А камера так и висит в моей бывшей комнате. Мама надеется, что я передумаю.
Но я не передумаю. Потому что знаю — жизнь под постоянным наблюдением это не жизнь.