Переписку в его телефоне увидела случайно.
Искала номер сантехника — Сергей просил вызвать, пока он на работе.
А нашла сообщения. От Татьяны. Коллеги.
"Вчера было волшебно. Жду новой встречи."
"Скучаю по твоим рукам."
"Когда расскажешь жене?"
Положила телефон на место. Спокойно, без дрожи в руках.
Села на кухне. Налила чаю. И начала думать.
Двадцать лет брака. Дочь в университете. Размеренная жизнь.
Могла устроить скандал. Выгнать. Потребовать объяснений.
Но решила иначе.
Вечером Сергей пришёл как обычно.
— Привет, милая! Что на ужин?
Сидела за ноутбуком. Даже не подняла глаз.
— Ничего.
— В смысле?
— Не готовила.
Он замер в дверях кухни.
— Ты заболела?
— Нет. Просто не захотела.
— Но... я же голодный. Целый день работал.
— Холодильник полный. Приготовь себе что-нибудь.
Сергей растерялся. За двадцать лет я всегда готовила ужин. Всегда.
— Оля, что происходит?
— Ничего особенного. Работаю.
Он полез в холодильник. Достал колбасу, хлеб. Сделал бутерброды.
Ел молча, поглядывая на меня с недоумением.
Утром не стала его будить.
Проспал. Вскочил в панике.
— Оля! Почему не разбудила?!
— У тебя есть будильник.
— Но ты всегда...
— Было дело. Теперь сам.
Умчался на работу без завтрака.
Вечером пришёл раздражённый.
— Ольга, объясни, что происходит?
— А что происходит?
— Ты странно себя ведёшь! Не готовишь, не будишь...
— Устала быть прислугой.
— Какой прислугой? Ты моя жена!
— Именно. Жена. Не домработница.
Неделю он терпел. Покупал готовую еду. Ставил будильники.
Рубашки гладить перестала.
— Оля, мне не в чем на работу!
— Утюг в ванной.
— Но я не умею!
— Научишься. Не маленький.
Научился. Криво, со злостью, но гладил.
Перестала интересоваться его делами. Не звонила, не писала.
Раньше — "Как дела, милый?", "Не забудь поесть", "Одевайся теплее".
Теперь — тишина.
Он начал нервничать.
— Ты даже не спросишь, как прошёл день?
— Если захочешь — расскажешь.
— Но ты всегда интересовалась!
— Надоело.
С Татьяной он продолжал встречаться. Знала — видела новые сообщения.
Но молчала. Холодно, равнодушно молчала.
Дочь заметила изменения по видеосвязи.
— Мам, что с папой? Он какой-то дёрганый.
— Не знаю. Может, на работе проблемы.
— А вы не ссорились?
— Нет. Просто я изменилась.
— В смысле?
— Перестала быть удобной.
— И правильно! Сколько можно ему прислуживать!
Умная девочка. Всё понимает.
Друзья Сергея начали замечать.
Пришли в гости — я не накрыла стол. Просто сидела, читала.
— Оля, мы же договаривались! — шипел Сергей.
— Ты договаривался. Я согласилась принять. Но готовить и накрывать — твоя инициатива, ты и делай.
Заказал пиццу. Друзья переглядывались.
После их ухода устроил скандал.
— Ты меня позоришь!
— Чем?
— Своим поведением! Жена должна...
— Ничего я не должна.
— Оля, что с тобой?!
— Выросла. Поняла, что жизнь одна. И тратить её на обслуживание тебя — глупо.
Спать перестала с ним в одной комнате. Переехала в кабинет.
— Это уже слишком!
— Что слишком?
— Мы муж и жена!
— И? Это обязывает меня терпеть твой храп?
— Раньше не жаловалась!
— Раньше много чего терпела. Устала.
Он пытался вернуть прежнее. Цветы покупал, конфеты.
Оставляла на столе, не прикасалась.
— Хотя бы спасибо скажи!
— За что? Я не просила.
— Но это же знак внимания!
— Двадцать лет поздно для знаков внимания.
Постепенно его жизнь начала разваливаться.
Без моей невидимой поддержки он терял почву под ногами.
Забывал о встречах — я не напоминала.
Не следила за его костюмами — ходил в мятом.
Не готовила завтраки — питался фастфудом.
На работе заметили.
— Волков, что с вами? Вид неопрятный, опаздываете...
— Извините. Дома проблемы.
— Решайте. Но на работе будьте профессионалом.
Татьяна начала терять интерес.
— Серёжа, ты какой-то весь... потухший.
— Устал просто.
— И пахнешь несвежим. Рубашка мятая.
— Прости, не успел...
— Ты меняешься. И не в лучшую сторону.
Дома он пытался выяснить отношения.
— Оля, давай поговорим!
— Говори.
— Что я сделал не так?
— А ты сам не знаешь?
— Нет!
— Тогда не о чем говорить.
— Но мы же семья!
— Формально — да.
— Что значит формально?!
— То и значит. Штамп в паспорте есть. А семьи нет.
Он начал подозревать.
— У тебя кто-то есть!
— С чего ты взял?
— Ты изменилась! Стала холодной, чужой!
— Просто стала собой. Без маски идеальной жены.
— Какой маски?
— Той, которую носила двадцать лет. Устала от неё.
Проверял телефон, сумку. Ничего не находил.
Потому что не было ничего. Кроме решения жить для себя.
Друзья от него отвернулись.
— Серёг, ты стал невыносим. Вечно ноешь, жалуешься.
— Но вы же не понимаете! Оля совсем другой стала!
— Может, ты её довёл?
— Я? Да я для семьи всё делал!
— Что делал? Домой приходил поесть и поспать?
Начал выпивать. Немного, но регулярно.
Я не реагировала. Его здоровье — его проблема.
Татьяна его бросила.
— Сергей, это не работает. Ты стал нытиком и неудачником.
— Подожди! Я всё исправлю!
— Нет. Мне нужен сильный мужчина. А ты без жены развалился.
Пришёл домой убитый.
— Она меня бросила.
— Кто?
— Неважно. Женщина одна.
— Сочувствую.
— И это всё?!
— А что ты хочешь? Чтобы я утешала?
— Ты моя жена!
— Которую ты предал. Так что утешайся сам.
Он побледнел.
— Ты знаешь?
— Конечно.
— Давно?
— С первого дня.
— И молчала?!
— А что кричать? Ты взрослый. Сам выбрал.
— Прости меня!
— За что? За измену? Или за то, что двадцать лет считал меня бесплатной прислугой?
— Оля, я люблю тебя!
— Нет. Ты любишь удобства, которые я создавала.
— Это не так!
— Так. И ты это понял, когда удобства исчезли.
Начал умолять, на колени встал.
— Оля, прости! Верни всё как было!
— Не могу. Я изменилась. Необратимо.
— Но я исправлюсь!
— Возможно. Но уже без меня.
Переехал к матери. Не выгоняла — сам ушёл.
— Я не могу так жить! Как с чужим человеком!
— Правильно. Мы и есть чужие.
— Но мы прожили двадцать лет!
— Ты прожил. С удобной женой. А я существовала. Разница есть.
Квартиру продали. Поделили пополам.
Купила себе небольшую, но уютную. Только для себя.
Обставила по своему вкусу. Без его вечного "зачем эти цветочки".
Работать стала больше. Повысили, прибавили зарплату.
Записалась на курсы психологии. Всегда интересовало.
Начала путешествовать. Одна. Куда хотела, когда хотела.
Париж, Прага, Барселона. Мечты, которые откладывала двадцать лет.
Сергей деградировал без опоры.
Работу потерял — не справлялся без моей поддержки.
Новую найти не мог — вид неопрятный, мотивации нет.
Жил у матери. Та ворчала, но терпела.
Приходил иногда. Стоял под окнами.
— Оля! Открой! Поговорим!
Не открывала. Даже к окну не подходила.
Приносил цветы. Оставлял у двери.
Выбрасывала, не глядя.
Писал письма. Длинные, слезливые.
Не читала. В мусор сразу.
Дочь пыталась помирить.
— Мам, папа совсем плох. Может, поговоришь с ним?
— О чём?
— Ну... простишь его?
— Я не злюсь. Просто он мне не нужен.
— Но он же отец мой.
— И останется им. Но мне он никто.
— Жёстко.
— Честно.
Через год встретила приятного мужчину. На курсах психологии.
Вдовец, интеллигентный, самодостаточный.
— Ольга, можно вас на кофе пригласить?
— Можно.
Начали общаться. Спокойно, без спешки.
Он не требовал обслуживания. Сам готовил, когда приглашал в гости.
— Вы не против, если я ужин приготовлю?
— Нисколько. Но я могу помочь.
— Давайте вместе. Веселее.
Вместе. Ключевое слово. Не я для него, а мы вместе.
Сергей узнал от дочери.
Пришёл. С огромным букетом.
— Оля, нам нужно поговорить!
— Нам не о чем говорить.
— У тебя другой! Я имею право знать!
— Нет. Не имеешь. Мы чужие люди.
— Но я тебя люблю!
— Поздно. Двадцать лет не любил, а тут вспомнил.
— Оля, дай шанс!
— Сергей, уходи. И не приходи больше.
— Я буду бороться!
— С кем? Со мной? Бесполезно. Я недоступна для тебя.
— Почему?!
— Потому что стала той, кем всегда хотела быть. Свободной. От тебя в первую очередь.
Закрыла дверь. Даже в глазок не посмотрела.
Слышала, как стоит, шаркает ногами.
Потом ушёл.
Больше не приходил. Понял — бесполезно.
Я не мстила. Просто перестала быть удобной.
Перестала обслуживать, угождать, прощать.
Стала жить для себя. И это оказалось лучшей местью.
Потому что он остался без фундамента. Без опоры.
И рухнул.
А я расцвела. Без него. Благодаря его предательству.
Которое освободило меня от роли удобной жены.
Теперь я просто я. И мне этого достаточно.
А где-то в городе живёт мужчина, который понял слишком поздно:
Удобная жена — это не данность. Это дар.
Который он не ценил. И потерял.
Навсегда.