— Серёжа, ты с ума сошёл?! — Лена стояла посреди кухни, держа в руках документы о продаже квартиры, и её голос дрожал от возмущения и боли. — Как ты мог подписать это без меня?
— Лен, успокойся… — Муж нервно теребил сигарету, не решаясь её зажечь. — Это же ради мамы. Ей нужна операция, ты сама знаешь.
— Ради мамы? А я кто? Я тебе кто?
Из соседней комнаты донёсся стук палки по полу и недовольный голос свекрови:
— Что там за крики? Серёжа, иди сюда!
Лена смотрела на мужа, и в её глазах медленно гасла надежда. Восемь лет брака. Восемь лет общих планов, мечтаний, бессонных ночей, когда они считали копейки на первоначальный взнос. И вот теперь — чужие люди получат ключи от их дома, а она… что она получит?
— Серёжа! — голос свекрови стал требовательнее. — Немедленно иди сюда!
И он пошёл. Как всегда. Оставив жену стоять с документами в руках, словно с приговором.
***
Всё началось полтора года назад, когда Галина Петровна упала дома и сломала шейку бедра.
«Временно», — говорил тогда Серёжа, — «пока не поправится, пока не встанет на ноги». Лена согласилась. Как можно было не согласиться? Больная старушка, единственный сын…
Их собственную квартиру — маленькую однушку на окраине, сдали знакомым. «Хоть какие-то деньги будут», — рассуждал муж практично. А сами переехали к свекрови в просторную трёхкомнатную сталинку в центре.
Лена тогда даже обрадовалась. После тесной однушки здесь казалось просторно, как во дворце. Высокие потолки, большие окна, паркет, который скрипел под ногами уютно и по-домашнему.
У неё появилась отдельная комната — можно было читать по вечерам, не мешая мужу смотреть телевизор.
Но самое главное — Серёжа был счастлив. Он носил маму на руках в ванную, кормил с ложечки, читал вслух газеты. И в его глазах светилась такая любовь, такая преданность… Лена завидовала. Когда он последний раз так на меня смотрел?
Она работала администратором в частной клинике — не Бог весть какая должность, но стабильно. Вставала в шесть утра, готовила завтрак для всех троих, помогала свекрови умыться и одеться. После работы — аптека, поликлиника, магазин. Домой к восьми вечера, ужин, уборка, стирка…
«Лена, принеси воды!»
«Лена, включи телевизор!»
«Лена, где мои таблетки?»
Первые месяцы она воспринимала это спокойно. Больной человек, что с него взять? Но постепенно требования множились, а благодарности становилось всё меньше.
— Творог вчера покупала? — спрашивала свекровь с утра. — Сделай запеканку, как в прошлый раз.
— Галина Петровна, может, просто омлет? У меня голова болит…
— Что значит голова болит? Я больная, а не ты!
А Серёжа не замечал. Или делал вид, что не замечает. Приходил с работы, целовал маму в лоб, спрашивал о самочувствии. С Леной здоровался коротко, ужинал молча.
«Серёж, может, наймём сиделку?» — пробовала заговорить Лена.
«На какие деньги? Мама моя, я должен сам о ней заботиться».
***
Прорыв произошёл неожиданно.
Лена возвращалась из поликлиники, где получала справку для свекрови, и встретила у подъезда соседку — тётю Зину с третьего этажа.
— Леночка, — остановила её пожилая женщина, — а что это Галина Петровна такая бодрая стала? Вчера видела — сама в магазин ходила, тяжёлые пакеты несла.
У Лены перехватило дыхание.
— Как сама? Она же еле ходит…
— Еле ходит? — тётя Зина удивилась. — Да она лучше меня бегает! На каблучках вчера была, представляешь? Говорит, к врачу ездила, результаты анализов забирала.
В голове у Лены всё перевернулось. Она поднялась домой как в тумане. Свекровь лежала на диване, бледная, с закрытыми глазами.
— Галина Петровна, как дела? — спросила Лена осторожно.
— Ох, плохо, доченька… Ноги совсем не держат, еле до туалета добираюсь.
Доченька? Впервые за полтора года — доченька. А ещё вчера была «та, что готовит».
Вечером Лена осторожно завела разговор с мужем:
— Серёж, а может, мама уже достаточно поправилась? Соседи говорят, видели её в магазине…
— Какие соседи? — нахмурился Серёжа. — Мама еле ходит, ты же видишь.
— Но врач говорил, что реабилитация…
— Лена, — голос мужа стал жёстким, — мама больна. И будет больна всегда. Ей нужна наша помощь.
Она замолчала. Но в душе поселилось сомнение, которое росло день ото дня.
А через неделю произошло то, что окончательно открыло ей глаза.
Лена забыла дома ключи и вернулась с работы раньше времени. Подходя к двери, услышала голоса из кухни. Галина Петровна разговаривала по телефону — весело, живо:
— Да что ты, Валька! Конечно, приду на твоей день рождения. А как же! Только туфли новые куплю, а то старые совсем износились… Да нет, сын не знает, зачем ему голову забивать? Он и так переживает…
Лена стояла за дверью и чувствовала, как земля уходит из-под ног.
«Сын не знает».
«Зачем ему голову забивать».
Она тихо вставила ключ в замок и нарочно громко хлопнула дверью.
— Галина Петровна, я дома! — крикнула она.
И тут же из кухни донеслось:
— Ой, Валька, давай потом перезвоню… — а через секунду: — Лена! Принеси мне воды, у меня приступ!
Приступ. У неё начался приступ, как только невестка вошла в дом.
В тот вечер Лена не спала. Лежала и думала о том, сколько месяцев она жила в театре. Играла роль сиделки при больной свекрови, которая прекрасно себя чувствовала, но решила, что удобно иметь прислугу.
А муж… муж ничего не знал. Или знал, но не обращал внимания?
***
Звонок раздался в субботу утром. Лена готовила завтрак, Серёжа читал газету, свекровь ещё спала.
— Алло, это Виктор Сергеевич, ваш квартирант. Мы с женой решили купить квартиру. Не хотите ли продать? Готовы дать хорошую цену — на двести тысяч больше рыночной.
Лена чуть не выронила сковородку.
— Нам нужно подумать…
— О чём думать? — Серёжа взял трубку. — Мы не продаём.
Но после разговора он задумался. А вечером пришёл домой с горящими глазами.
— Лен, садись. Нам нужно поговорить.
Они сели на кухне. Серёжа нервно курил — привычка, от которой он никак не мог избавиться.
— Знаешь, о чём я думал? А ведь эти деньги — двести тысяч сверх цены — это же подарок судьбы!
— В каком смысле?
— Маме нужна операция по замене сустава. Врач сказал — после неё она сможет ходить нормально, как раньше. Но операция платная, четыреста тысяч.
Лена молчала. В голове складывалась страшная картина.
— И что ты предлагаешь?
— Продаём квартиру. На операцию хватит, и ещё останется. А мама, когда поправится окончательно, переписывает эту квартиру на нас.
На нас? Лена недоверчиво посмотрела на мужа.
— На нас? На меня тоже?
Серёжа отвёл глаза.
— Ну… пока на меня. Мама считает, что… ты же не кровная родственница.
Не кровная родственница.
Восемь лет брака, восемь лет общего быта, общих проблем и радостей. Полтора года ухода за его матерью. И она — не кровная родственница.
— Серёжа, — голос Лены был тихим, но в нём звучала сталь, — а ты сам что думаешь? Я тебе кто?
— Ты жена, конечно… Но мама…
— Но мама! — Лена встала так резко, что стул упал. — Всегда, но мама! А я что? Я прислуга? Я никто?
— Лен, не кричи, мама услышит…
— Пусть слышит! — Лена почувствовала, как внутри неё рвётся что-то, что она сдерживала полтора года. — Пусть слышит, как ты жену за «не кровную родственницу» считаешь!
Серёжа побледнел. Он никогда не видел жену такой — с горящими глазами, со сжатыми кулаками.
— Лена, ты не понимаешь… Мама вырастила меня одна, она столько пережила…
— А я? — голос Лены сорвался на крик. — А я что пережила? Полтора года я твоей маме прислуживаю! Встаю в шесть утра, готовлю завтрак! Бегаю по врачам, по аптекам! Стираю её бельё, убираю за ней, выслушиваю её капризы!
— Она больна…
— Больна? — Лена рассмеялась — страшным, истерическим смехом. — Она здоровее нас с тобой! Я видела, как она по магазинам бегает, когда нас нет! Она притворяется, Серёжа! Притворяется больной, чтобы ты с неё пылинки сдувал!
— Ты врёшь! — Серёжа вскочил. — Мама не может притворяться!
— Не может? Тогда спроси её, куда она ходила вчера в новых туфлях на каблуках? Спроси, с кем разговаривала по телефону про день рождения подруги? Спроси, почему у неё приступы начинаются только когда мы дома?
Серёжа молчал. В его глазах боролись недоверие и сомнение.
— Даже если… даже если она притворяется… — пробормотал он наконец. — Она же мама. Она имеет право…
— Имеет право? — Лена смотрела на мужа как на чужого человека. — Имеет право врать? Имеет право превратить меня в рабыню? А ты… ты имеешь право продать наш дом без моего согласия?
— Я же собственник…
— Собственник! — Лена схватила со стола документы о продаже. — Знаешь что, собственник? Владей! Владей своей мамой, своей квартирой, своей ложью! А я… я устала быть «не кровной родственницей» в собственной семье!
Она рванула к двери, но Серёжа схватил её за руку:
— Лена, куда ты? Давай спокойно поговорим…
— Отпусти! — она вырвалась. — Поздно говорить, Серёжа. Слишком поздно.
Из спальни донёсся голос свекрови:
— Серёжа! Что там происходит? Иди сюда немедленно!
И он пошёл. Конечно, он пошёл. Оставив жену стоять в прихожей с чемоданом в руках.
— Мам, не волнуйся, — слышала Лена его успокаивающий голос, — это Лена нервничает. Пройдёт.
Пройдёт.
Да, пройдёт. Пройдут восемь лет брака, пройдёт любовь, пройдёт надежда, что он когда-нибудь поставит жену хотя бы на второе место после мамы.
***
Лена ушла той же ночью.
Первые дни жила у сестры в соседнем районе, потом сняла комнату в коммуналке. Серёжа звонил каждый день — то ругался, то упрашивал, то не понимал: «Из-за чего всё это? Из-за квартиры? Мы же вместе будем жить!»
Но дело было не в квартире. Дело было в том, что за полтора года Лена стала невидимой. Не женой — прислугой. Не человеком — функцией. Та, что готовит, та, что убирает, та, что приносит лекарства.
Через три месяца она подала на развод.
Серёжа не сопротивлялся — только удивлялся до последнего: Неужели из-за денег? Неужели из-за квартиры?
Нет, думала Лена, не из-за денег. Из-за того, что я поняла: в твоей жизни есть место только для одной женщины. И это не я.
Галина Петровна сделала операцию на деньги от продажи квартиры. Через полгода ходила без палочки, через год — танцевала на дне рождения подруги. А ещё через год переписала квартиру на сына — за верность и преданность.
Серёжа остался жить с мамой. Теперь он официально был хозяином трёхкомнатной квартиры в центре. И официально — одиноким сорокалетним мужчиной, который каждое утро спрашивал маму, что приготовить на завтрак.
***
Прошло два года.
Лена работает менеджером в строительной компании, снимает однушку на окраине — почти такую же, какая была у них с Серёжей. Зарплата небольшая, но хватает. Копит на собственную квартиру — маленькую, тесную, но свою.
По выходным ходит в театры, читает книги, которые не читала годами, встречается с подругами. Медленно, осторожно учится жить для себя.
Иногда думает: а что если бы…
Что если бы тогда, полтора года назад, она сразу поставила границы? Что если бы потребовала честности? Что если бы не молчала, когда её превращали в прислугу?
Но, что если — это игра в прошлое. А у неё есть будущее.
На прошлой неделе встретила в супермаркете Серёжу. Он постарел, осунулся, в глазах — усталость и какая-то обречённость. Рядом с ним семенила Галина Петровна — бодрая, румяная, с полной тележкой продуктов.
— Серёжа, не забудь взять молоко! — командовала она. — И творог возьми, завтра запеканку будешь делать.
Он покорно кивал.
— Лен… — увидев бывшую жену, он растерялся. — Как дела?
— Хорошо, — улыбнулась Лена. И это была правда.
— А у нас… — он замялся. — Мама, конечно, здоровая теперь. Квартира большая, удобная…
Но ты несчастлив, — прочитала Лена в его глазах. Ты понял, что поменял жену на сиделку. Только теперь сиделка — это ты сам.
— Мне пора, — сказала она мягко. — Береги себя, Серёж.
Идя домой, в свою тесную съёмную однушку, Лена думала о том, что дом — это не квадратные метры и не прописка в документах.
Дом — это место, где тебя замечают. Где ты не функция, а человек. Где твоё мнение имеет значение, а твоя боль — не пустой звук.
У неё пока нет собственного дома. Но есть главное — она знает, какой дом ей нужен. И знает, что больше никогда не согласится жить там, где её не замечают.
***
Если ваш партнёр готов отдать что-то важное для вас родителям — подумайте: а что он готов отдать ради вас? Любовь к родителям — это прекрасно.
Но если эта любовь превращает вас в прислугу, а ваши потребности — в пустой звук, то вы имеете право сказать: «Стоп». У вас есть право на собственную жизнь, собственные границы, собственное счастье.
И если рядом с вами этого права не признают — может быть, стоит найти того, кто признает?
🦋Напишите, что думаете об этой ситуации? Обязательно подписывайтесь на мой канал и ставьте лайки. Этим вы пополните свою копилку, добрых дел. Так как, я вам за это буду очень благодарна.😊🫶🏻👋