Агнессса Юрьевна поправила тяжёлые шторы и в последний раз окинула взглядом накрытый стол. Хрустальные бокалы блестели в свете люстры, а дорогой фарфор отражал живые розы в серебряной вазе. 68 лет солидный возраст для солидного праздника.
В центре стола красовался домашний «Наполеон», рецепт которого она бережно хранила со времён своей свекрови. Рядом, словно драгоценные камни, мерцали хрустальные розеточки с изысканными закусками. Агнесса Юрьевна коснулась шелковистой ткани своего элегантного тёмно-зелёного платья и задержала взгляд на отражении в зеркале.
Безупречно уложенные седые волосы, легкий макияж, подчёркивающий благородные черты лица…. Да, и сейчас она являла собой истинное воплощение интеллигентности.
Звонок в дверь прозвучал с пунктуальностью часов. Агнесса Юрьевна знала – это Андрей с семьёй. Её сын всегда отличался безукоризненной точностью, в отличие от этой… невестки. Одной мысли о ней было достаточно, чтобы расстроиться.
– Мама, с днём рождения! – Андрей шагнул навстречу, обнял, и она на мгновение позволила себе раствориться в этом тепле. Вот он, её мальчик, высокий, надёжный. Тот самый ребёнок, которого она растила одна, после внезапной смерти мужа, вкладывая в него всю свою израненную душу.
– Бабушка! – Максим и Настя, ворвавшись в прихожую, принесли с собой вихрь суматохи.
– Мои дорогие! – Агнесса Юрьевна с трудом присела, чтобы обнять внуков. – Какие же вы у меня красивые! Максим, ты совсем большой стал! А ты, Настенька, настоящая принцесса!
За детьми вошла Ольга, словно тень, закутанная в строгий серый костюм, с аккуратной причёской и натянутой, ничего не выражающей улыбкой. Агнесса Юрьевна медленно поднялась во весь рост, невольно проводя безжалостное сравнение. Тридцать пять против шестидесяти восьми. Молодость против опыта, простота против изысканности.
– Агнесса Юрьевна, поздравляю вас с днём рождения, – Ольга протянула изящно упакованный подарок. – Желаю вам здоровья и долгих лет жизни.
– Спасибо, – сухо ответила именинница, даже не удостоив коробку взглядом. Наверняка, какая-нибудь банальность из магазина. Не то, что подарки, которые выбирал Андрей – всегда с душой, со смыслом.
В гостиной уже собирались гости: коллеги по университету, соседи, старые друзья. Профессор Михаил Степанович, с которым они когда-то работали над переводами французской поэзии. Раиса Петровна из соседней квартиры, врач на пенсии. Все – люди её круга, её уровня.
Мать тут же увлекла Андрея в разговор о его работе, демонстративно поворачиваясь к Ольге спиной.
– А помнишь, Андрюша, как ты в детстве строил домики из конструктора? – начала она очередную историю, сосредотачивая всё внимание на сыне. – Уже тогда было видно, что из тебя выйдет прекрасный инженер. Талант к точным наукам – это тоже, дорогой мой, наследственность.
Ольга молча проследовала в дальний угол гостиной, где сидели дети. Максим с серьёзным видом изучал книжные полки, водя пальцем по корешкам томов классической литературы, а Настя тихо играла с принесённой игрушкой, стараясь оставаться незаметной. Ольга присела рядом, ощущая себя чужой на этом празднике жизни.
Из раза в раз повторялось одно и то же. Агнесса Юрьевна умела делать её невидимой, словно она была всего лишь сопровождающей для внуков.
– Настенька, иди к бабушке, – окликнула Агнесса Юрьевна, когда истории из детства Андрея иссякли. – Покажи всем, как ты красиво читаешь стихи.
Девочка послушно подошла, и Агнесса Юрьевна усадила её на колени, поправив непослушную прядку волос.
– Вот видите, какая у меня умница внучка! Да, а читает-то как! Явно пошла в нашу семью, – она бросила многозначительный взгляд на собравшихся. – Гены, знаете ли, штука серьёзная. У нас в роду все были людьми образованными.
Ольга невольно сжала кулаки. Намёк был слишком очевиден. «В нашей семье» – значит - не в её. Значит, всё хорошее в детях – от отца и бабушки. А она что? Просто инкубатор.
– Настенька – очень способная девочка, – тихо, но отчётливо произнесла Ольга. – Мы с Андреем много занимаемся с детьми и читаем им каждый вечер.
– Конечно, конечно, – снисходительно кивнула Агнесса Юрьевна. – Хотя, знаете, воспитание – это не только уроки. Это культура, традиции, понимание прекрасного. Это то, что передаётся с генами. Это атмосфера дома, в котором растёт ребёнок.
Гости неловко переглянулись. Профессор Михаил Степанович откашлялся и уставился в свой бокал. Андрей покраснел и отвернулся к окну, где за стеклом медленно кружились первые осенние листья.
– А помните, как поэт говорил: «Мы все учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь», – продолжала Агнесса Юрьевна, наслаждаясь произведённым эффектом. – Правда, не всем дано понять глубину этих строк. Поэзия требует особого склада ума, души…
Ольга почувствовала, как внутри всё сжимается от злости, от боли, от обиды. Этот изысканный яд свекрови, облачённый в литературные цитаты, был хуже открытой грубости. Агнесса Юрьевна словно говорила: «Ты не из нашего мира. Ты не понимаешь высокого искусства».
– Мама, наверное, пора к столу, – предложил Андрей, явно пытаясь разрядить обстановку. – Гости, кажется, проголодались.
За столом Агнесса Юрьевна полностью раскрылась. Она рассказывала о своих университетских годах, о покойном муже, профессоре, об их совместных научных работах, о настоящей интеллигенции, которая, увы, уходит.
– Сейчас, знаете ли, такие времена! – вздохнула она, элегантно отрезая кусочек торта. – Всё смешалось, образование перестало цениться. Люди думают, что диплом о высшем образовании уже делает их культурными. Но нет, культура – это не корочка в папке, это состояние души.
Ольга медленно отложила вилку. Она прекрасно понимала, что это – прямое попадание в неё. Да, она закончила технический колледж, а не филологический факультет университета. Её родители были простыми рабочими. Мать работала на швейной фабрике, отец был слесарем. Но разве это делало её хуже? Разве её любовь к Андрею и детям стоила меньше, чем университетские дипломы?
– Между прочим, – Агнесса Юрьевна элегантно промокнула губы салфеткой, – я решила кое-что изменить в своём завещании.
Все замерли. Даже дети перестали жевать и устремили взгляды на строгую бабушку.
– Квартиру я оставлю внукам напрямую, чтобы они смогли получить её, когда достигнут совершеннолетия. Без всяких там… посредников, – она многозначительно посмотрела в сторону Ольги.
Ольга побледнела. «Посредники» – это она. Агнесса Юрьевна открыто заявляла, что не доверяет ей даже наследство собственных детей.
– Мама, давай не сейчас, не нужно, – тихо сказал Андрей, но та лишь высоко вскинула подбородок.
– Ты, сынок, помолчи. А вот тебя, дорогуша, я не приглашала. Сегодня – мой праздник, - свекровь в упор посмотрела на Ольгу.
За столом повисла гнетущая тишина. Дети испуганно смотрели на взрослых. Максим придвинулся ближе к матери, а гости изучали свои тарелки, делая вид, что ничего не происходит.
Ольга медленно поднялась. Её лицо было спокойным, но глаза горели достоинством. – Ну что ж, – она холодно улыбнулась. – Надеюсь, ваш следующий праздник будет не таким шумным.
И, развернувшись, она вместе с детьми направилась к выходу. Дверь за ними закрылась с тихим, но отчётливым щелчком. Агнесса Юрьевна торжествующе посмотрела на гостей, ожидая поддержки, но лица собравшихся выражали скорее смущение, чем одобрение.
– Агнесса Юрьевна, – тихо произнесла соседка Раиса Петровна, – а не слишком ли резко? Девочка-то ни в чём не виновата.
– Это резко?! – вскинулась именинница. – Я защищаю интересы своих внуков! Она же использует их, чтобы добраться до моей квартиры. С первого дня она только и думает о наследстве!
– Мама, послушай… – Андрей поставил бокал на стол. – Ты зашла слишком далеко.
– Андрей, сынок, ты защищаешь её вместо того, чтобы защищать собственную мать?!
– Я защищаю свою жену и своих детей, которые только что увидели, как их мать унижают на дне рождения бабушки.
Андрей встал из-за стола, и Агнесса Юрьевна вдруг поняла, что может потерять его навсегда.
– Ты знаешь, мама, – сказал Андрей, – Ольга ведь права. Это действительно был последний праздник. По крайней мере, с нашим участием.
Он направился к выходу, и каждый его шаг отдавался в сердце матери оглушительной болью.
– Андрей, остановись! – крикнула Агнесса Юрьевна. – Ты не можешь так поступать! Я – твоя мать! Я всю жизнь тебе отдала!
Сын остановился, уже стоя в дверях.
– Именно поэтому мне так больно.
Дверь захлопнулась, отрезав Агнессу Юрьевну от последнего дорогого человека. Она осталась сидеть за столом, сервированным для праздника, одинокая, словно королева, изгнанная из своего королевства, в окружении смущённых гостей. Хрусталь бокалов по-прежнему искрился, розы пьянили своим ароматом, "Наполеон" манил совершенством слоёных коржей, но праздник стал лишь холодной, пустой декорацией.
— Мне тоже пора, — пробормотала Раиса Петровна, поднимаясь. — Благодарю за угощение, Агнесса Юрьевна. Вечер был весьма…поучительным.
Один за другим гости растворились в дверях, бормоча дежурные слова благодарности, словно солдаты, бегущие с поля боя. В огромной квартире наступила гнетущая тишина.
Агнесса Юрьевна медленно брела по комнатам, словно призрак, запертый в лабиринте воспоминаний. Везде – фотографии. Вот он, её Андрей, молодой и счастливый, рядом со своим отцом на фоне университета. А вот маленький Андрюша с огромным букетом гладиолусов, первоклашка с широко распахнутыми глазами. А вот уже внуки, заливисто смеющиеся на карусели. Были и совместные снимки, семейные торжества, где Ольга стояла чуть поодаль, словно не принадлежала этому миру, но улыбалась…улыбалась искренне, без тени коварства или расчёта.
Агнесса Юрьевна взяла одну из фотографий. Новогодняя ёлка, искрящаяся огнями. Внуки, радостно распаковывающие подарки. Андрей обнимает жену, а она, Агнесса Юрьевна, стоит рядом и тоже…выглядит счастливой.
Когда же произошёл этот надлом? Когда страх потерять сына обернулся войной против его счастья? Когда она решила, что имеет право решать за него? За окном сгустилась тьма. В огромной четырёхкомнатной квартире царила звенящая тишина. Такая всепоглощающая тишина не посещала эти стены уже много лет. Дрожащими пальцами Агнесса Юрьевна взяла телефон, долго смотрела на номер сына, затем медленно набрала сообщение:
"Андрей, мне нужно поговорить с Ольгой. Серьёзно"
Ответ пришёл не сразу, но пришёл:
"Мама, если ты готова к честному разговору, приезжай завтра. Но без условий. Без ультиматумов"
Агнесса Юрьевна положила телефон на стол рядом с фотографией. Завтра…завтра она попытается понять, можно ли склеить осколки того, что разбила собственными руками. Можно ли вымолить прощение у человека, которого так упорно считала врагом? А пока она тонула в тишине своей безупречной, красивой и до боли одинокой квартиры.
Она развернула подарок Ольги. С изящной старинной фотогравюры на нее смотрела красивая пожилая женщина, почему-то похожая на ее мать. Агнесса Юрьевна смахнула слезу и внезапно почувствовала к невестке … тепло. И даже сама растерялась. Хорошие у меня дети, расплакалась она. И Андрей, и Оленька.