Охотник за сокровищами и его главная цель
Есть люди, которые не могут жить без того, чтобы что-нибудь не искать. Одни ищут смысл жизни, другие — прошлогодние носки под диваном, а третьи, вроде Барри Клиффорда, ищут затонувшие корабли. И надо сказать, в этом деле ему чертовски везло. Клиффорд — это не тихий археолог в очках, который годами сдувает пыль с черепков. Это персонаж из приключенческого романа: бывший строитель, профессиональный дайвер, авантюрист до мозга костей и, по сути, современный охотник за сокровищами, который сумел облечь свою страсть в респектабельную форму подводных исследований. В 1984 году он уже вписал свое имя в историю, когда у побережья Кейп-Код нашел и поднял на поверхность останки пиратского корабля «Уайда». Это была не просто удача, а джекпот. «Уайда», флагман знаменитого пирата Черного Сэма Беллами, затонувший в 1717 году, был единственным в мире стопроцентно подтвержденным пиратским кораблем, найденным со всеми своими сокровищами. Золото, серебро, пушки, личные вещи пиратов — Клиффорд стал звездой, открыл музей и доказал, что детские мечты о сундуках с пиастрами иногда сбываются.
Казалось бы, живи и радуйся. Но для человека масштаба Клиффорда пиратский галеон, пусть и набитый сокровищами, был лишь ступенькой. Ему нужна была цель покрупнее, находка, которая заставила бы говорить о нем не просто как об удачливом искателе, а как о человеке, прикоснувшемся к самой истории. И такая цель была. Корабль, ставший иконой, символом целой эпохи, святой Грааль для любого морского археолога. Флагман Христофора Колумба «Санта-Мария». Судно, на котором один упрямый генуэзец отправился на запад, чтобы найти восток, и случайно наткнулся на целый континент. Найти «Санта-Марию» — это было все равно что найти Ноев ковчег или колесницу Александра Македонского. Это была вершина, Эверест подводного мира.
Проблема заключалась в том, что «Санта-Мария» не просто затонула в открытом море во время шторма. Ее история была куда прозаичнее и оттого запутаннее. Корабль не погиб в героической битве со стихией, а по-дурацки сел на риф у берегов Гаити в тихую рождественскую ночь 1492 года. Колумб в своем дневнике скрупулезно описал и место, и обстоятельства крушения. Но одно дело — читать записи пятисотлетней давности, и совсем другое — найти конкретное место на дне Карибского моря, которое за эти века изменилось до неузнаваемости. Ураганы, течения, рост кораллов, человеческая деятельность — все это работало против искателей. Десятки экспедиций пытались найти легендарный флагман, но все они возвращались ни с чем.
Клиффорд взялся за эту задачу со свойственной ему одержимостью. Для него это стало идеей фикс. Он понимал, что просто прочесывать дно вслепую — бессмысленно. Нужен был ключ, зацепка, которая позволила бы сузить район поисков. И этим ключом, как ни странно, был не сам корабль, а то, что от него осталось на суше. Колумб, потеряв свой самый большой корабль, не мог забрать всю команду обратно в Испанию на двух оставшихся каравеллах. Часть людей пришлось оставить. Из досок и бревен «Санта-Марии» на берегу был построен небольшой форт, названный «Ла-Навидад» — «Рождество», в честь дня, когда корабль сел на мель. Это было первое европейское поселение в Новом Свете. Логика Клиффорда была простой, как удар кистенем: если найти место, где стоял форт, то и место крушения должно быть где-то рядом, на расстоянии пушечного выстрела. И он начал свой одиннадцатилетний квест, который в итоге привел его к открытию, заставившему на несколько дней замереть весь научный мир.
Корабль, который не должен был плыть
Чтобы понять всю иронию судьбы, постигшей «Санта-Марию», нужно знать, что она вообще не должна была участвовать в этой экспедиции. Христофор Колумб, получив после долгих мытарств одобрение и деньги от испанских монархов Фердинанда и Изабеллы, планировал плыть на трех быстрых и маневренных каравеллах. Две из них, «Пинта» и «Нинья», были именно такими — легкими, стремительными, идеальными для исследований. А вот с третьим кораблем вышла заминка. В порту Палос-де-ла-Фронтера, откуда стартовала экспедиция, нужного судна не нашлось. Пришлось брать то, что было. А была «Санта-Мария».
Настоящее ее имя было «Ла-Гальега» («Галисийка»), и она была не каравеллой, а караккой, или, как говорили испанцы, «нао». Это был типичный торговый корабль — пузатый, тяжелый, неповоротливый. Его главной задачей было не резать волны, а перевозить как можно больше груза в своем объемистом трюме. Длиной около 25 метров и водоизмещением под 100 тонн, он был самым крупным и самым медленным судном в эскадре Колумба. Адмирал, будучи опытным моряком, прекрасно видел все его недостатки, но выбора не было. Владелец судна, Хуан де ла Коса, согласился сдать его в аренду только при условии, что сам пойдет на нем в качестве капитана. Колумбу пришлось согласиться и поднять свой адмиральский флаг на этой неуклюжей «баржанке».
Условия на борту были, мягко говоря, спартанскими. Экипаж из сорока человек ютился в крошечных пространствах, забитых бочками с водой и вином, ящиками с сухарями, солониной и бобами. Никаких отдельных кают, кроме каморки самого адмирала, не было. Спали где придется, прямо на палубе, подстелив под себя тряпье. Санитария отсутствовала как класс. Кормили однообразно и скудно. Но главной проблемой был не дискомфорт, а страх. Эти люди плыли в никуда. За горизонтом, по представлениям того времени, их могли ждать кипящий океан, морские чудовища или просто край земли, с которого можно свалиться в бездну. Команда роптала, несколько раз вспыхивали бунты, которые Колумбу удавалось гасить то уговорами, то угрозами.
«Санта-Мария», как флагман, несла на себе основную тяжесть ответственности и навигационных приборов. На ее борту находился единственный компас, астролябия и квадрант. Именно по ее курсу должны были следовать «Пинта» и «Нинья». Но из-за своей конструкции она постоянно отставала, заставляя более быстрые каравеллы либо ложиться в дрейф, либо делать круги, дожидаясь своего медлительного флагмана. Это раздражало всех, и в первую очередь Мартина Алонсо Пинсона, капитана «Пинты», опытного и амбициозного моряка, который считал себя ничуть не хуже заносчивого генуэзца. Отношения между ним и Колумбом были натянутыми с самого начала и в итоге привели к открытому неповиновению. Так что атмосфера в экспедиции была далека от идиллической. Это был клубок из амбиций, страха, жадности и надежды, заключенный в три деревянные скорлупки посреди бескрайнего океана. И самой слабой из этих скорлупок была именно «Санта-Мария», корабль, который судьба выбрала для великого путешествия, но которому не суждено было вернуться домой.
Худшее Рождество в жизни адмирала
К декабрю 1492 года самое страшное, казалось, было позади. Земля была найдена, страх перед бездной сменился эйфорией открытия. Колумб курсировал между островами Карибского бассейна, которые он упрямо считал окраинами Азии, давал им названия, общался с местными жителями — народом таино — и искал золото. Отношения с туземцами складывались на удивление мирно. Они казались адмиралу кроткими, наивными детьми природы, которые с радостью меняли золотые украшения на стеклянные бусы и медные колокольчики. Один из местных вождей, касик по имени Гуаканагари, проявил к испанцам особое дружелюбие.
В канун Рождества, 24 декабря, эскадра стояла на якоре у северного побережья острова, который Колумб назвал Эспаньолой (современный Гаити). День был спокойным, море, по словам самого адмирала, было «гладким, как тарелка». Утомленный последними событиями и праздничным ужином с людьми Гуаканагари, Колумб около одиннадцати вечера отправился спать. Он не спал уже двое суток, лично занимаясь навигацией, и чувствовал себя совершенно разбитым. Ответственность за корабль он передал вахтенному рулевому. И тут началась цепь фатальных ошибок.
Рулевой, видя, что море спокойно и ничего не предвещает беды, тоже решил немного расслабиться. Нарушив все мыслимые и немыслимые морские уставы, он передал румпель юнге, подростку, которому это было строжайше запрещено. Сам же, видимо, прилег вздремнуть. Юнга, оставшись один на один с огромным кораблем, не заметил, как слабое течение медленно, но неумолимо потащило «Санта-Марию» в сторону берега. Около полуночи корабль мягко, почти неощутимо, ткнулся носом в коралловый риф. Юнга почувствовал, как дрогнул румпель, и услышал скрежет. Он закричал.
Колумб проснулся первым. Выскочив на палубу, он мгновенно оценил ситуацию. Корабль сидел на мели, и волны прибоя били его бортом о кораллы. Адмирал приказал срубить грот-мачту, чтобы облегчить судно, и отправил капитана Хуана де ла Косу с несколькими матросами на шлюпке завести якорь на глубине, чтобы попытаться стянуть каракку с рифа. Но де ла Коса, вместо того чтобы выполнить приказ, запаниковал и погреб не в море, а к «Нинье», которая стояла неподалеку, спасая свою шкуру. Капитан «Ниньи», Висенте Яньес Пинсон, повел себя достойно: он не пустил паникеров на борт и отправил их обратно к адмиралу. Но драгоценное время было упущено. «Санта-Мария» уже накренилась, и в швах ее обшивки открылись течи. Вода хлынула в трюм. Корабль был обречен.
На рассвете Колумб, видя, что флагман уже не спасти, отправил гонца к вождю Гуаканагари с просьбой о помощи. Реакция туземцев поразила испанцев. Как записал адмирал в своем дневнике, Гуаканагари «проливал слезы» и отправил всех своих людей с большими каноэ, чтобы помочь перевезти на берег все ценное с тонущего корабля. Таино работали быстро и честно. «Ни одна иголка не пропала», — с удивлением отметил Колумб. Они помогли спасти пушки, оружие, припасы и товары для обмена. Адмирал был так тронут их участием, что записал: «Это люди настолько любящие, не жадные и сговорчивые, что я клянусь Вашим Высочествам, что нет на свете лучших людей и лучших земель». Это было последнее светлое мгновение перед тем, как отношения между европейцами и коренными жителями Нового Света покатились в пропасть. А пока, в то рождественское утро, глядя на обломки своего флагмана, Колумб принял решение, которое навсегда изменило историю.
Форт из обломков и карта в дневнике
Потеря «Санта-Марии» поставила Колумба в отчаянное положение. Он лишился не просто самого большого корабля, но и почти половины доступного тоннажа. «Пинта» под командованием строптивого Мартина Пинсона еще раньше отделилась от эскадры и ушла на поиски мифического острова, богатого золотом. В распоряжении адмирала осталась лишь крошечная «Нинья», которая никак не могла вместить экипажи двух судов для обратного пути в Испанию. Нужно было что-то делать. И Колумб, как всегда, нашел выход, превратив катастрофу в новый проект.
Идея родилась из разговоров с Гуаканагари. Вождь, видя отчаяние адмирала, всячески его утешал и обещал столько золота, сколько тот пожелает. Он рассказывал, что золото приносят из местности под названием Сибао, и Колумб, чья голова была забита Марко Поло, тут же решил, что речь идет о Сипангу (Японии). Он уверился, что находится на пороге сказочно богатых земель. А раз так, то нужно закрепиться на этой земле. Он объявил своим людям, что крушение корабля было не несчастьем, а божественным провидением. Сам Господь указал им место, где следует основать первое христианское поселение.
Из досок, бревен и гвоздей, спасенных с «Санта-Марии», испанцы при помощи людей Гуаканагари построили на берегу небольшой форт с башней, рвом и частоколом. Назвали его «Ла-Навидад» (La Navidad), «Рождество». В форте остался гарнизон из 39 человек — добровольцев, соблазненных рассказами о золоте. Им оставили часть припасов, товары для торговли и шлюпку. Их задачей было исследовать окрестности, найти золотые россыпи и наладить отношения с туземцами в ожидании возвращения Колумба. 4 января 1493 года Колумб на «Нинье» отправился в обратный путь, оставив первых европейских колонистов наедине с их судьбой.
Именно этот форт и стал путеводной звездой для Барри Клиффорда пять веков спустя. Он рассуждал логично: Колумб построил «Ла-Навидад» как можно ближе к месту крушения, чтобы было удобнее таскать материалы. Значит, найдя руины форта, можно очертить на карте небольшой квадрат, внутри которого и должна лежать «Санта-Мария». Проблема была в том, что точное местоположение «Ла-Навидада» тоже было утеряно. Когда Колумб вернулся сюда во время своего второго путешествия, он нашел лишь пепелище. Никто из оставленных им тридцати девяти человек его не дождался. Как выяснилось позже, поселенцы быстро забыли о дисциплине и осторожности. Их неумеренный аппетит к местным благам и женщинам привел к конфликту, и их история на этом острове закончилась быстро и печально, решенная рукой другого, более воинственного племени.
Клиффорд потратил годы, изучая архивы, карты и дневник Колумба. Он сотрудничал с археологами, которые вели раскопки на Гаити. В итоге им удалось локализовать место, где, скорее всего, находилось поселение Гуаканагари, а значит, и форт. Получив эту точку на карте, Клиффорд начал методично исследовать прибрежные воды. Его команда провела годы под водой, обшаривая рифы и фотографируя дно. Они нашли сотни обломков разных кораблей — Карибское море было оживленным перекрестком на протяжении веков. Но ничего похожего на флагман Колумба не попадалось. А потом случилось то, что бывает только в кино. Спустя одиннадцать лет после начала поисков Клиффорд, просматривая старые фотографии, сделанные его командой в 2003 году, вдруг замер. На одном из снимков он увидел груду камней, которая раньше не привлекала его внимания. Это были балластные камни, которые укладывали на дно парусников для остойчивости. И их форма и размер соответствовали тем, что использовали в Испании в XV веке. А рядом с камнями на фото виднелся темный силуэт, похожий на пушку. Клиффорд сопоставил место съемки с картой, основанной на дневнике Колумба и расположении форта. Все сходилось. Он понял, что нашел свою цель много лет назад, но просто прошел мимо, не осознав важности находки.
Пушка, дневник и большие сомнения
Осознание того, что он, возможно, смотрел на обломки «Санта-Марии» еще десять лет назад, подстегнуло Клиффорда. Он немедленно организовал новую экспедицию. В мае 2014 года он с командой вернулся на Гаити, к тому самому рифу. Погружение подтвердило его догадки. На дне, на глубине всего 3-5 метров, лежали останки кораблекрушения. Корпус судна давно истлел в теплой карибской воде, но сохранилась самая главная улика — та самая груда балластных камней, которая образовывала четкий контур, повторяющий размеры «Санта-Марии». И, что самое важное, на месте была пушка.
Это была небольшая пушка типа «ломбарда», характерная для вооружения кораблей XV века. Колумб упоминал в дневнике, что на его флагмане были именно такие орудия. Для Клиффорда это стало последним недостающим элементом пазла. Место совпадает с описаниями Колумба. Размеры корабля, очерченные балластом, совпадают. Тип пушки совпадает. Он был уверен на сто процентов. В мае 2014 года Барри Клиффорд созвал пресс-конференцию и на весь мир объявил: «Я нашел «Санта-Марию»!» Новость произвела эффект разорвавшейся бомбы. Ведущие мировые СМИ вынесли ее на первые полосы. Казалось, свершилось одно из величайших археологических открытий современности.
Однако эйфория длилась недолго. Как только первые восторги улеглись, в хоре восхищенных голосов стали раздаваться и скептические нотки. Другие морские археологи и историки, изучив представленные Клиффордом доказательства, начали задавать неудобные вопросы. Во-первых, пушка. Да, это ломбарда, но такие пушки использовались и в XVI, и в XVII веках. Ее наличие само по себе ничего не доказывало. Более того, некоторые эксперты утверждали, что пушки такого типа были слишком малы для флагманского корабля и скорее подошли бы для небольшого торгового судна. Во-вторых, балластные камни. Клиффорд утверждал, что они из Испании или Португалии, но без детального геологического анализа это было лишь предположением.
Самый сокрушительный удар по версии Клиффорда нанесли власти Гаити, которые пригласили для экспертизы специалистов из ЮНЕСКО. Эксперты ЮНЕСКО провели собственное исследование и в октябре 2014 года опубликовали свой вердикт. Он был безжалостен. По их мнению, найденные Клиффордом обломки не могут быть «Санта-Марией». Главным аргументом стали медные или бронзовые крепежные детали, найденные на месте крушения. Такие крепления просто не использовали в кораблестроении XV века, они вошли в обиход гораздо позже, в XVII-XVIII веках. Деревянные обломки, если они и были, давно исчезли, а без них датировать корабль невозможно. Вердикт был однозначен: корабль, найденный Клиффордом, затонул на несколько столетий позже, чем флагман Колумба.
Для Барри Клиффорда это был тяжелый удар. Он до последнего отстаивал свою правоту, обвиняя экспертов ЮНЕСКО в предвзятости и некомпетентности. Но научное сообщество в большинстве своем приняло сторону ЮНЕСКО. Величайшее открытие обернулось величайшим разочарованием. История «Санта-Марии» в очередной раз показала, насколько скользкой может быть почва, на которой стоят исторические гипотезы. Иногда огромное желание найти что-то заставляет видеть желаемое вместо действительного. А святой Грааль морской археологии, флагманский корабль Христофора Колумба, так и остался лежать где-то на дне Карибского моря, храня свою тайну. Возможно, навсегда. А может быть, он просто ждет своего часа и нового, еще более упрямого искателя, который однажды все-таки сможет отличить правду от красивой легенды.