Человек приходит в терапию не только за изменениями — часто он приходит за тем, чтобы его реальность наконец-то увидели и признали. Чтобы кто-то сказал ему: "Да, то, что с тобой происходит, — правда. Твоя боль, твой гнев, твое ощущение несправедливости — они настоящие". Иногда за этим стоит молчаливая просьба: "Подтверди, что я не сошел с ума. Скажи, что это не я придумал эту боль, что она не надуманна, а имеет корни. Дай мне право на эту ярость, на эту вину, на эту беспомощность".
И в этом запросе может звучать не только желание быть услышанным, но и страх перед переменами. "Подтверди, что я прав, а они — нет. Скажи, что я не виноват, или, наоборот, что я настолько виноват, что должен вечно искупать эту вину, потому что иначе я не знаю, как жить. Дай моей депрессии смысл — пусть она будет не моим выбором, а следствием внешних обстоятельств. Пусть мое сопротивление останется неприкосновенным, обретет глубокий, почти сакральный смысл — чтобы я мог оправдать то, как я цепляюсь за старые раны, за привычные страдания".
Но терапия — это не только про подтверждение. Терапевт становится тем, кто одновременно и принимает реальность клиента, и мягко, но настойчиво напоминает: "Ты — не только твоя боль. Ты — еще и тот, кто ее создает, поддерживает, иногда даже бессознательно воспроизводит". Это балансирование между двумя полюсами: между "я вижу тебя, я с тобой" и "но ты — не только жертва обстоятельств, ты еще и участник".
Терапевт, как канатоходец, движется по тонкому канату: с одной стороны, он не может позволить себе обесценить переживания человека, сказать "да брось ты, это ерунда" — иначе контакт разрушится. С другой — если он просто соглашается со всеми интерпретациями клиента, терапия превращается в бесконечное хождение по кругу, где страдание становится единственной валютой общения.
Поэтому терапевт становится агентом реальности — не тем, кто навязывает свою правду, а тем, кто помогает клиенту постепенно различать границы между "со мной это случилось" и "я участвую в этом". Между "меня заставили" и "я все-таки сделал этот выбор". Между "я не могу иначе" и "я боюсь иначе".
Этот процесс требует огромной чувствительности. Терапевт не просто слушает — он вслушивается в то, что происходит между словами. Он замечает, как клиент отводит взгляд, когда говорит о чем-то важном, как меняется его дыхание, когда он подходит к болезненной теме, как его голос становится тише или, наоборот, резче. Он мягко освещает эти моменты — не как обвинение, а как возможность увидеть то, что раньше оставалось в тени.
"Ты говоришь, что ненавидишь эту ситуацию, но твой кулак сжимается, когда ты рассказываешь о ней — как будто в этой злости есть что-то еще…"
"Ты сказал, что не помнишь, как это произошло, но твое тело сейчас буквально замерло — может, оно помнит то, что ты пока не готов осознать?"
Это не интерпретации, а осторожные прикосновения к тому, что еще не названо. И постепенно, шаг за шагом, клиент начинает замечать то, что раньше было для него невидимым. Не потому, что терапевт умнее или знает больше, а потому, что он помогает адаптироваться к новому зрению — к способности видеть себя не только как страдающего, но и как действующего.
Терапия — это не про то, чтобы найти виноватого. И не про то, чтобы навсегда остаться в роли жертвы или палача. Это про то, чтобы обнаружить: да, это со мной происходило, но теперь я могу выбирать, как с этим быть.
Без поддержки нет роста. Без честности — нет изменений. И если терапевт сможет удержать этот баланс — между принятием и вызовом, между болью и ответственностью, — тогда терапия перестанет быть хождением по кругу. Она станет движением сквозь — сквозь страх, сквозь сопротивление, сквозь старые истории — к чему-то новому. К реальности, которая больше, чем боль.
Автор: Андреева (Керро) Елена Алексеевна
Психолог, Супервизор, Семейный психолог
Получить консультацию автора на сайте психологов b17.ru