Помню, как сейчас помню тот день. Август был, жарища собачья. Я тогда замуж недавно вышла, жили с мужем у его родителей в однокомнатной квартире. Ну, как жили – существовали, честно говоря. Свекровь моя, Валентина Петровна, женщина была... как бы это поделикатнее сказать... властная очень. И свекор тоже тот еще фрукт – Николай Иванович. Оба считали, что раз я в их семью пришла, то должна плясать под их дудку.
А я тогда молодая была, глупая. Думала, что если постараюсь, если буду хорошей невесткой, то все наладится. Ха! Как же я ошибалась тогда!
Началось все с мелочей. То я борщ не так сварила, то полы не так помыла, то белье не так развесила. Каждый день – замечания, придирки, недовольные взгляды. Муж мой, Сережа, поначалу пытался меня защищать, но потом... потом устал, видимо. Стал молчать, когда мать его на меня наезжала.
Помню один случай особенно ярко. Пришла я как-то домой с работы – тогда я в магазине продавцом трудилась – усталая, ноги гудят. А свекровь мне заявляет: "Галка, ты сегодня что-то рано пришла. Небось с работы сбежала!" Я ей объясняю, что смена закончилась, что я всегда в это время прихожу. А она свое: "Не ври мне тут! Я сама когда-то работала, знаю, как это бывает!"
И вот так каждый день. Каждый день какие-то обвинения, подозрения, придирки. Я уже начала сомневаться в себе, думать, что и правда какая-то не такая.
А потом случилось то, что стало последней каплей. Свекровь решила, что я ворую у них продукты. Представляешь? Ворую! Из их холодильника! Я же там жила, я же семья была, как бы!
Но Валентина Петровна считала по-другому. Она начала помечать продукты. Буквально! Ставила крестики на пакетах с молоком, считала яйца, взвешивала хлеб. И каждый день проверяла. А если что-то не сходилось – сразу обвинения.
"Галка, а где половина сосисок делась? Я же помню, что их восемь штук было!" Или: "Опять сыр кто-то ел! Я же сказала, что этот сыр для Николая Ивановича!"
Я пыталась объяснить, что Сережа тоже ест, что мы же семья, что продукты общие. Но бесполезно. Валентина Петровна была уверена, что я паразит, который жрет их еду и не приносит никакой пользы.
А Сережа молчал. Боже, как же он молчал! Когда мать его орала на меня, он просто уходил в другую комнату или включал телевизор погромче. "Мама характерная, – говорил он мне потом. – Ты не обращай внимания. Привыкнет она к тебе."
Но она не привыкала. Наоборот, становилось только хуже. Валентина Петровна начала запирать холодильник на замок! Представляешь такое? Замок на холодильнике! В доме, где живет ее сын с женой!
"Чтобы порядок был, – объясняла она. – Чтобы каждый знал, что его, а что чужое." И выдавала нам с Сережей паек на день. Буквально отмеряла: столько хлеба, столько молока, столько там всего остального.
Я тогда чуть с ума не сошла. Работаю целый день, прихожу домой, а тут такое! Как в каком-то дурдоме! Но что делать? Деньги у нас с Сережей были небольшие, своего жилья не было. Куда податься?
И вот тогда я решила действовать. Тихонько начала откладывать деньги. Буквально по копейке. Не покупала себе новые колготки, экономила на обедах на работе. Думала, накоплю хоть на комнату какую-нибудь снять.
Но Валентина petрovna и тут не дремала. Заметила, что я стала меньше денег в общий бюджет приносить. И устроила форменный допрос!
"Где деньги, Галка? Куда их деваешь? Небось тайком от нас какие-то покупки делаешь!" А я стою, молчу. Что скажешь такой женщине? Что копю деньги, чтобы от нее сбежать?
Тогда она заявила, что теперь будет мою зарплату лично получать. Чтобы я не тратила на ерунду. Пришла на мою работу, нашла директора и наплела ему такого! Что я, видите ли, молодая, неразумная, деньги на ветер пускаю. Что она, как старший член семьи, лучше знает, как ими распоряжаться.
Директор, мужик был неплохой, но что он мог сделать? Пришла женщина пожилая, говорит, что невестка неразумная. Ну и решил не вмешиваться в семейные дела.
И вот получаю я зарплату, а отдавать ее должна свекрови. Полностью! Она мне потом выдавала на карманные расходы рублей пятьдесят в неделю. На проезд и на всякие там мелочи.
Представляешь мое состояние? Я работаю, а деньги мои получает другая тетка! И тратит их по своему усмотрению! А Сережа опять молчит. "Мама лучше знает, как хозяйство вести," – говорит он мне.
Тогда я поняла, что надо что-то менять кардинально. И начала искать другую работу. Тайком, понятное дело. Вечерами, когда все спали, писала резюме, звонила по объявлениям.
И нашла! В другом районе города, в небольшой фирме требовался секретарь. Зарплата была даже больше, чем в магазине. Я пошла на собеседование, и меня взяли!
Только теперь надо было решить, как об этом сообщить семейке. Понятно же было, что скандал будет знатный. Валентина Петровна не просто так отпустит источник дохода.
Я решила действовать по-тихому. Сначала отработала две недели на новом месте, получила первую зарплату. А потом уже призналась.
Помню тот вечер как страшный сон. Сижу за столом, ужинаем все вместе. И я говорю: "У меня для вас новость. Я поменяла работу."
Валентина Петровна буквально поперхнулась. "Как поменяла? Без разрешения? Как ты смела?"
А я отвечаю спокойно: "Смела. И зарплату теперь буду получать сама."
Тут уж началось! Крики, обвинения, угрозы. Свекровь орала, что я неблагодарная, что они меня приютили, а я им в спину нож вонзаю. Свекор тоже подключился, начал про то, что молодежь нынче совсем обнаглела.
А Сережа... Сережа сидел и молчал. Опять молчал! Когда его мать меня поливала грязью, он просто жевал свою котлету и делал вид, что ничего не происходит.
Вот тогда-то я и поняла окончательно, что этот человек меня никогда не защитит. Что для него мамочка всегда будет важнее жены.
На следующий день Валентина Петровна пошла на мою новую работу. Думала, что и там сможет договориться про зарплату. Но там директор оказался другой. Сразу же поставил ее на место. Сказал, что зарплату работник получает лично, что это закон, и что если у них семейные проблемы, то пусть дома разбираются.
Свекровь вернулась домой взбешенная. И устроила мне такую сцену! Обвинила во всех смертных грехах, сказала, что я семью разрушаю, что из-за меня в доме нет покоя.
А потом добавила: "Если ты такая самостоятельная стала, то и живи самостоятельно! Не нужны нам тут никакие строптивые невестки!"
И я ответила: "Хорошо. Буду жить самостоятельно."
Вот тут-то у всех челюсти отвисли. Думали, что я буду каяться, просить прощения, умолять оставить. А я взяла и согласилась!
Правда, денег на съемное жилье у меня пока не было. Но я решила, что буду снимать комнату, пусть даже самую дешевую. Лишь бы не жить больше с этими людьми.
На следующий день начала искать варианты. И тут случайность помогла. Встретила на работе коллегу, Марину. Разговорились, и выяснилось, что она как раз ищет соседку по квартире. Снимает двушку, но одной тяжело платить.
Мы быстро договорились. Через неделю я уже переезжала. Вещей у меня было немного – в основном одежда да пара книг. Все остальное оставалось у свекрови.
Когда я складывала чемодан, Сережа пытался меня уговорить остаться. "Гал, ну что ты делаешь? Мы же семья! Мама просто характерная, но она привыкнет. Дай время."
А я ему отвечаю: "Сережа, я дала время. Год дала! За этот год твоя мама превратила мою жизнь в ад. А ты молчал. Всегда молчал. Так что привыкай жить с мамочкой дальше."
И ушла. Взяла чемодан и ушла. Не оглядываясь.
Первые недели были тяжелыми. Привыкала к новому месту, к новым людям. Марина оказалась девчонкой хорошей, мы быстро подружились. Квартира была маленькая, но уютная. И главное – там никто на меня не орал!
Сережа звонил первое время. Просил вернуться, обещал поговорить с матерью. Но я уже не верила его обещаниям. Слишком много раз он их нарушал.
А через месяц случилось кое-что интересное. Валентина Петровна неожиданно появилась у меня на работе. Пришла и заявила, что хочет поговорить.
Мы вышли в коридор, и она начала... извиняться! Представляешь? Говорила, что была неправа, что слишком строго со мной обращалась. Что скучает по мне и просит вернуться.
Я сначала не поверила. Думала, что это какая-то ловушка. Но потом поняла – им просто без меня стало плохо жить! Некому стало борщ варить, полы мыть, белье стирать. Сережа после работы только на диван валился, а свекрови в ее возрасте тяжело все самой делать.
Но я не поддалась на уговоры. Сказала Валентине Петровне честно: "Вы год меня унижали, год считали паразитом. А теперь, когда вам неудобно стало, вспомнили, что я нужна. Нет, уж извините. Поздно."
Свекровь ушла расстроенная. А я почувствовала... облегчение. Впервые за долгое время я сказала то, что думаю, не боясь последствий.
Жизнь моя начала налаживаться. На работе меня ценили, коллеги относились с уважением. Дома было спокойно и уютно. Я даже начала ходить на курсы английского – всегда мечтала язык выучить, но раньше времени не было.
А через полгода случилось еще одно важное событие. На курсах английского я познакомилась с Андреем. Мужчина серьезный, спокойный, работал инженером. Мы начали общаться, потом встречаться.
Когда Андрей узнал мою историю, он очень удивился. Говорил, что не понимает, как можно так с женой обращаться. "Семья – это когда друг друга поддерживают, – говорил он. – А не когда один человек другого подавляет."
С Андреем мне было легко и спокойно. Он никогда не повышал голос, всегда выслушивал мое мнение, советовался со мной по важным вопросам. Такого отношения я раньше не знала.
Через год мы решили пожениться. И тут снова объявился Сережа. Узнал как-то, что я замуж собираюсь, и начал названивать. Умолял не делать этого, говорил, что любит, что мы можем все наладить.
Но я уже другой человек была. Год самостоятельной жизни научил меня ценить себя. Я поняла, что заслуживаю лучшего отношения, чем то, что было у свекрови.
"Сережа, – сказала я ему тогда, – ты год назад мог сделать выбор. Между матерью и женой. Ты выбрал мать. Теперь живи с этим выбором. А я нашла человека, который выбрал меня."
Свадьба с Андреем была скромной, но очень теплой. Его родители приняли меня как родную дочь. Мать Андрея, Анна Михайловна, с первого дня говорила мне: "Галочка, ты теперь наша девочка. Если что-то нужно – обращайся, не стесняйся."
И знаешь, что самое удивительное? Она действительно так относилась! Никогда не вмешивалась в наши дела с Андреем, но всегда была готова помочь. Когда я заболела, приносила домашний бульон. Когда мы ремонт делали, приходила помогать клеить обои. Вот что значит настоящая семья!
А через два года у нас с Андреем родилась дочка, Машенька. И тут я поняла, как должна вести себя свекровь. Анна Михайловна никогда не говорила мне, как ребенка кормить или во что одевать. Она просто помогала, когда я просила, и радовалась внучке.
"Ты мать, – говорила она мне, – тебе лучше знать, что для твоего ребенка хорошо. А я бабушка, моя роль – любить и поддерживать."
Вот так и надо! А не так, как Валентина Петровна, которая считала, что все вокруг должны плясать под ее дудку.
Кстати, про Валентину Петровну. Она еще несколько раз пыталась наладить отношения. То через знакомых передавала, что хочет познакомиться с внучкой, то сама звонила и просила встретиться.
Но я была непреклонна. Не из злости, а из понимания, что этот человек не изменился. Просто ей стало неудобно, что все вокруг знают, как она со мной обращалась. Но характер-то остался тот же!
И правильно я сделала, что не поддалась. Через знакомых узнала, что Сережа женился во второй раз. И с новой женой у Валентины Петровны те же проблемы! Опять придирки, опять скандалы, опять попытки все контролировать.
Бедная девчонка, думаю про его новую жену. Надеюсь, у нее хватит ума быстрее, чем у меня, понять, что к чему, и не тратить годы жизни на бесполезные попытки понравиться свекрови.
А мы с Андреем живем уже десять лет. Дочка выросла, в школу ходит, отличница. Андрей по-прежнему относится ко мне с уважением и любовью. Анна Михайловна стала мне настоящей мамой – моя родная давно умерла, а свекровь заменила ее полностью.
Недавно мы с Андреем купили собственную квартиру. Трехкомнатную, светлую, с большой кухней. Я иногда думаю: если бы тогда, десять лет назад, я не решилась уйти от свекрови, где бы я сейчас была? Наверное, все еще жила бы в той однокомнатной клетке, все еще терпела бы унижения и придирки.
А знаешь, что самое смешное? Недавно встретила на улице Валентину Петровну. Она постарела очень, сгорбилась. Увидела меня и остановилась. Я думала, опять сцену устроит, но нет. Посмотрела на меня долго и тихо сказала: "Хорошо выглядишь, Галя. Счастливая."
И ушла. Даже не попыталась заговорить о внучке или о чем-то еще.
И тут я поняла – она наконец осознала, что была неправа. Но поздно уже. Слишком много воды утекло. Я не злюсь на нее больше, но и возвращаться в прошлое не хочу. У меня есть настоящая семья, где меня любят и ценят.
Часто думаю о том времени и понимаю – все было к лучшему. Если бы не те испытания, я бы не научилась ценить себя, не поняла бы, какими должны быть нормальные семейные отношения.
Теперь, когда подруги жалуются на свекровей, я всегда говорю: "Девочки, помните – вы имеете право на уважение. Никто не должен вас унижать, даже если это родственники мужа. Если человек не готов вас принять, то проблема в нем, а не в вас."
И еще важно понимать – муж должен защищать жену. Если он этого не делает, то стоит серьезно подумать о том, нужны ли вам такие отношения.
Я не жалею, что тогда ушла. Наоборот, жалею, что не сделала этого раньше. Год потеряла на попытки понравиться человеку, который изначально был настроен против меня.
Сейчас моя дочка растет в атмосфере любви и уважения. Она видит, как папа относится к маме, как бабушка Аня нас всех любит. И я знаю, что когда она вырастет, она не позволит никому с собой плохо обращаться. Потому что она будет знать, что заслуживает лучшего.
А тот день, когда я собирала чемодан и уходила из дома свекрови, я теперь считаю днем своего второго рождения. Днем, когда я наконец поверила в себя и решила изменить свою жизнь.
И знаешь что? Изменила. К лучшему. Намного к лучшему
Прошло еще пару лет после того, как я встретила Валентину Петровну на улице. Жили мы с Андреем спокойно, Машка в третий класс пошла, учится хорошо. Я уже думала, что все истории с прошлым окончательно закрылись. Как же я ошибалась!
Звонок раздался в субботнее утро. Я как раз блины пекла, Андрей с Машкой мультики смотрели. Телефон звонит, номер незнакомый. Думаю – реклама какая-то, хотела сбросить, но что-то заставило ответить.
"Алло?" – говорю.
А в трубке такой знакомый голос: "Галя, это Сережа."
У меня буквально сердце в пятки ушло! Столько лет не слышала этот голос, а тут вдруг... И голос какой-то странный – усталый, надломленный.
"Сережа? А что случилось?" – спрашиваю. Все-таки когда-то мы мужем и женой были.
"Галя, мне очень стыдно тебя беспокоить, но... мама умерла."
Вот это да! Валентина Петровна умерла... Знаешь, первое чувство было даже не жалость, а какое-то странное облегчение. Как будто тяжелый камень с души свалился. А потом уже стало как-то неловко за такие мысли.
"Сережа, мне очень жаль," – говорю искренне. Как-никак, человек умер.
"Галя, я знаю, что не имею права просить, но... похороны завтра. Может быть, ты придешь? Мама в последние годы часто о тебе говорила."
Ну надо же! Говорила обо мне... Интересно, что именно говорила? Скорее всего, опять жаловалась, какая я была плохая невестка.
"Не знаю, Сережа," – отвечаю честно. "Мне нужно подумать."
"Я понимаю. Но если решишься – похороны в два часа, с Покровского кладбища."
Положила трубку и сижу, как оглушенная. Андрей подходит:
"Что случилось, дорогая? Ты бледная какая-то."
Рассказала ему все. Андрей выслушал внимательно, а потом говорит:
"Галя, решать тебе. Но я думаю, стоит пойти. Не ради нее, а ради себя. Чтобы окончательно закрыть эту главу."
Умный у меня муж, всегда правильные вещи говорит. Анна Михайловна тоже поддержала:
"Галочка, иди. На похороны ходят не для живых, а для мертвых. Какой бы она ни была, человек умер. Надо проводить достойно."
И я решила идти. Но одна. Андрея и Машку в это дело втягивать не хотела.
На следующий день оделась во все черное и поехала на кладбище. Народу собралось немного – человек двадцать, не больше. В основном пожилые соседи да несколько родственников.
Сережа стоял рядом с гробом, постаревший страшно. Волосы седые, лицо осунувшееся. Рядом с ним женщина молодая, явно его нынешняя жена. Бледная, испуганная какая-то.
Увидел меня Сережа, подошел:
"Галя, спасибо, что пришла. Очень важно для меня."
А я смотрю на Валентину Петровну в гробу и думаю – вот она, та женщина, которая отравила мне столько крови. Лежит тихая, беззащитная. И никакой злости уже не чувствую. Просто усталость какая-то.
После похорон Сережа подходит опять:
"Галя, можно с тобой поговорить? Наедине?"
Отошли мы в сторонку, и он начинает:
"Галя, я хочу извиниться перед тобой. Я понял, как был неправ. Мама... она и со второй женой также себя вела. Лена даже в больницу попала от нервов. Пришлось съезжать от мамы, снимать квартиру."
Ну вот! А я что говорила? Леопард не меняет пятен!
"И что, теперь с Леной хорошо живете?" – спрашиваю.
Сережа вздыхает:
"Нет, Галя. Лена ушла полгода назад. Сказала, что не может жить с мужчиной, который не умеет защищать семью. Один я теперь. Мама умерла, Лена ушла... Совсем один."
И знаешь, стало мне его жалко. Человек-то по сути не плохой был, просто слабый очень. Не сумел от мамочки отделиться вовремя.
"Сережа, мне тебя жаль, честно. Но это твой выбор был. Ты выбрал маму вместо семьи. Дважды выбрал."
"Понимаю," – говорит он. "Но может быть, мы могли бы... встречаться иногда? Просто как друзья? У меня никого больше нет."
Тут я четко поняла, что надо ставить точку окончательно.
"Сережа, у меня есть семья. Муж, дочка. Я счастлива. И возвращаться в прошлое не собираюсь. Даже в качестве друзей. Прости."
Расстались мы тогда навсегда. Он это понял, я думаю.
Но самое интересное началось потом! Через неделю после похорон звонит мне снова Сережа. Голос взволнованный:
"Галя, ты не поверишь, что я нашел!"
"Что такого?" – спрашиваю.
"Мама вела дневник! Целых двадцать лет писала! И там... там про тебя много написано."
У меня аж дыхание перехватило. Дневник Валентины Петровны! Что же она там обо мне писала?
"И что там?" – не выдержала.
"Галя, можно я к тебе приеду? Покажу. Ты должна это прочитать."
Ну не знаю, зачем я согласилась. Наверное, любопытство проклятое. Сказала Андрею, он только головой покачал:
"Галя, ты опять в это болото лезешь?"
"Просто посмотрю, что там написано. И все."
Приехал Сережа вечером. Принес толстую тетрадь в клеенчатой обложке. Говорит:
"Галя, я сам в шоке от того, что прочитал. Оказывается, мама... она тебя очень уважала."
"Что?!" – чуть со стула не упала.
"Да, да! Вот, читай сама."
Открываю дневник, а там... Боже мой! Совсем не то, что я ожидала!
Первые записи обо мне действительно были не очень. "Сережа привел какую-то девчонку. Тихая, но кто знает, что у нее на уме. Надо присмотреться."
Но дальше... дальше тон меняется!
"Галка, оказывается, очень хозяйственная. Без просьб полы помыла, обед сготовила. И готовит неплохо. Борщ даже лучше моего получился, надо рецепт спросить."
Читаю дальше, глазам не верю:
"Галка на работу устроилась. Хорошо, что девочка самостоятельная. Не на шее у сына висит, как некоторые. И деньги в семью приносит, и по дому помогает. Может, я зря к ней придиралась?"
Что?! Зря придиралась?! А почему тогда так со мной обращалась?
Листаю дальше:
"Поругалась сегодня с Галкой из-за продуктов. А потом подумала – что я делаю? Девочка работает, устает, а я к ней как к врагу отношусь. Сережа прав, надо мягче быть."
Читаю и не понимаю ничего! Если она это понимала, почему продолжала меня мучить?
А вот и ответ в следующей записи:
"Не могу никак к Галке подойти, извиниться. Характер у меня такой поганый. Гордость не дает. А девочка-то хорошая, вижу. И Сережу любит по-настоящему. Когда он болел, как за ним ухаживала! Лучше меня, матери."
Дочитала до того момента, когда я ушла, и чуть не заплакала:
"Галка ушла. И правильно сделала. Довела я девочку до белого каления. А зачем? Из-за гордости своей дурацкой. Теперь Сережа один, несчастный. И я виновата. Хорошую невестку потеряла из-за своего скверного характера."
И дальше, годы спустя:
"Узнала, что Галка замуж вышла второй раз. За хорошего человека, говорят. Дочка у них родилась. Радуюсь за нее. Заслужила она счастье. А мы с Сережей что имеем? Он со второй женой не сложился опять. И опять моя вина! Не научилась я людей принимать."
Последняя запись была сделана за месяц до смерти:
"Встретила вчера Галку на улице. Какая стала красивая, счастливая! Хотела подойти, поговорить, но побоялась. Что скажу? Что простите меня, старую дуру? Поздно уже. Сама свое счастье разрушила, сыну жизнь испортила. Если бы можно было вернуть время..."
Сижу я с этим дневником и плачу. Оказывается, Валентина Петровна все понимала! Все! Но сказать мне этого не могла. Характер не позволял.
Сережа смотрит на меня:
"Галя, я тоже, когда прочитал, в шоке был. Оказывается, мама тебя ценила, а я думал, что она просто строгая."
"Сережа, но почему она мне ничего не сказала? Хоть слово доброе?"
"Не знаю. Характер у нее был такой. Гордая очень. Признавать ошибки не умела."
Андрей, который тихо читал дневник рядом со мной, вдруг говорит:
"Знаешь, Галя, это очень грустная история. Женщина сама себя загнала в угол своим характером. И всех вокруг сделала несчастными."
А я думаю – сколько боли можно было избежать, если бы Валентина Петровна просто сказала мне тогда: "Галя, извини, я была неправа." Всего несколько слов!
Но нет, гордость не позволила. И в результате – разрушенные семьи, одинокая старость, сожаления.
"Сережа," – говорю я, – "оставь мне этот дневник. Хочу еще раз перечитать."
Он согласился. И ушел совсем другим человеком – как будто камень с души у него свалился.
А я несколько дней перечитывала эти записи. И понимала – Валентина Петровна была не злая женщина. Просто очень несчастная. Не умела выражать чувства, не умела признавать ошибки, не умела просить прощения.
И знаешь, что я сделала? Поехала на кладбище. Одна. Принесла цветы и постояла у могилы.
"Валентина Петровна," – сказала я вслух, – "я прочитала ваш дневник. Я поняла, что вы меня не ненавидели. Жаль, что мы не смогли тогда найти общий язык. Жаль, что гордость помешала нам стать семьей."
И добавила:
"Я вас прощаю. И надеюсь, что вы простите меня за то, что я тогда просто ушла, не попыталась понять вас."
Вернулась домой другим человеком. Как будто груз какой-то с плеч свалился.
Рассказала все Машке. Она уже большая была, все понимала.
"Мама," – говорит она, – "получается, бабушка Валя была не плохая, просто не умела правильно говорить?"
"Да, доченька. Бывают такие люди. Они чувствуют одно, а говорят совсем другое. И получается, что всех обижают."
"А ты не такая?"
"Я стараюсь не быть такой. Стараюсь говорить то, что думаю и чувствую."
И правда, этот случай многому меня научил. Я поняла, как важно быть честной в отношениях, не копить обиды, не бояться признавать ошибки.
Теперь, если у меня с Андреем или с Машкой что-то не так, я сразу говорю об этом. Не жду, что они сами догадаются. Объясняю, что меня беспокоит, что я чувствую.
И они отвечают тем же. У нас в семье теперь правило – никаких недомолвок и обид. Все сразу на стол.
А дневник Валентины Петровны я храню. Иногда перечитываю и думаю – сколько семей разрушается из-за неумения людей разговаривать друг с другом! Из-за гордости, из-за страха показаться слабым, из-за неумения просить прощения.
Помню, как-то Анна Михайловна, свекровь моя любимая, спросила:
"Галочка, а что бы ты сделала, если бы Валентина Петровна тогда извинилась?"
Думала я долго и честно ответила:
"Не знаю, мама Аня. Может быть, попробовала бы еще раз. Но слишком много воды утекло уже."
"А сейчас? Если бы она была жива и пришла просить прощения?"
"Сейчас... сейчас я бы ее простила. Но назад возвращаться не стала бы. У меня уже другая жизнь, другая семья."
И это правда. Я не злюсь больше на Валентину Петровну. Понимаю, что она была несчастным человеком, который не умел быть счастливым сам и делать счастливыми других.
Но урок я из этой истории извлекла большой. Теперь я всегда говорю людям то, что думаю о них хорошего. Не жду "подходящего момента". Хвалю Андрея за то, что он замечательный муж и отец. Говорю Машке, как я ее люблю и как горжусь ею. Благодарю Анну Михайловну за то, что она лучшая свекровь на свете.
Потому что жизнь коротка. И никогда не знаешь, будет ли завтра возможность сказать человеку что-то важное.
А недавно случилась еще одна история, связанная с дневником. Пришла ко мне соседка, Ирина. Плачет:
"Галя, не знаю, что делать. Свекровь меня совсем затерроризировала. Говорит, что я плохая мать, что внука неправильно воспитываю. Каждый день придирки, каждый день скандалы."
Я ее выслушала и говорю:
"Ира, а ты пыталась с ней серьезно поговорить? Объяснить, что ты чувствуешь?"
"Да что с ней говорить! Она все равно своего не изменит!"
Тогда я рассказала Ирине историю про Валентину Петровну и показала дневник. Ирина читала и плакала:
"Галя, получается, моя свекровь тоже может переживать, а не показывать?"
"Может быть. Попробуй с ней откровенно поговорить. Расскажи, что ты чувствуешь, когда она тебя критикует. Может, она даже не понимает, как на тебя влияют ее слова."
Через неделю прибегает Ирина счастливая:
"Галя, ты не поверишь! Я поговорила со свекровью! Оказывается, она боялась, что я ее сына у нее отберу! А еще думала, что я считаю ее старой и ненужной! Мы все выяснили, теперь нормально общаемся!"
Вот видишь, как бывает! Иногда один честный разговор может изменить все.
Конечно, не всегда получается так хорошо. Не все люди готовы к откровенному разговору. Но попробовать стоит. Хотя бы для того, чтобы потом не жалеть, что не сделал попытку.
А я теперь часто думаю о том, какой была бы моя жизнь, если бы Валентина Петровна тогда, много лет назад, просто подошла ко мне и сказала: "Галя, давай поговорим. Я вижу, что ты хорошая девочка. Давай жить дружно."
Может быть, все сложилось бы по-другому. Может быть, мы стали бы настоящей семьей. Может быть, у Сережи была бы другая судьба.
Но что было, то было. Жизнь назад не вернешь. Можно только извлечь уроки и стараться не повторять чужих ошибок.
И самый главный урок, который я усвоила: никогда не бойтесь говорить правду. Никогда не бойтесь признавать ошибки. Никогда не бойтесь просить прощения.
Потому что молчание убивает отношения. А гордость – это не достоинство, это препятствие для счастья.
И знаешь что? Жизнь снова меня удивила! Буквально через месяц после всех этих размышлений о дневнике случилось кое-что совершенно неожиданное.
Звонит мне Машка из школы – она уже в пятый класс перешла, совсем большая стала. Голос взволнованный:
"Мам, тут учительница говорит, что нам проект надо делать про семейную историю. Про бабушек-дедушек рассказывать. А у меня же только бабушка Аня есть. Что делать?"
И тут меня как током ударило! А ведь у Машки есть еще одна бабушка – моя мама. Которая умерла, когда Машке всего годик был. Она ее практически не помнит.
"Машенька, а давай мы про мою маму расскажем? Про твою бабушку Лену?"
"А ты мне про нее расскажешь? Я почти ничего не знаю!"
Боже мой! Получается, я дочери почти ничего не рассказывала про собственную мать! Все время было некогда, да и тяжело было вспоминать.
Приехала Машка домой, сели мы на кухне, и я начала рассказывать. Про то, как мама меня одна растила после того, как папа ушел. Про то, как она на трех работах вкалывала, чтобы меня в институт отправить. Про то, какая она добрая была, всегда готовая помочь.
Машка слушает, глаза круглые:
"Мам, а почему ты мне раньше не рассказывала?"
"Не знаю, доченька. Наверное, боялась расстраиваться."
А потом Машка спрашивает:
"А фотографии есть? Документы какие-то? А то в проекте надо все показать."
И тут я понимаю – а ведь все мамины вещи до сих пор в шкафу лежат! Коробка с документами, фотоальбомы, письма. Я их после похорон туда сложила и больше не трогала. Тяжело было.
Достаем мы эту коробку, открываем, и... Боже мой! Столько всего интересного! Мамины школьные фотографии, ее диплом об окончании педагогического института, письма от подруг.
И тут Машка находит еще одну тетрадь. Толстую такую, в цветочек.
"Мам, а это что?"
Открываю – а там мамин дневник! Оказывается, мама тоже вела дневник! Точно так же, как Валентина Петровна!
Первая запись датирована годом моего рождения:
"Сегодня родилась моя Галочка! Самая красивая девочка на свете! Буду записывать здесь все, что с ней происходит, чтобы потом рассказать, какой она была маленькой."
Читаю дальше и плачу! Мама записывала все-все! Мои первые слова, первые шаги, смешные высказывания. А я и не знала, что она это делает!
Вот запись, когда мне было пять лет:
"Галка сегодня заявила, что когда вырастет, будет работать продавцом мороженого. Потому что тогда сможет есть мороженое каждый день! Смешная моя девочка!"
А вот когда я в школу пошла:
"Первое сентября. Галочка такая нарядная, с бантами. Волнуется очень. Я тоже волнуюсь – как она там одна? Но надо отпускать, дети должны расти."
Машка читает через мое плечо:
"Мам, а бабушка Лена про тебя почти то же самое писала, что ты про меня говоришь!"
И правда! Читаю записи про мои школьные годы, и вижу – мама переживала за меня точно так же, как я сейчас за Машку! Радовалась моим успехам, расстраивалась из-за неудач.
А вот запись времен моего первого замужества:
"Галка вышла замуж за Сережу. Мальчик вроде неплохой, но мать у него... Валентина Петровна какая-то странная. На свадьбе ко мне даже не подошла поздороваться. Надеюсь, с Галочкой хорошо обращаться будет."
Дальше:
"Была у Галки в гостях. Живут они у свекрови, в одной комнате. Девочка моя какая-то грустная стала, молчаливая. Спрашиваю – все ли хорошо, а она отвечает, что все замечательно. Но я же мать, я вижу – что-то не то."
И еще:
"Галка совсем похудела. Глаза потухшие. Что-то там у них дома не так, но она не рассказывает. Боится расстроить меня, наверное. Хочется поговорить с этой Валентиной Петровной, но не знаю, имею ли право вмешиваться."
Читаю это и думаю – оказывается, мама все видела! Все понимала! А я думала, что хорошо скрываю свои проблемы.
Последняя запись обо мне датирована за несколько дней до маминой смерти:
"Галочка наконец счастлива! Андрей – хороший мужчина, видно сразу. И Машенька какая умница растет! Жаль только, что мало времени осталось. Не успею внучку вырастить, не увижу, какой она станет. Но я спокойна – Галка сильная, справится с воспитанием."
Тут я уже рыдала в голос! Оказывается, мама знала, что умирает! И последние мысли ее были обо мне и о Машке!
А в самом конце дневника нашли мы письмо. В конверте, на котором было написано: "Галочке. Прочитать после моей смерти."
Машка говорит:
"Мам, давай прочитаем!"
Открываю конверт дрожащими руками:
"Моя дорогая Галочка! Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет рядом. Не плачь, дочка. Я прожила хорошую жизнь, главное в которой – это ты.
Хочу, чтобы ты знала: я очень тобой горжусь. Ты выросла сильной, доброй, умной женщиной. Ты сумела построить счастливую семью, воспитываешь замечательную дочку.
Помнишь, как в детстве ты боялась темноты? А я тебе говорила: не бойся, мама рядом. Так и сейчас – не бойся ничего. Я всегда буду рядом, в твоем сердце.
Береги Машеньку. Рассказывай ей обо мне. Пусть знает, что у нее была бабушка, которая ее очень любила, даже не успев толком узнать.
И еще одно, Галочка. Прости меня за то, что не научила тебя быть более открытой. Я сама была скрытным человеком, не умела говорить о чувствах. Но ты не такая. Ты умеешь любить и показывать свою любовь. Это прекрасно.
Твоя мама."
Мы с Машкой сидели на кухне и плакали. Но это были не горькие слезы, а какие-то светлые. Как будто мама действительно была рядом с нами в тот момент.
"Мам," – говорит Машка, – "получается, бабушка Лена меня любила, хоть и не знала толком?"
"Конечно, любила! Ты же ее внучка!"
А потом Машка спрашивает:
"Мам, а ты про меня тоже дневник ведешь?"
И тут я понимаю – нет, не веду! А почему, собственно? Мама вела, Валентина Петровна вела. А я что, хуже?
"Знаешь что, Машенька? Давай я начну вести дневник про тебя. Буду записывать все интересное, что ты говоришь и делаешь."
"А можно я тоже буду писать? Про себя и про нашу семью?"
Вот так у нас в доме появилась новая традиция. Я завела толстую тетрадь и начала записывать все, что происходит с Машкой. А она завела свою, детскую.
И знаешь, что удивительно? Когда начинаешь записывать жизнь, она становится более осознанной. Обращаешь внимание на мелочи, которые раньше не замечал.
Вчера, например, Машка сказала: "Мам, а знаешь, чем наша семья от других отличается?"
"Чем?" – спрашиваю.
"У нас все всегда правду говорят. И никто не ругается просто так."
Записала я эти слова в дневник и подумала – а ведь действительно! Мы создали такую семью, где можно быть собой, где не надо скрывать чувства.
А проект у Машки получился замечательный! She рассказала в классе про бабушку Лену, показала фотографии, прочитала несколько записей из дневника. Учительница была в восторге.
Но самое главное – Машка поняла, что у нее богатая семейная история. Что она не одна, что за ней стоят поколения сильных женщин.
"Мам," – говорит она мне недавно, – "я теперь понимаю, почему ты такая сильная. У тебя мама была сильная, и у меня будет такая же мама."
А еще мы с Андреем решили сделать семейный альбом. Не просто фотографии, а целую книгу с рассказами. Чтобы Машка, когда вырастет, знала всю нашу историю.
И Анна Михайловна подключилась к этому проекту. Принесла старые фотографии Андрея, рассказала, каким он был в детстве. Оказывается, он тоже был очень смешным ребенком!
Теперь вечерами мы часто сидим всей семьей и разбираем фотографии, рассказываем истории. Машка задает миллион вопросов, а мы отвечаем.
И я понимаю – вот оно, настоящее семейное счастье! Когда несколько поколений связаны не только кровью, но и историями, воспоминаниями, традициями.
Помню, как-то спросила у Анны Михайловны:
"Мама Аня, а вы дневник ведете?"
"Нет, Галочка. А надо бы, наверное."
"Никогда не поздно начать!"
И она действительно начала! Теперь у нас в семье целых три дневника: мой, Машкин и бабушкин.
А недавно случилась еще одна интересная история. Встретила я знакомую, Светку. Разговорились, и она жалуется:
"Галка, не знаю, что с дочерью делать. Совсем от рук отбилась. Учиться не хочет, дома хамит, друзей странных привела."
"А ты с ней разговариваешь?" – спрашиваю.
"Какой разговор? Она же ничего не рассказывает!"
Тогда я ей про наши семейные дневники рассказала. Про то, как это помогает понимать друг друга.
"Может, попробуешь?" – предлагаю.
Светка сначала скептически отнеслась, но потом решилась. Через месяц встречаю ее, и она как будто помолодела:
"Галка, ты не поверишь! Мы с дочкой начали дневники вести, и теперь у нас такие откровенные разговоры получаются! Оказывается, она не хамка, а просто не знала, как со мной говорить!"
Вот видишь, как простая идея может изменить отношения в семье!
А я все думаю про тот дневник Валентины Петровны. Сколько семей могло бы сохраниться, если бы люди умели говорить друг с другом открыто! Если бы не боялись показать свои чувства!
И решила я сделать кое-что необычное. Написала статью в местную газету про важность семейного общения. Рассказала (не называя имен, конечно) историю про свекровь, которая любила невестку, но не умела это показать.
Статья вышла, и началось! Звонки, письма, люди приходили домой. Оказывается, таких историй – миллион! Каждый второй рассказывает про недопонимание в семье, про обиды, которые можно было бы избежать.
Одна женщина пришла и рассказала:
"Я двадцать лет с сестрой не разговариваю. Из-за какой-то ерунды поссорились. А теперь читаю вашу статью и думаю – а может, пора мириться?"
"Конечно, пора!" – говорю ей.
И знаешь что? Помирились они! Оказалось, сестра тоже хотела помириться, но гордость не позволяла первой позвонить.
А еще один мужчина рассказал:
"У меня сын совсем отдалился. Думал, что он меня не уважает. А потом попробовал с ним честно поговорить, как вы советуете. Оказалось, он просто боялся меня разочаровать!"
Таких историй было много. И я поняла – проблема недопонимания в семьях очень распространенная. Люди не умеют говорить о чувствах, боятся показаться слабыми, прячутся за маской равнодушия.
Тогда мы с Андреем и Анной Михайловной решили организовать что-то вроде семейного клуба. Стали собираться раз в месяц в районном доме культуры, обсуждать семейные проблемы, делиться опытом.
Народу приходило немного поначалу – человек десять-пятнадцать. Но постепенно информация распространилась, и стало приходить больше.
Машка тоже участвует в наших встречах. Рассказывает, как ей живется в нашей семье, что ей нравится, что бы хотелось изменить. Взрослые слушают и удивляются – оказывается, дети гораздо больше понимают, чем мы думаем!
На одной из встреч пришла молодая мама с проблемой:
"Свекровь постоянно критикует, как я ребенка воспитываю. Говорит, что я все делаю не так. Уже не знаю, что делать."
И тут наша группа начала давать советы. Кто-то предложил открыто поговорить со свекровью, кто-то – привлечь мужа к решению проблемы. А одна пожилая женщина сказала:
"А вы попробуйте понять, почему свекровь так себя ведет. Может, она просто боится, что ее опыт никому не нужен?"
Оказалось, что именно так и было! Свекровь чувствовала себя ненужной и пыталась доказать свою значимость через критику. Когда невестка это поняла и начала просить советы, вместо того чтобы обижаться на критику, отношения наладились.
Вот так наш маленький клуб помогает людям решать семейные проблемы. И все благодаря тому дневнику Валентины Петровны, который открыл мне глаза на многие вещи.
Недавно Машка спросила:
"Мам, а что бы случилось, если бы ты не ушла тогда от бабушки Валентины?"
Думала я долго и ответила честно:
"Не знаю, доченька. Может быть, мы с папой Сережей развелись бы все равно. А может быть, научились бы понимать друг друга. Но одно я знаю точно – если бы не та история, я бы не встретила папу Андрея, и тебя бы у меня не было."
"Получается, все к лучшему?"
"Получается, что все происходит так, как должно происходить. Главное – извлекать уроки из того, что с нами случается."
И это правда. Каждая история в нашей жизни чему-то нас учит. Даже самая неприятная. Главное – не озлобиться, а постараться понять, зачем это было нужно.