В XIX — начале XX века русские крестьяне ласково называли кошек «котёйко», «котинька» и «котя». Но, хотя эти имена и отражают нежное, заботливое отношение к представителям биологического вида Felis catus, говорить о русских крестьянах, как о «котятниках» (так называли любителей кошек в Ярославской губернии) следует с осторожностью. Котов в русской деревне могли воспринимать как благосклонно или нейтрально, так и негативно.
Хорошо иллюстрируют неоднозначное отношение к этому животному многочисленные варианты народной легенды о его происхождении. Сюжет легенды берёт своё начало в апокрифическом тексте, повествующем о том как кошка спасла человечество от «козней дьявола».
В Архангельской губернии крестьяне рассказывали, что «чёрт, видя, что Бог хочет сохранить людей, решил во что бы то ни стало погубить Ноя с ковчегом», для чего и создал «гнусов, т. е. мышь, крысу и крота». По замыслу дьявола, - объясняли крестьяне, «Гнусы должны были, когда ковчег будет плавать по воде, прогрызть и источит его дно дырами, и таким образом потопить». Однако лев, находившийся в ковчеге, помешал дьяволу: он собрал шерсть со всех зверей и проглотил её, а через некоторое время он изрыгнул кота кота «много подобного себе, только очень маленького и без гривы, но такого же свирепого, лёгкого и с острыми когтями». Кот «тотчас бросился на гнусов и истребил их, а после потопа он вместе с куною произвел разношерстную породу кошек». Несмотря на то, что кот спас человека, его воспринимали как существо нечистое, ведь все-таки он буквально поглотил дьявола.
Корреспондент Бюро князя В. Н. Тенишева В. Ф. Евфимьев записал похожий сюжет от жителей Тотемского уезда Вологодской губернии. В местной легенде говорится, что с помощью жены Ноя в ковчег проник «окаянный», который вселился в собаку. Собака, чихнув, выплюнула мышь, и та начала грызть днище ковчега. Лев, тоже чихнув, выплюнул кошку, которая съела мышь. Крестьяне были убеждены, что душа собаки «поганая», так как в ней обитал нечистый бес. Они объяснили корреспонденту, что из-за этого собаку, в отличие от кошки, у которой «душа чистая», нельзя пускать в церковь.
Все же, в целом, к кошкам относились с любовью и уважением, приписывали им способность защищать человека от злых сил. Доброжелательное отношение к кошкам отразилось в народной поговорке: «Кого любят кошки, тот счастлив» (Вятская губ.). Причинение вреда животному в народе осуждалось. Крестьяне верили, что убийство кошки навлечет на человека несчастье или же на семь лет лишит его удачи во всех делах.
В народе существовала и другая легенда о том, как кошки (иногда и собаки) спасли человека. Ещё в 1980-е годы в Житомирской области люди вспоминали, что когда-то хлебные колосья были ветвистыми, но Бог начал уничтожать их в наказание людей за их неуважительное отношение к хлебу. И только когда «коты замяукали», обратившись к Богу с просьбой остановиться: Бог сжалился над ними и оставил по одному колоску у каждого растения.
Подобные истории записывались от крестьян и в дореволюционное время. Старики рассказывали, что раньше колос был длинным, но Бог (или Иисус Христос) решил наказать человека за какой-то проступок (неуважение или грех) уничтожением зерна. Тогда коты (или собаки, или и те, и другие) просили Бога (Иисуса) сохранить хлеб, и тот пожалел их, оставив зерно, правда, лишь на самом верху злака.
На легенде о спасении хлеба основан обычай давать кошке первую лепешку, испечённую из нового урожая, который бытовал в западно-русских губерниях.
Однако иногда отношение к кошкам было крайне негативным. Говорили, что кошки – это проклятые животные, которые радуются смерти хозяина (в то время как собака – животное благословенное и хозяина оплакивает). В некоторых местах крестьяне считали, что кошка произошла от дьявола. В Архангельской губернии черта даже называли «котанко». Особенно опасным кот (к тому же, если он имел чёрную окраску), согласно народным представлениям, был во время грозы. Животное выгоняли из дома во время ненастья, опасаясь, что в них вселится черт, и его поразит молния (в народе существовало поверье о том, что гроза происходит от того, что Бог или Илья-пророк пытаются поразить дьявола стрелой, то есть молнией).
Крестьяне, убежденные в связи кошки со сверхъестественной силой, использовали ее в обрядах и колдовстве. Например, чтобы разлучить супружескую пару, в брачную постель молодым подкладывали кошачью шерсть, спутанную с собачьей, или обливали супругов водой, в которой ранее мыли кошку и собаку.
Кошка была задействована и в защитных обрядах в случае различных бедствий. Например, для предотвращения начавшегося падежа скота вместе с павшей скотиной в хлеву могли зарыть и живую кошку. В Тульской губернии, чтобы остановить мор скотины кошку живьем раздирали надвое.
Пожалуй, самым известным народным обычаем, связанным с котом, является запускание животного в дом при новоселье. Эта традиция, вероятно, сформировалась из-за убеждения, что домовой может принимать образ кошки. Принося кошку в новый дом, человек как бы приводил с собой и его «хозяина» — Домового.
Говоря о связи Домового и кошки, стоит отметить несколько важных аспектов. Во-первых, домовой, как правило, появляется в тёмное время суток, а, как известно, кошки часто бодрствуют тогда же. Во-вторых, излюбленные места домового – чердак и печь – также являются излюбленными местами обитания и котов. Примечательно и то, что, по народным представлениям, домовой мяукает, как кошка.
Перенесение кошки может быть сопоставлено и с архаичной традицией принесения строительной жертвы. Этот обычай возник из убеждения в том, что в новом доме вскоре должен кто-нибудь умереть. Восточные славяне считали, что это произойдет с тем, кто первым войдет в новый дом. Во избежание этого в дом сначала пускали какое-либо животное: петуха, кошку или собаку. Предпочтение отдавали животному чёрной масти.
На рубеже XIX – XX веков обычай принесения строительной жертвы встречался уже крайне редко. Все же, в Этнографическое бюро кн. Тенишева в 1890-е годы поступило сообщение из Спасского уезда Казанской губернии, в котором говорилось, что когда местные крестьяне устраивают «подпечек» – деревянное основанное для печки, то в специально загороженный досками угол избы они помещают (замуровывают) колодки для лаптей, топорища для топоров и «кое-что другое», в том числе и кошку.
В народе кот, несмотря на неоднозначное к себе отношение, часто становился героем колыбельных песен. В колыбельных «Серенького котка» приглашают помочь «убаюкать», укачать ребенка. Возможно, кот получил роль «няньки» благодаря своим физическим характеристикам: мягкое, пушистое и тёплое животное до сих пор оказывает успокаивающее воздействие на человека.
Приди, котик, ночевать,
Мою Талю покачать:
Покачати дитю,
Прибаюкивати.
Серенькой коток,
Приди в гости ночевать:
Приди в гости ночевать,
Мою милую качать.
Уж как я тебе, коту,
За работу заплачу:
Дам кувшин молока
Да конец пирога.
Ужь ты ешь, не кроши,
Больше, котик, не проси.
Кроме того, мурлыканье кота воспринимается как убаюкивающий звук, а также как звук, схожий с детским «лепетанием». Аналогично и с голубиным «курлыканьем» — в колыбельных песнях голубь также приглашается на помощь в укладывании ребёнка.
Люли, Люлюшки, люли,
Прилетели к нам гули:
Гули гулюшки
Сели к люлюшке.
Они стали ворковать,
Мою дитятку качать:
Мою милу величать,
Прибаюкивать
У восточнославянских народов существовал обычай: перед тем как впервые поместить ребенка в колыбель, в нее клали кота. Это считалось залогом спокойного сна малыша. Кошку укладывали в люльку только тогда, когда в ней не находился ребенок, ведь в народе верили, что сон с кошкой может привести к помутнению рассудка, «лягушкам в голове».
В оформлении предметов народного быта образ кота встречается нечасто, но те редкие изображения, которые мы видим, отражают тёплое отношение людей к этому животному. Иногда мастер, изготавливавший предмет, говорит об этом довольно прямо: как, например, в случае с изразцом, фотография которого приведена выше. Свидетельством любви русского человека к кошкам является и миска, изготовленная специально для хвостатого любимца семьи.
Уникальными экспонатами коллекции Российского этнографического музея можно считать и муляж свадебного каравая из Полтавского уезда Полтавской губернии, где кроме традиционных фигурок птиц, присутствует и фигурка кота (возможно, здесь изображен не кот, а медведь), а также старинный рисунок, где кот изображен более четко (в профиль). Пока остается неясной причина изображения кота на свадебном хлебе. Эта традиция была характерна для западных и южно-русских губерний.
Автор статьи: Софья Дидковская, научный сотрудник отдела этнографии русского народа.
Список литературы:
Баранов Д. А., Островский А. Б.: Лев в русском крестьянском искусстве. Островский А. Б., Баранов Д. А. Лев в русском крестьянском искусстве // Живая Старина. 1996, №3.
Бессонов П. А. Детские песни. — Москва: Тип. Бахметева, 1868.
Гура А. В. Кошка // Славянские древности: Этнолингвистический словарь: в 5 т. / под общ. ред. Н. И. Толстого; Институт славяноведения РАН. М.: Межд. отношения, 1999.
Ефименко, Петр Саввич (1835-1908). Материалы по этнографии русского населения Архангельской губернии. Ч. 1 : Описание внешнего и внутреннего быта / собр. П.С. Ефименком. — Москва, 1877.
«Народная Библия»: Восточнославянские этиологические легенды. — М.: «Индрик», 2004.
Русские крестьяне. Жизнь. Быт. Нравы. Материалы «Этнографического бюро» князя В. Н. Тенишева. Т. 1: Костромская и Тверская губернии. — Санкт-Петербург, 2004.
Русские крестьяне. Жизнь. Быт. Нравы. Материалы «Этнографического бюро» князя В. Н. Тенишева. Т. 5: Вологодская губерния. Ч. 4: Тотемский, Устьсысольский, Устюгский и Яренский уезды. — Санкт-Петербург, 2008.
Русские крестьяне. Жизнь. Быт. Нравы. Материалы «Этнографического бюро» князя В.Н. Тенишева. Казанская губерния. Т. 9. Спасский и Лаишевский уезды. — Казань: Центр русского фольклора, 2017.
Толковый словарь живого великорусскаго языка / [соч.] В.И. Даля. Ч. 1-4. — Москва : Издание Общества любителей российской словесности, учрежденного при Императорском Московском университете, 1863-1866. Ч. 2: И-О. - 1865.
Труды Этнографическо-статистической экспедиции в Западно-русский край, снаряженной Русским географическим обществом : юго-западный отдел : материалы и исследования, собранные д. чл. П. П. Чубинским. Т. 4: Обряды: родины, крестины, свадьба, похороны / изданный под наблюдением д. чл. Н. И. Костомарова. - 1877.