Лариса стояла посреди кухни, любуясь новым гарнитуром в молочном цвете. Плитка, которую она выбирала по каталогам целый месяц, блестела чистотой. Все — от розеток до светильников — было куплено на её деньги, заработанные за десять лет работы в архитектурной фирме. Она любила этот дом. Каждая деталь была выверена: подоконники из белого камня, теплый пол в ванной, массивная дубовая дверь в спальню.
Эта трёхкомнатная квартира в центре досталась ей нелегко — продала мамину дачу, добавила свои накопления, взяла небольшой кредит. И вот уже второй год Лариса жила в пространстве, где всё было её — и стены, и мебель, и даже запах утреннего кофе.
С Евгением они познакомились случайно — он пришёл по работе в её офис согласовать проект. Был вежлив, внимателен, умел слушать. Через полгода он уже переехал к ней, ещё через четыре месяца — расписались. Женя оказался человеком мягким, но иногда слишком… покладистым. Особенно в вопросах своей семьи.
— Ларочка, — сказал он как-то вечером, аккуратно снимая пиджак, — в субботу мама хочет заехать. С пирогами.
— Женя, а зачем предупреждать за два дня? У меня свои планы.
— Ну, она же ненадолго…
— Ты знаешь, что я не люблю неожиданных гостей. Тем более твою маму, — Лариса отвернулась к мойке, пытаясь не выдать раздражения.
Тамара Ивановна, свекровь, была женщиной громогласной, уверенной в своей правоте и привыкшей к тому, что её слово в семье — закон. Она жила в старой «сталинке» на окраине города и постоянно намекала, что «наследство» нужно делить по совести. Под наследством она имела в виду двухкомнатную квартиру, которую Евгений и его брат Игорь должны были унаследовать от неё.
Лариса внутренне хмыкала: им с Женей ничего не нужно от его семьи, но свекровь считала иначе.
В ту субботу визит был не «ненадолго». Тамара Ивановна явилась не одна, а в сопровождении Игоря, его жены Оксаны и двух шумных детей. Без звонка. Лариса открыла дверь, и её квартиру тут же заполнил запах дешёвых духов, громкие голоса и топот.
— Ой, а что это у вас тут так… стерильно? — с насмешкой спросила Оксана, проходя в гостиную и швыряя куртку на диван.
— Потому что у меня не принято разбрасывать вещи, — ответила Лариса ровно.
Дети тут же принялись скакать по дивану, сбивая подушки. Игорь, не снимая обуви, прошёл на кухню и налил себе чай, рывком открыв шкафы.
Тамара Ивановна обвела квартиру взглядом, в котором смешались зависть и недовольство.
— Женя, ну ты посмотри, как у Ларочки всё… богато. Это всё на её зарплату? — с ударением на «её».
— Да, мама, — коротко ответил Евгений.
— А квартира-то оформлена на кого? — спросила свекровь уже без обиняков.
— На меня, — спокойно ответила Лариса.
— Ну-ну… А если у вас дети будут? Всё тоже на тебя запишешь? Женя ведь тоже имеет право. Мы ж семья, — её голос стал жёстким.
Лариса почувствовала, как в груди поднимается волна злости.
— Женя имеет право на то, что он заработает. Эта квартира — моё личное имущество.
— Ой, да что ты всё «моё» да «моё»? — вмешалась Оксана. — Мы, между прочим, тоже могли бы здесь пожить, пока ремонт делаем. Ты ж всё равно в отпуск скоро.
Женя промолчал. И это молчание Ларису бесило сильнее, чем любые слова. Она понимала, что его семья чувствует себя в её квартире как дома, и он не собирается ставить им границы.
В тот вечер, когда гости наконец ушли, Лариса долго сидела в тишине. Её мысли крутились вокруг того, что она видела: дети разбили вазу из Чехии, привезённую её покойной мамой; Оксана вытерла руки о дорогие портьеры; Игорь умудрился пролить кофе на новый ковёр. Женя отмахнулся: «Ну что ты, это же семья».
И именно тогда Лариса впервые подумала, что эта семья может обойтись ей слишком дорого — и не только в деньгах.
В следующей части я усилю конфликт: появятся темы наследства, семейных драгоценностей и машины, а свекровь начнёт действовать за спиной Ларисы, втягивая Евгения в опасную игру с имуществом.
После той субботы Лариса решила: никаких спонтанных визитов. Она прямо сказала Жене, что дверь будет открывать только тем, кого пригласила сама. Женя кивнул, но в его глазах мелькнуло что-то похожее на вину. Лариса тогда ещё не знала, что он уже оказался между двух огней.
Через неделю, вернувшись с работы, она застала мужа за странным разговором по телефону.
— Да, мам, я посмотрю… но я не уверен, что это правильно… Лариса… — он бросил взгляд в её сторону и осёкся.
— Что именно «неправильно»? — спросила она, снимая пальто.
— Да так… Мама хотела, чтобы я помог ей кое-что оценить.
— Что именно?
— Семейные украшения… — Женя замялся. — Она хочет их продать, чтобы Игорь купил машину.
Лариса приподняла бровь. Семейные украшения — это, как она знала, колье с изумрудами и старинные серьги, которые когда-то принадлежали бабушке Жени. Тамара Ивановна хранила их в шкатулке и всегда говорила, что «это для внуков».
— А при чём тут ты? — холодно спросила Лариса.
— Мама хочет, чтобы я их забрал на хранение. У неё в доме небезопасно…
— А у нас, значит, безопасно? — Лариса почувствовала, как внутри всё закипает. — Женя, я не хочу, чтобы твои семейные драгоценности хранились в моей квартире. Это не сейф. И уж точно не для того, чтобы потом их продавать ради машины твоего брата.
Женя что-то промямлил про «помочь семье», но разговор был окончен.
Несколько дней в квартире стояла натянутая тишина. Лариса старалась уходить на работу раньше и возвращаться позже. Но однажды, придя домой, она поняла, что произошло то, чего она боялась. В прихожей стоял старый потёртый чемодан, а на комоде — та самая шкатулка с изумрудами.
— Женя! — крикнула она, бросив сумку на пол. — Это что такое?!
— Лара, ну пойми, мама просила… Это ненадолго…
— С каких пор твоя мама распоряжается моей квартирой? — голос сорвался. — Убери это отсюда. Сегодня же.
Но шкатулка осталась. Более того, через пару дней Тамара Ивановна сама явилась «проверить, всё ли на месте». С ней была Оксана. Они даже не сняли обуви.
— Лариса, — начала свекровь с натянутой улыбкой, — я надеюсь, ты понимаешь, что эти вещи — наша семейная реликвия. Мы доверили их тебе, потому что у тебя надёжно.
— Вы мне ничего не доверяли. Вы просто привезли это без моего согласия, — отрезала Лариса.
— Ну что ты начинаешь… — вмешалась Оксана. — Ты же всё равно скоро в отпуск поедешь, а мы с детьми можем пожить у вас, присмотрим и за шкатулкой, и за квартирой.
Лариса рассмеялась — коротко и зло.
— Нет, вы здесь жить не будете. Ни вы, ни твой брат, ни твои дети.
В этот момент Женя вошёл из кухни.
— Лара, ну зачем ты так… Это же моя семья…
— Женя, твоя семья — это теперь мы с тобой. Или ты так не считаешь?
Ответа не последовало.
Развязка пришла неожиданно. В пятницу вечером Лариса приехала домой и увидела у подъезда знакомую синюю «Ладу» — старенькую, но недавно отремонтированную. Водителем был Игорь. На заднем сиденье она заметила коробки и… свою кофемашину.
— Что происходит? — спросила она, подойдя ближе.
— А, Лариска! — радостно сказал Игорь. — Мы тут мамке помогаем, кое-что перевозим. Женя разрешил.
Лариса влетела в квартиру. В гостиной стояли чемоданы, шкатулки, коробки с посудой. Часть её вещей отсутствовала. Женя сидел на диване, опустив голову.
— Ты что, дал им забрать мои вещи?! — её голос дрожал.
— Лара… Тамара сказала, что это временно… Машину надо было срочно купить, а они хотели кое-что заложить, чтобы добавить денег…
— Временно?! Женя, они выносят из дома мою технику, мои вещи! Это уже не про семью — это про воровство!
Тогда она впервые в жизни хлопнула дверью так, что зазвенели стекла. И поняла: назад дороги нет.
Лариса вернулась из командировки раньше, чем планировала. Самолёт прилетел на рассвете, такси домчало её до дома за двадцать минут. Она поднималась по лестнице с мыслью, что наконец-то сможет выпить кофе из своей любимой машины и поспать в собственной постели.
Но, открыв дверь, она поняла, что это уже не её дом.
В прихожей стояли чужие ботинки. На полу валялись детские игрушки. В кухне кто-то громко смеялся — и это точно была не Женя. Лариса прошла в гостиную и замерла: на диване лежал Игорь в трениках, держа пульт от телевизора, на ковре разлился сок, а журнальный столик был завален тарелками с недоеденной едой.
— О, Лариска! — радостно протянул он. — Мы тут поживём, пока тебе не надоест. Места много.
В спальне её ждало худшее: постель смята, на комоде — пятна лака для ногтей, шкатулка с драгоценностями исчезла. Вместо неё стояла пустая банка из-под печенья.
В ванной — облезлые полотенца Оксаны, шампунь с запахом дешёвых фруктов и грязная вода в раковине.
— Женя! — крикнула Лариса так, что стены дрогнули.
Муж вышел из комнаты, усталый и помятый.
— Лара, ну… я не знал, что они возьмут ключи у мамы…
— Ключи? — её голос сорвался. — Ты отдал им ключи от моей квартиры?!
Ответить он не успел — в кухню зашла Тамара Ивановна с кастрюлей борща.
— Ларочка, не кричи. Мы тут обустроились немного. Женя ведь в семье, и квартира — тоже семейная.
Лариса почувствовала, как кровь ударила в голову.
— Это не семейная квартира. Это моё имущество. И сейчас вы все отсюда уходите.
— Не накручивай себя, — Оксана даже не подняла головы от телефона. — Кстати, мы твою кофемашину отдали знакомым в ломбард, они хорошие деньги дали. Всё ради машины Игорька.
Эти слова прозвучали как пощёчина. Лариса вышла в коридор, достала телефон и набрала 102.
— Алло, полиция? В моей квартире находятся посторонние люди. Они украли моё имущество. Прошу приехать.
Реакция была мгновенной. Когда через двадцать минут в дверь позвонили, Игорь и Оксана попытались «свалить по-тихому», но наряд успел их остановить. Тамара кричала, что «это семейное дело», Женя мямлил, что всё «можно решить миром». Лариса стояла в стороне, сжав руки в кулаки, и думала, что мир с этими людьми невозможен.
Через неделю она подала на развод. В иске указала требование возместить ущерб: кофемашину, сервиз, ковёр, а также стоимость пропавших драгоценностей. Тамара Ивановна подала встречное заявление, утверждая, что квартира была «общим семейным жильём», и требовала выделить долю Жене.
Суд тянулся два месяца. Лариса представила документы о покупке квартиры задолго до брака, чеки на ремонт, фотографии повреждений. Женя на заседания почти не ходил — то работа, то «не хочу всё это видеть». Когда пришло решение, Лариса прочитала его без эмоций: развод, никаких прав у Жени на квартиру, возмещение ущерба частично удовлетворено.
Вечером она вернулась в уже пустую квартиру. Замки были сменены, стены перекрашены, запах чужих духов ушёл. Она поставила чайник, села на кухне и впервые за долгое время почувствовала тишину.
Но в груди всё ещё жгло одно — понимание, что муж, которого она любила, оказался слабее, чем она думала. И что разрушила её дом не просто семья мужа, а его равнодушие.
Конец.