— Анечка, здравствуй! — просияла Тамара Игоревна такой широкой и такой фальшивой улыбкой, что у Анны по спине пробежал холодок. — А мы к тебе на новоселье! Слышали, ты праздник устроила, как же без нас? Мы же семья!
И, не дожидаясь приглашения, они всей гурьбой шагнули за порог, оттесняя ошеломлённую Анну и заполняя её чистый, светлый, свободный дом своим шумным и враждебным присутствием.
Анна стояла как громом поражённая, не в силах сдвинуться с места. Воздух, ещё минуту назад пахнувший яблочным пирогом и счастьем, вдруг стал тяжёлым и спёртым. Она смотрела на их нарядные платья, на праздничные причёски, на самодовольные улыбки и понимала: это не было спонтанным визитом. Это была тщательно спланированная диверсия. Они не просто пришли — они явились, чтобы отвоевать территорию, чтобы испортить ей праздник, чтобы показать, кто здесь на самом деле хозяин.
— Что вы здесь делаете? — голос Анны был тихим, но в нём звенел металл.
— Как это что? — деланно обиделась Светлана, проплывая мимо неё в гостиную. Она окинула накрытый стол критическим взглядом. — К родным на праздник пришли. Или нас здесь не ждали? Димочка, — её голос тут же стал сладким, как патока, — а где ты? Мы тебе шампанского принесли! Твоего любимого!
Из кухни вышел Дима, вытирая руки о полотенце. Увидев всю свою семью в сборе, он замер. Его лицо окаменело. Две недели мира и тишины, две недели, за которые он заново учился дышать полной грудью рядом с любимой женщиной, рассыпались в прах в одно мгновение.
— Мама? «Что всё это значит?» —спросил он так холодно, как никогда раньше не говорил со своей матерью.
— Сыночек! — Тамара Игоревна бросилась к нему, пытаясь обнять, но Дима сделал шаг назад. — Ну что ты как чужой? Мы же соскучились! Подумали, пообижались и хватит. Семья — это главное. Вот, решили мир заключать. И повод какой хороший — новоселье!
Она говорила громко, артистично, явно играя на публику, которой пока не было, но которая, как они, видимо, знали, скоро появится.
— Мы вас не звали, — отрезал Дима.
— Ой, ну какие формальности! — отмахнулась Тамара Игоревна. Она уже вела себя как полноправная хозяйка: поставила свой торт на самое видное место на столе, отодвинув вазу с цветами, которую Анна с такой любовью собирала утром. — А что это у тебя тут? Салатики какие-то… А где оливье? Какой же праздник без оливье? И холодца нет… Ну, ничего, я на всякий случай с собой прихватила, сейчас из машины принесу. Анечка, ты пока тарелочки для нас поставь. Нас пятеро.
Анна стояла и молчала, чувствуя, как внутри неё поднимается ледяная волна ярости. Она смотрела на Диму, и в её взгляде был немой вопрос: «И это всё? Наша победа длилась всего две недели?»
Но Дима, к её удивлению, не стушевался. Он подошёл к Анне, взял её за руку и крепко сжал её пальцы.
— Я повторяю ещё раз, — сказал он твёрдо, глядя прямо в глаза матери. — У нас сегодня вечер для друзей. Мы вас не приглашали. И мы просим вас уйти.
В этот момент снова раздался звонок в дверь. Это были их друзья — Лена и Сергей. Они вошли, улыбающиеся, с букетом цветов и бутылкой вина, и осеклись, увидев напряжённую сцену в гостиной.
— Ой, а мы не вовремя? — растерянно пробормотала Лена.
— Наоборот, вовремя! Проходите, гости дорогие! — тут же среагировала Тамара Игоревна, принимая на себя роль хозяйки вечера. — Я — Тамара Игоревна, мама Димы. А это наш папа, Виктор Степанович, и сестра Светочка с мужем. А вы, я так понимаю, друзья Анечки? Очень приятно!
Она лучилась таким радушием, что незнакомый человек мог бы подумать, что это она устроила этот праздник для своего сына и его невесты. Лена и Сергей, ничего не понимая, прошли в комнату.
А через пять минут пришла вторая пара, Игорь и Марина. Марина, лучшая подруга Анны, была женщиной с острым умом и языком, как бритва. Она работала юристом в крупной компании и обладала врождённым чутьём на ложь и манипуляции.
Ей хватило одного взгляда на застывшую фигуру Анны, на каменное лицо Димы и на фальшивые улыбки его родственников, чтобы понять всю диспозицию.
— Аня, дорогая, поздравляю с новосельем! — громко и весело сказала она, обнимая подругу. — Какой у тебя чудесный дом! Светлый, просторный! Сразу видно, что у него появилась настоящая хозяйка, с хорошим вкусом.
Последние слова она произнесла, глядя прямо на Тамару Игоревну, которая как раз критически осматривала новые шторы. Свекровь поджала губы, но промолчала.
Вечер превратился в театр абсурда. Родственники Димы сидели за столом, который накрывала Анна, ели еду, которую готовила Анна, и при этом умудрялись вести себя так, будто это они оказывают всем великую честь своим присутствием. Тамара Игоревна без умолку рассказывала друзьям Анны, какой у неё замечательный сын, как они всю жизнь вкладывали в этот дом, и как они счастливы, что теперь здесь будет жить их «деточка». Она постоянно называла Анну «наша девочка», «Анечка», но в каждом этом слове сквозило такое снисхождение, что у настоящих друзей Анны сводило скулы.
Светлана вела себя ещё хуже. Она откровенно игнорировала Анну, обращаясь исключительно к Диме или к гостям.
— Ой, а что это за музыка у вас играет? — скривилась она. — Какая-то заумь. Димочка, давай я включу что-нибудь повеселее, у меня на телефоне есть.
Она попыталась подключиться к их новой колонке, но Дима остановил её.
— Света, не надо. Нам нравится эта музыка.
Анна старалась держаться. Она улыбалась гостям, поддерживала разговор, но чувствовала себя натянутой струной. Марина, сидевшая рядом, незаметно положила ей руку на колено под столом, и этот простой жест поддержки придал ей сил.
Кульминация наступила, когда ужин подошёл к концу. Гости были сыты, разговоры стали тише. Анна встала, чтобы начать убирать тарелки.
И тут Светлана, которая за весь вечер пальцем не пошевелила, чтобы помочь, откинулась на спинку стула и с ленивой усмешкой произнесла, глядя на Анну:
— Ну что, наелись, напились. Может, тарелки за нами помоешь, принцесса?
В комнате повисла тишина. Все замерли. Эта фраза, брошенная с такой издевательской интонацией, стала последней каплей.
Анна медленно поставила стопку тарелок на стол. Она подняла глаза и посмотрела на Светлану. В её взгляде больше не было ни обиды, ни растерянности. Только холодная, спокойная ярость.
— Знаешь что, Света, — сказала она ровным, звенящим голосом. — А не пошла бы ты… из моего дома? Вместе со всей своей компанией.
Светлана захлопала ресницами, изображая изумление.
— Что? Ты меня выгоняешь? Да ты в своём уме?
— Вполне, — кивнула Анна. — Я очень долго терпела. Я пыталась быть вежливой, пыталась вас понять, пыталась не замечать вашего хамства. Но моё терпение кончилось. Вы пришли в мой дом без приглашения. Вы оскорбляли меня и моих друзей. Вы испортили мне праздник, который я так ждала. Так что будьте добры, соберите свои торты, свои холодцы и убирайтесь вон. Немедленно.
— Да как ты смеешь, хамка! — взвилась Тамара Игоревна. — Ты кто такая, чтобы нам указывать?! Мы у себя дома!
— Вы ошибаетесь, — в разговор вступила Марина, лучшая подруга Анны. Её голос был спокойным и деловым, как в зале суда. — С юридической точки зрения, вы находитесь на частной территории. И собственник этой территории, то есть Анна, только что попросил вас её покинуть. Если вы не выполните это законное требование, ваши действия будут квалифицироваться как нарушение неприкосновенности жилища. Это статья 139 Уголовного кодекса Российской Федерации.
Тамара Игоревна и Светлана уставились на неё, как на инопланетянку.
— Ты ещё нам тут кодексами своими угрожать будешь, умная нашлась! — прошипела Светлана.
— Я не угрожаю, а информирую, — пожала плечами Марина. — Просто чтобы вы понимали последствия. Анна может вызвать наряд полиции, и они будут обязаны вас вывести. И составить протокол. Вам ведь не нужны проблемы с законом, правда?
В этот момент Дима, до сих пор молчавший, встал во весь рост. Он обвёл свою семью тяжёлым взглядом.
— Вы слышали Анну. И её подругу. Уходите. Пожалуйста.
— Сынок! И ты туда же? — заголосила Тамара Игоревна, хватаясь за сердце. — Ты нас выгоняешь на улицу? Родную мать! Мне плохо! У меня сердце! Виктор, вызывай скорую! Я умираю!
Она картинно закатила глаза и начала оседать на стул. Виктор Степанович, до этого сидевший как истукан, засуетился, начал хлопать её по щекам.
— Тамара, Томочка, что с тобой?
Но на этот раз спектакль не сработал.
— Не надо скорую, — спокойно сказала Марина, доставая из сумочки телефон. — Я сейчас сама позвоню. В частную неотложку. У меня там знакомый врач работает, кардиолог. Он как раз недалеко дежурит. Сейчас приедет, сделает кардиограмму, возьмёт анализы. Если действительно инфаркт — сразу в больницу. А если симуляция — выставит вам счёт тысяч на пятнадцать за ложный вызов. Будете оплачивать?
Тамара Игоревна тут же открыла глаза. Её лицо, ещё секунду назад бывшее мертвенно-бледным, пошло красными пятнами от злости.
— Ах ты… стерва, — прошипела она.
Она резко встала, опрокинув стул.
— Пошли отсюда! — скомандовала она мужу и дочери. — Не будем унижаться перед этими… выскочками! Но мы это так не оставим! Ты ещё пожалеешь об этом, Дима! Ты горько пожалеешь, что променял свою семью на этих змей!
Они вылетели из дома, как пробка из бутылки шампанского, громко хлопнув дверью. В гостиной снова повисла тишина.
Анна стояла, чувствуя, как дрожат колени. Она сделала это. Она выстояла. Она защитила свой дом.
Её друзья смотрели на неё с восхищением.
— Ну ты даёшь, подруга, — сказал Сергей, нарушив молчание. — Я бы так не смог.
Дима подошёл к Анне и обнял её.
— Ты моя героиня, — прошептал он. — Прости, что они это устроили.
— Это не твоя вина, — ответила Анна, прижимаясь к нему. — Главное, что мы вместе.
Но где-то в глубине души она понимала, что это ещё не конец. Это была лишь выигранная битва. Война за её дом и её счастье только начиналась.
***
Следующее утро было похоже на утро после шторма. В доме было тихо, но в воздухе всё ещё висело напряжение. Анна ходила по комнатам, собирая остатки вчерашнего «праздника» — чужие тарелки, недопитые бутылки, и ей казалось, что она выметает из своего дома не просто мусор, а какую-то грязь, какую-то липкую паутину лжи и манипуляций.
Дима был мрачнее тучи. Он сидел на кухне с чашкой остывшего кофе и смотрел в одну точку.
— Они не простят этого, — сказал он глухо. — Особенно мама. Она теперь сделает всё, чтобы нашу жизнь отравить.
— И что? — Анна села напротив. — Мы теперь будем сидеть и бояться? Ждать, какую ещё гадость они придумают? Нет, Дима. Хватит. Мы должны действовать первыми.
— Как? Подать на них в суд? Ты же слышала, что сказала Марина, это сложно доказать.
— Дело не в суде. Дело в том, чтобы лишить их главного оружия — чувства безнаказанности и права лезть в нашу жизнь. Они привыкли, что им всё сходит с рук. Пора это изменить.
Вечером они снова встретились с Мариной, на этот раз в уютном кафе в центре города. Анна хотела сменить обстановку, чтобы дом перестал ассоциироваться с полем боя.
Марина внимательно их выслушала, постукивая длинными пальцами по столу.
— Я понимаю ваши чувства, — сказала она, когда Анна закончила свой эмоциональный рассказ. — Но давайте рассуждать здраво. Воевать с ними их же методами — скандалами и криками — бессмысленно. Они в этом профессионалы, вы всегда проиграете. Нужно бить по-другому. Скажите, что для вашей свекрови самое важное в жизни?
Дима задумался.
— Её репутация. Она обожает, когда все вокруг считают её идеальной матерью, мудрой женщиной, хранительницей семейных традиций. Она состоит в каком-то женском клубе, организует вечера поэзии, дружит с местной интеллигенцией. Для неё общественное мнение — это всё.
— Вот! — глаза Марины блеснули. — Это и есть их ахиллесова пята. Мы не будем таскать их по судам. Мы устроим им общественный суд.
— Это как? — не поняла Анна.
— Очень просто. Нужно сделать так, чтобы их истинное лицо увидели все те люди, чьим мнением они так дорожат. Нужно разрушить их образ «идеальной семьи». Когда от них отвернутся те, перед кем они так любят рисоваться, они потеряют всю свою силу. Знаете, есть такое понятие в криминалистике — виктимное поведение. Это когда жертва своим поведением провоцирует преступника. Вы, Аня, долгое время были идеальной жертвой — терпеливой, понимающей, неконфликтной. Вы перестали ею быть вчера. Теперь нужно закрепить результат.
Марина отпила кофе и продолжила, входя в раж:
— Мы нанесём ответный удар. Но не кулаком в лоб, а элегантно, как укол рапирой. Мы организуем ещё один семейный сбор. Но на этот раз по нашим правилам.
План Марины был дерзким и немного театральным, но Анне он понравился. Он давал ей чувство контроля, которого ей так не хватало.
Они решили устроить большой обед в честь помолвки. Пригласить не только друзей, но и всю дальнюю родню, с которой семья Димы поддерживала отношения. И самое главное — пригласить тех самых «уважаемых людей», перед которыми так лебезила Тамара Игоревна. Среди них была одна особенно важная фигура — двоюродная бабушка Димы, Лидия Аркадьевна. Это была старая, но властная и очень уважаемая в их роду женщина, бывшая директриса школы, которую побаивалась и безмерно уважала даже сама Тамара Игоревна. Она жила в соседнем городе, и её редко удавалось вытащить, но ради помолвки единственного внучатого племянника она могла и приехать.
— Она — наш главный козырь, — сказала Марина. — Если Лидия Аркадьевна их осудит, это будет для них страшнее любого приговора.
***
Подготовка к «помолвке» заняла неделю. Анна и Дима действовали как слаженный механизм. Дима обзванивал родственников. Он говорил спокойным и твёрдым голосом, что, несмотря на недавние разногласия, они с Анной хотят сохранить семью и поэтому устраивают большой обед, чтобы официально объявить о своём решении пожениться и всех примирить.
Самый сложный звонок был родителям. Трубку взяла Тамара Игоревна. Выслушав сына, она на несколько секунд замолчала, явно не зная, как реагировать. С одной стороны, её распирала обида. С другой — пропустить такое мероприятие, где соберётся вся родня, и упустить шанс снова оказаться в центре внимания, она не могла.
— Мы подумаем, — холодно бросила она и повесила трубку.
Но Дима и Анна знали: они придут. Не прийти означало бы признать своё поражение.
Самый важный звонок сделала Анна. Она позвонила Лидии Аркадьевне. Она долго готовилась к этому разговору, репетировала слова. Она не стала жаловаться или наговаривать. Она просто и честно сказала, что очень хочет познакомиться с ней, как с главой их большой семьи, и что для них с Димой её присутствие и благословение будет огромной честью. Старая учительница, обладавшая проницательностью и опытом, почувствовала в голосе Анны искренность и скрытую тревогу.
— Хорошо, деточка, — сказала она после паузы. — Я приеду. Мне и самой любопытно посмотреть на девочку, из-за которой мой внучатый племянник впервые в жизни посмел пойти против матери.
В назначенный день дом снова наполнился гостями. Но на этот раз всё было по-другому. Анна чувствовала себя не жертвой, а режиссёром. Она была спокойна и уверена в себе.
Семья Димы пришла последней. Они вошли с такими лицами, будто делали огромное одолжение. Но, увидев в кресле во главе стола Лидию Аркадьевну, они замерли. Лицо Тамары Игоревны вытянулось.
— Лидия Аркадьевна? А вы какими судьбами? — пролепетала она, пытаясь изобразить радостное удивление.
— Как какими, Тамарочка? — усмехнулась старуха. — На помолвку к детям приехала. Радоваться буду. А ты, я смотрю, не очень рада?
Обед проходил в напряжённой, но чинной обстановке. Тамара Игоревна пыталась взять инициативу в свои руки, но Лидия Аркадьевна мягко, но настойчиво её пресекала, постоянно обращаясь с вопросами к Анне, проявляя к ней неподдельный интерес.
И вот, когда подали десерт, Дима встал. В руках у него был бокал с шампанским.
— Дорогие родные, дорогие друзья, — начал он. — Мы с Аней собрали вас сегодня, чтобы разделить нашу радость. Мы решили пожениться. Но перед этим я хотел бы кое-что прояснить.
Он сделал паузу, обводя всех взглядом.
— В последнее время в нашей семье произошло много неприятных событий. И я хочу, чтобы все знали правду.
И он начал рассказывать. Спокойно, без лишних эмоций, как будто зачитывал протокол. Он рассказал, как его родители и сестра, продав Анне дом, решили, что могут и дальше в нём хозяйничать. Рассказал про ключи, про непрошеные визиты, про испорченное новоселье. Рассказал, как его мать поставила ему ультиматум: либо она, либо Анна. И как она отреклась от него, когда он выбрал свою будущую жену.
— Я люблю и уважаю своих родителей, — говорил Дима, и в его голосе дрогнула боль. — Я благодарен им за всё. Но я не могу позволить им разрушить мою жизнь и унижать женщину, которую я люблю. Дом, в котором мы живём, принадлежит Ане. Она купила его на свои деньги, которые зарабатывала много лет. И она в нём единственная хозяйка.
Он помолчал и посмотрел прямо на мать.
— А после всего этого, мама после того, как ты сказала, что я тебе больше не сын, вы приходите на наш праздник, как ни в чём не бывало. Зачем? Чтобы снова попытаться всё испортить? Чтобы показать свою власть?
Тамара Игоревна сидела багровее свёклы.
— Да как ты смеешь?! — зашипела она. — Наговаривать на родную мать! Да эта… эта вертихвостка тебя околдовала! Она всё врёт!
— Я не вру, мама. У меня есть свидетели. Наши друзья, которые были здесь в тот вечер.
Лена и Сергей, а также Игорь с Мариной дружно кивнули.
И тут голос подала Лидия Аркадьевна. Она медленно поднялась со своего места. Все взгляды обратились к ней.
— Тамара, — сказала она тихо, но её голос разнёсся по всей комнате. — Замолчи. Стыдно.
Она подошла к Тамаре Игоревне и посмотрела ей в глаза.
— Я тебя знаю с пелёнок. Я всегда знала, что ты эгоистка и актриса. Но я не думала, что ты такая дура. Ты своими руками разрушаешь счастье своего единственного сына. Ты не семью строишь, а тиранию разводишь. Ты не мать, ты — собственница, которая не может отпустить от себя взрослого мужчину. Ты думаешь о своей репутации, о том, что скажут люди, но тебе плевать на то, что чувствует твой ребёнок.
Она повернулась к гостям.
— Я прошу прощения у тебя, Анечка, за свою непутёвую племянницу. Я вижу, что ты хорошая, порядочная девушка. И я очень рада, что у Димы хватило ума и смелости, чтобы выбрать тебя. Я даю вам своё благословение. Будьте счастливы.
Она обняла Анну, а потом Диму.
Это был конец. Публичное унижение от человека, чьё мнение было для Тамары Игоревны законом, было страшнее любого скандала. Она сидела, съёжившись, не в силах поднять глаза. Светлана что-то злобно шипела, но её уже никто не слушал. Виктор Степанович, её муж, впервые посмотрел на свою жену не с обожанием, а с каким-то горьким прозрением.
Они ушли тихо, не прощаясь, под презрительными и сочувствующими взглядами родственников. Их империя рухнула.
***
Жизнь после этого не превратилась в сказку, но она стала настоящей. Тамара Игоревна и Светлана затаились. Они больше не звонили и не приходили. Их общественный статус был подорван, и им нужно было время, чтобы пережить позор.
Первым на примирение пошёл Виктор Степанович. Он приехал через месяц один, без предупреждения, но скромно позвонил в дверь. Он выглядел постаревшим и виноватым.
— Простите меня, — сказал он, неловко переминаясь на пороге. — Я во всём виноват. Позволял Тамаре вертеть мной, потакал её капризам. Я скучаю по сыну.
Анна и Дима переглянулись. Они увидели в его глазах искреннее раскаяние. Они пригласили его в дом, напоили чаем. Это был первый шаг к построению новых, здоровых отношений. Он стал приезжать к ним по выходным, помогал Диме с ремонтом, с удовольствием возился в саду, который под чутким уходом Анны превратился в райский уголок. Он никогда не говорил о жене и дочери, и они его не спрашивали.
Свадьбу сыграли через полгода, в конце лета. Это был тихий, тёплый праздник в их саду. Были только самые близкие: друзья, Виктор Степанович, сияющий от счастья, и, конечно, Лидия Аркадьевна в роли почётной гостьи.
Тамара Игоревна прислала с отцом сухой, безликий подарок и открытку с напечатанным текстом. Это был её способ признать поражение, не теряя остатков лица. Светлана не сделала даже этого. Их судьба была известна — они остались вдвоём в своей большой квартире, наполненной обидами и невысказанными упрёками, продолжая играть в идеальную семью для тех немногих, кто ещё им верил.
Анна и Дима стояли под старой яблоней, держась за руки. Они смотрели на своих счастливых гостей, на свой прекрасный дом, и понимали, что семья — это не кровь и не штамп в паспорте. Семья — это крепость, которую нужно строить вместе, кирпичик за кирпичиком, защищая её от всех бурь. Иногда для этого приходится разрушать старые, прогнившие стены.
Виктор Степанович, глядя на счастливую пару, тихо сказал своему старому другу, сидевшему рядом: «Вот ведь как бывает, чтобы построить настоящую семью, иногда нужно сначала разрушить старую. Не каждый на это решится».
От автора:
Я благодарю вас от всей души.
За то, что вы были рядом с героями, чувствовали, размышляли, дышали вместе с ними.
Если захотите — напишите пару слов. Я читаю каждый комментарий. И благодарна за каждый лайк.