Что, если бы ваша детская комната была одновременно художественной мастерской, театром теней, зверинцем и выставкой акварелей? И никто бы не говорил вам: “не рисуй на стенах”. Более того: вас бы за это хвалили.
У Туве Янссон именно так и было. Пока другие дети прятали рисунки в тетрадки, она рисовала на всём, что попадалось под руку, даже на упаковочной бумаге. А мама говорила: «Красиво. Только чуть светлее вот здесь».
Когда Туве было одиноко или страшно, рядом появлялись существа с мягкими лапами и круглым носом. Она ещё не называла их мумитроллями, а просто знала, что они есть. Они жили на страницах, в альбомах, на полях писем и где-то внутри. Там, где у других детей собираются слёзы.
А вы помните, что рисовали, когда чувствовали себя одиноким? Или что спасало вас, когда мир казался слишком большим? В тексте статьи использованы художественные образы и метафоры, основанные на биографических фактах.
Родители: два мира, одна любовь
У Туве была не просто семья. Это был союз художников, заключённый под звуки карандаша, рисующего по бумаге и стука молотка по камню. Мама - Сигне Хаммаршен, шведка, иллюстратор детских журналов и рождественских альманахов. Папа - Виктор Янссон, финский скульптор, строгий, как гранит, с которым работал.
У них было денег немного, зато был светлый, просторный, полный запахов краски и каменной пыли дом. И было ещё кое-что важнее: в этом доме было место быть собой. Можно было молчать, фантазировать, спорить, придумывать существ с хвостами и никто не переделывал тебя «под норму».
Детская кровать стояла прямо в углу мастерской. Вместо сказок на ночь шорох кисти по бумаге. Вместо телевизора игра света на мраморе, над которым склонялся отец.
Мама обожала дисциплину, но не как наказание, а как красоту: ровная линия, чистый цвет, ясная мысль. Она не сюсюкала, но всегда замечала: «Какой интересный поворот уха у этого существа…»
А папа… Папа был резким, молчаливым, порой страшным. Но Туве видела: его любовь в молчаливом внимании. В том, как он счищал пыль с гипса, не перебивая её болтовню.
Позже они оба войдут в книги: в образах Мамочки и Папочки Муми. Мама круглая, мягкая, надёжная, с сумочкой, в которой есть всё. Папа философ, упрямец, романтик в шляпе. Только имя будет сказочным, а любовь будет настоящей, домашней, взрослой.
Детство как сюжет и инструмент
Туве Янссон начала рисовать раньше, чем писать. В три года она уже изображала существ, которых никто не видел, но которые, по её словам, «жили с ней». Карандаш был продолжением её пальцев, а бумага слишком маленькой для целого мира.
Она рисовала на полях газет, на коробках, на обоях, на упаковках, если рядом не было альбома. В доме это не запрещалось. Скорее, наоборот, если уж рисуешь, рисуй хорошо. В их семье нельзя было делать кое-что другое: быть скучным, делать без души, отмахиваться от фантазии.
Вместо наказания за «испачканную стену» обсуждение композиции. Вместо «хватит выдумывать» - «а кто ещё живёт у этого существа в пещере?»
Фантазия в доме Янссонов была не капризом, а языком общения.
Туве была старшей. Её братья: Пер Олав и Ларс появились чуть позже, но сразу попали в этот особенный климат: шумный, полный рисунков, экспериментов, пятен краски на одежде и запаха бумаги.
Пер Олав стал фотографом: тихим наблюдателем, который потом покажет миру Туве такой, какой она была в жизни: в сапогах, с ветром в волосах, с тетрадкой в лодке.
А Ларс станет её продолжателем: он подхватит «Муми-троллей», когда она устанет. Придумает новые сюжеты, но сохранит главное - семейное тепло, где странность не осуждается, а бережно обнимается.
Можно сказать: все трое просто продолжили один и тот же рисунок, начатый на обоях когда-то в детстве. Только у каждого будет своя линия.
Первые мумитролли: защитники тишины и тайны
Когда ребёнку страшно он зовёт кого-то, кто сможет его защитить. Туве не звала родителей, не плакала в голос, - она рисовала. И рядом появлялись существа: круглые, странные, с большими глазами. Поначалу злые, колючие, даже уродливые. Позже мягкие, светящиеся, с огромным терпением ко всем тревожным и неприкаянным.
Первый из них появился как шарж - карикатура на философа Канта, которую Туве нарисовала на стенке на даче. С подписью «Скверный дух Мумин». От насмешки до нежности у неё ушло всего несколько лет.
Во время войны, в 1940-х, мумитролли стали меняться: злоба ушла, осталась нежность. Они стали такими, какими ей самой хотелось видеть мир: где никто не умирает, даже если пропадает, где можно уйти в горы, но всегда вернуться домой. Где каждый может быть странным и за это его будут любить.
Муми-дол - это не просто выдуманное место. Это идеальный дом, который строится на бумаге, когда в реальном доме шумят сирены или уходит любимый. В этом доле можно укрыться. И можно укрыть других.
Именно в Мумитроллях Туве нашла форму сказать то, что не говорилось в семье вслух: про страх, про потери, про одиночество. Но без обвинений. Без пафоса. С нежной улыбкой и всегда с надеждой.
Семейная мифология как основа творчества
В доме Янссонов не было громких лозунгов вроде «каждый ребёнок гений». Но был тихий семейный культ выдумки, труда и формы. Всё, что создавалось руками, считалось ценным. Даже если это была глиняная кукла без глаз или рисунок непонятного зверя с крыльями и хвостом.
Любой повод превращался в повод для искусства.
Праздник в костюмированный бал. Ужин в импровизированный спектакль. Скука в настенную живопись. Иногда вся семья участвовала в этом почти бессознательно: один рисовал, другой придумывал историю, третий критиковал, но не обижал, а направлял.
Мама с её тонкой графикой и требовательным взглядом как бы невидимо курировала все «выставки». Папа работал громче, больше молчал, но и он создавал своё: мужественную, трудную тишину, в которой учились уважать молчание.
Так, не договариваясь, они построили свой собственный миф о семье, в которой можно быть художником, даже если ты просто ребёнок с карандашом.
Позже этот миф переселится в Муми-дол. Там будет Мамочка принимающая, хозяйственная, с вечной сумкой. Там будет Папочка склонный к философии и воспоминаниям о бурной молодости. Там будет Малышка Мю, как будто выдуманная альтер эго юной Туве. И даже Снусмумрик - тот, кто уходит и возвращается, как младшие братья.
Это не просто литературные герои. Это пересобранная семья, в которой всем хватает места. Даже если в реальной жизни всё было не так просто.
И всё-таки как вырастает писатель?
Не из громких трагедий, не из шумных амбиций. А из тишины за мольбертом. Из рисунка на полях газеты. Из того, как мама не перебила, когда ты говорил ерунду: потому что слышала в ней начало истории.
Туве Янссон выросла не в музее и не в сказке. А в семье, где сказку принимали всерьёз. Где фантазия не повод для смеха, а повод для разговора. Где даже одиночество не беда, если у тебя есть карандаш и старший брат, готовый выслушать.
Муми-дом - это ведь не выдумка. Это реконструкция. Уют, собранный по осколкам, чтобы выстоять перед миром. Кажется, все мы в какой-то момент начинаем строить такой дом — на бумаге, в памяти, в себе.
А что было в вашем детстве тем самым спасительным местом?
Что вы рисовали, когда не с кем было поговорить? Кто жил на полях ваших тетрадей? И с кем вы до сих пор разговариваете мысленно, когда становится страшно?
Напишите об этом.