Ольга сняла с плиты кипящий чайник и выключила газ. На сковороде шипела яичница — белки уже схватились, а желтки ещё дрожали золотистыми капельками. Из комнаты доносились раскатистые басы — Кира включила музыку на полную громкость.
— Выключи немедленно! — крикнула из кухни Раиса Петровна. — У меня голова трещит!
— Бабуль, да это же негромко! — огрызнулась Кира.
Ольга прикрыла глаза. Боже, когда это кончится… Каждое утро одно и то же. Мама ворчит, Кира огрызается, а я между ними мечусь как дурочка.
Вчерашний звонок Игоря ещё звенел в голове. Он требовал свою долю от квартиры — снова, в который раз. Говорил жёстко, без церемоний: "Ольга, не тяни. Мне деньги нужны сейчас. Ты же понимаешь…"
— Мам, а ты чего такая кислая? — Кира появилась на пороге кухни в мятой футболке и джинсах.
— Я не кислая, — Ольга разложила яичницу по тарелкам. — Просто уставшая.
— От чего уставшая? На работу ещё не ушла.
От всего, доченька. От того, что денег нет, от того, что твой отец достал, от того, что не знаю, как дальше жить.
— Поешь и иди прогуляйся, — сказала Ольга мягко.
— А с кем гулять-то? Все люди как люди - ходят в кино, в кафе. На всё это деньги нужны. А у нас что? — Кира ткнула вилкой в яичницу. — У Марины новый телефон, а у меня этот древний из прошлого десятилетия.
Ольга посмотрела на дочкины тонкие пальцы, на нежную кожу лица. Пятнадцать лет… В её годы хочется всего и сразу.
— Кирочка, мы же говорили…
— Да знаю я, что мы говорили! — дочь бросила вилку. — Всё знаю. Денег нет, кризис, твой бывший муж козёл. Надоело уже!
Раиса Петровна появилась в дверях, покачала головой:
— Вот что бывает, когда детей балуют. Теперь и слова поперёк сказать нельзя.
— Мама, не начинай, — Ольга устало потёрла виски.
— А что не начинать? Ты с ней церемонишься, а она на шею тебе садится.
Кира вскочила из-за стола:
— Как же вы мне надоели обе! Пойду к подруге!
И хлопнула дверью. Раиса Петровна вздохнула и села на освободившееся место:
— Избаловала ты её, Оленька.
Не избаловала, а просто не могу дать ей то, что хочется. И она это чувствует.
— Пойду прогуляюсь, — сказала Ольга, надевая куртку.
— В такую-то погоду?
За окном моросил мелкий дождик, и воздух пах сырой землёй и молодой листвой. Ольга вышла во двор и направилась к маленькому скверику за домами.
Старая скамейка стояла под раскидистым клёном, краска на ней давно облупилась, оставив серые шершавые пятна. Ольга присела, достала из кармана телефон — разрядился. Вот и хорошо. Хоть никто не помешает насладиться тишиной.
Ноги затекли, она подвинулась поближе к спинке скамейки и случайно задела что-то ногами. Нагнулась, нащупала рукой. Сумка.
Кожаная, потёртая, с медными замочками. Кто-то забыл или специально спрятал? Ольга огляделась — в парке никого, только старик с собакой маячил вдалеке.
Сумка была тяжёлой. Ольга осторожно расстегнула замок.
Внутри лежали пожелтевшие конверты, перевязанные ленточкой, несколько старых фотографий и… толстый конверт, туго набитый купюрами.
Сердце забилось часто-часто. Сколько же тут денег? Тысяч сто? Двести?
Она взяла один из старых конвертов, перевернула его и замерла. Сверху, аккуратным почерком было написано: "Ольге Сергеевне Васильевой".
Это же моя фамилия. Моё имя и отчество.
Руки задрожали. Ольга быстро сунула сумку обратно под скамейку, оглянулась. Никого. Дождик усилился, и она поспешила домой.
*** *** ***
Они поженились, когда Ольге было двадцать два года. Игорь тогда работал в банке, носил строгие костюмы и дарил ей цветы каждую пятницу. По воскресеньям они ходили в кино или в парк, держась за руки и мечтая о будущем.
Как же он изменился… Когда это началось? После рождения Киры? Или ещё раньше?
Сначала он просто начал меньше уделять внимания. Потом появились длительные командировки. А потом — холод, отстранённость, словно она стала ему чужой.
— Ты больше не та, кого я когда-то полюбил — сказал он ей однажды вечером. — Постарела, располнела. И вообще… у нас с тобой разные интересы.
Через месяц он ушел к их новой сотруднице - молоденькой секретарше. Но квартиру продавать отказался — "пока не решится вопрос с разводом". А развод затянулся на годы.
*** *** ***
— Мам, ты где пропадала? — встретила её Кира. — Вся мокрая.
— Гуляла, — Ольга сняла куртку, повесила в прихожей.
— Слушай, а можно я с Мариной в торговый центр схожу? Там новый магазин открылся.
— Денег у меня нет на покупки, Кирочка.
— Да я не покупать, просто посмотреть, — дочь помолчала. — Мам, а почему у нас всё так? Почему у всех есть деньги, а у нас нет?
Потому что твой отец эгоист, потому что я работаю бухгалтером за копейки, потому что бабушка получает пенсию кот наплакал.
— Так получилось, солнышко.
— А может, что-то изменится когда-нибудь?
Ольга обняла дочь, прижала к себе:
— Обязательно изменится. Надо в это верить.
Только не знаю, как и когда.
После обеда, когда Раиса Петровна легла отдохнуть, а Кира ушла к подруге, Ольга снова направилась в парк. Сумка лежала на том же месте.
На этот раз она открыла её дома, предварительно заперев дверь на ключ.
В старых письмах говорилось о предательстве, о брошенной жене, о поиске справедливости. "Держитесь, не сдавайтесь, — писал кто-то незнакомый. — Всё пройдёт, и вы найдёте своё счастье."
Деньги были настоящими. Ольга пересчитала их дрожащими пальцами — сто пятьдесят тысяч рублей. Целое состояние по её меркам.
Хватило бы закрыть кредит, купить Кире телефон, маме лекарства. И ещё бы осталось.
Кто-то позвонил в дверь.
— Оль, ты дома?
Ольга быстро спрятала сумку в шкаф, открыла. На пороге стояла Валя, соседка с третьего этажа.
— Я увидела как ты в парке что-то искала под скамейкой. Потеряла что?
Потеряла… Вот незадача.
— Да так, ничего особенного.
— Ну ладно, не рассказывай, — Валя усмехнулась. — Секретов у нас не бывает. Всё равно всё узнаю.
Когда соседка ушла, Ольга достала сумку из шкафа и ещё раз пересмотрела письма. В одном из них упоминалось имя — Елена Николаевна Крылова.
Может, поискать в интернете? Узнать, кто эта женщина?
Но интернета дома не было — экономили на всём.
Три дня Ольга мучилась. То решала забрать деньги — судьба же сама в руки дала, то снова сомневалась — а вдруг у кого-то украла последнее?
Кира за эти дни дважды устроила скандал — из-за телефона и из-за новых джинсов. Игорь звонил каждый вечер, требуя решения по квартире. Раиса Петровна жаловалась на сердце и просила купить дорогие таблетки.
Что если взять только часть? Тысяч двадцать? Никто и не заметит.
В четверг вечером, когда дома никого не было, Ольга достала сумку из шкафа, отсчитала двадцать тысяч рублей и положила их в свою сумочку.
Куплю Кире телефон. Хоть что-то хорошее сделаю.
Но едва деньги оказались у неё, как на сердце стало тяжело. Не моё это. Чужое. А я теперь воровка.
Всю ночь не спала, ворочалась с боку на бок. Утром, не выдержав, вернула деньги на место.
В пятницу позвонили в домофон.
— Кто там? — спросила Ольга.
— Елена Николаевна. Можно с вами поговорить?
Сердце ёкнуло. Ольга нажала кнопку, открывая подъездную дверь.
Через несколько минут на пороге стояла пожилая женщина в тёмном плаще, с добрыми, усталыми глазами.
— Простите за беспокойство, — сказала она тихо. — Вы не находили в парке сумку? Кожаную, старую? Валентина передала, что вы что-то под скамейкой искали.
Ольга замешкалась. Сказать правду или солгать? Если соврать, денежки останутся. А если сказать правду…
— Проходите, — сказала она, отступая в сторону.
Елена Николаевна прошла в комнату, села на диван.
— В этой сумке моя жизнь, — произнесла она медленно. — Письма, фотографии… И деньги, которые я отложила.
— Я нашла, — призналась Ольга. — Три дня назад. Под скамейкой.
— И не взяли ничего?
— Нет.
Елена Николаевна внимательно посмотрела на неё:
— А почему? Другие бы взяли.
А почему? Потому что совесть не даёт спать? Потому что мама с детства твердила: чужое брать нельзя?
— Не моё, — сказала Ольга просто.
— Даже если очень нужны деньги?
— Даже если так.
Ольга принесла сумку из шкафа, поставила перед женщиной. Та открыла, пересчитала купюры.
— Всё на месте, — сказала она с облегчением. — Спасибо вам. Но у меня вопрос — вы видели своё имя на письме?
— Да, — Ольга смутилась. — Я не хотела рыться в чужих вещах, просто…
— Я специально написала ваше имя.
— Как… как специально?
Елена Николаевна сложила руки на коленях:
— Я знаю вашу соседку, Валентину. Мы вместе работали много лет назад. Она рассказала мне о ваших трудностях. О бывшем муже, о дочери, о том, как вы выживаете.
Ольга почувствовала, как щёки горят от стыда.
— То есть это была… проверка?
— Нет, дорогая. Это была помощь. Я сама когда-то прошла через подобное. Муж бросил, денег не было, ребёнка поднимать нужно было. И тогда мне никто не помогал. Когда я узнала, я захотела, чтобы у вас был выбор.
— Какой выбор?
— Взять деньги или вернуть. Если бы взяли — значит, нужда совсем задавила. И я бы не стала осуждать. Если вернули — значит, совесть ещё жива. А это дорогого стоит.
В дверь постучали. На пороге появилась Валя, запыхавшаяся, с горящими глазами.
— Оль, так ты нашла сумку? — спросила она, не здороваясь. — Лена, привет!
— Здравствуй, Валя.
— Ну и как, нашлись деньги? — Валя уселась в кресло, не дожидаясь приглашения.
— Нашлись, — ответила Елена Николаевна.
Елена Николаевна встала с дивана:
— Валя, мне кажется, ты неправильно поняла ситуацию.
— Да? А что я поняла неправильно? — соседка вскочила. — Оля честно всё вернула, а вы что, даже спасибо сказать не можете?
— Валя, хватит, — твёрдо сказала Ольга.
— Да что ты на меня взъерошилась? Я же за тебя стою!
— Не надо за меня стоять. И не надо мне помогать.
Валя обиженно фыркнула и вышла, громко хлопнув дверью.
Елена Николаевна открыла сумку, достала конверт с деньгами, отсчитала половину.
— Это вам, — сказала она, протягивая купюры Ольге.
— Я не могу взять.
— Можете. Это не подарок и не жалость. Это за то, что прошли проверку совестью. Таких людей мало осталось.
Ольга взяла деньги. Руки дрожали.
— А если бы я взяла сразу? Не вернула бы?
— Тогда бы я просто забрала сумку и ушла. Без упрёков и скандалов. Каждый имеет право на ошибку.
Елена Николаевна написала на листочке адрес и телефон:
— Если понадобится помощь — обращайтесь. Я всегда поддержу хорошего человека.
Когда женщина ушла, Ольга села в кресло и заплакала. От облегчения, от радости, от того, что есть ещё справедливость на свете.
Вечером, когда вся семья собралась за ужином, Ольга рассказала дочери и матери о том, что произошло. Не упомянула только про деньги — решила, что это пока останется её секретом.
— Мам, а ты что, совсем не хотела взять? — спросила Кира.
— Хотела, — честно призналась Ольга. — Очень хотела. Думала, куплю тебе телефон, бабушке лекарства…
— И почему не взяла?
Как объяснить пятнадцатилетней девочке, что такое совесть? Что такое "нельзя"?
— Потому что это было бы неправильно. Деньги чужие. И если я их возьму, то перестану уважать сама себя.
— Но ведь никто бы не узнал!
— Я бы узнала. И этого достаточно.
Кира помолчала, глядя в тарелку:
— А знаешь что, мам? Я бы тоже не взяла, наверное.
Раиса Петровна, которая всё это время молчала, вдруг сказала:
— Никогда бы не подумала, что буду этими словами говорить. Но я горжусь тобой, Оленька.
— Мам…
— Нет, дай сказать. Я часто на тебя ворчу, придираюсь. А сегодня поняла — вырастила хорошего человека.
Игорь больше не звонил. Через неделю Валя сообщила, что он собрался жениться на своей пассии и согласился продать квартиру без дележки.
— Видно, совесть проснулась, — заметила Раиса Петровна.
— Или просто понял, что давить бесполезно, — улыбнулась Ольга.
На деньги от Елены Николаевны она действительно купила Кире телефон, матери — лекарства, а остальное отложила на чёрный день. И что самое удивительное — чёрные дни словно отступили. На работе на днях предложили повышение, Кира стала меньше капризничать, в доме стало спокойно и уютно.
Может, и правда — когда поступаешь по совести, жизнь сама по себе начинает складываться?
Что бы вы сделали на месте Ольги, найдя сумку с такой крупной суммой денег?
Поделитесь в комментариях 👇, интересно узнать ваше мнение!
Поставьте лайк ♥️, если было интересно.