Переехав в Москву, Александр Вертинский с головой окунулся в жизнь богемной среды. И, как и многим, ему не удалось избежать беды многих ее представителей - он пристрастился к кокаину, который, как он сам писал, «был проклятием нашей молодости». Им увлекались многие поэты, актеры, музыканты. Пристрастилась к нему и сестра Надежда.
В кокаиновом тумане прошел год. Вертинский знал, к каким последствиям приводит это пристрастие – некоторые из его знакомых оказались в психушке, кто-то закончил жизнь самоубийством. Но у него уже развилась наркозависимость, начались галлюцинации. Однажды он увидел, как на Тверской Пушкин сошел со своего пьедестала и направился к остановке трамвая, а на постаменте остались следы от его ног.
Вертинский даже пошел на прием к знаменитому психиатру. Тот сказал, что или он сам должен решиться и бросить принимать пагубный порошок, одним махом, или ему придется пролежать в психушке пару лет. Бросить не хватало сил, два года лежать в психушке – желания.
Война как способ лечения от наркозависимости
Шла Первая мировая война. Как-то Вертинский шел по Арбату и увидел, как к госпиталю подвезли раненых. Их на носилках заносили в дом, и Александр стал помогать. Вместе с последним раненым он вошел в здание госпиталя и увидел, что медперсонала не хватает. И он стал помогать в перевязочной. Незаметно пролетела ночь, вторая. Новая деятельность затягивала его все больше, и он отдавал раненым всю свою энергию. Он мог всю ночь простоять в перевязочной, а потом днем читать раненым, писать за них письма домой.
Он почти перестал бывать дома, ночуя в госпитале. И мысли о кокаине стали отступать – было не до него. А когда для доставки раненых с фронта организовали санитарный поезд, Вертинский записался в состав бригады. Он стал ездить на фронт и обратно. Как и весь персонал, работал он самоотверженно. Когда ехали на фронт в пустом поезде – можно было отдохнуть и поспать, но и уборку надо было успеть сделать. Когда обратно - не спали по несколько ночей. Сначала он работал санитаром, но быстро освоил перевязки, что у него получалось очень ловко, и ему доверяли даже сложные.
Из воспоминаний Вертинского:
«Да, мы отдавали раненым все — и силы свои, и сердца. Расставаясь с нами, они со слезами на глазах благодарили нас за уход, за ласку, за внимание к их несчастной судьбе. За то, что спасли им жизнь. И в самом деле — случалось, что делали невозможное».
Когда он закончил свою службу в санитарном поезде, в книге, где записывались все перевязки, на счете Вертинского их было 35 000!
В январе 1915 года он получил лёгкое ранение и вернулся в Москву. И хотя на фронте он пробыл не так недолго, это помогло ему победить тягу к наркотикам. Он спас многих раненых, спас себя. Но не смог спасти свою сестру. Пока его не было, Надежда умерла от передозировки, сделав это сознательно.
Появление сценического образа
Работа в санитарном поезде помогла Вертинскому не только избавиться от наркозависимости, но и найти свой сценический образ.
Сначала он пел по пути на фронт, для персонала поезда – там нашлась гитара. А потом он стал петь и для раненых. О том, как это случилось в первый раз, он вспоминал так:
«Простояв на ногах почти двое суток, я был без сил. …Раненые лежали как попало — на носилках и без, стонали, плакали, бредили. В глазах у меня бешено вертелись какие‑то сине-красные круги, я шатался как пьяный, мало что соображая. Вдруг я почувствовал, как кто‑то схватил меня за ногу.
— Спойте мне что‑нибудь, — попросил голос.
Я наклонился, присел на корточки. Петь? Почему? Бредит он, что ли?
— Спойте… Я скоро умру, — попросил раненый. Словно во сне, я опустился на край носилок и стал петь».
Когда утром его нашли, он спал, а его голова лежала на груди мёртвого солдата.
Так начались его выступления для раненых. В минуты отдыха, стремясь их развлечь, Вертинский исполнял песни. Как-то, чтобы придать себе хоть немного театральный вид, он к белому халату пришил крупные помпоны. За это его стали называть вместо медбрат - «брат Пьеро».
Песенки Пьеро
Образ Пьеро запал Вертинскому в душу, и вернувшись в Москву, он заказал себе костюм белого Пьеро и подготовил программу «Песенки Пьеро». На сцену он выходил в свободном балахоне с помпонами и широких штанах, а на его лице был тяжелый грим – мертвенно-белая маска с черными подчеркнутыми глазами и ртом. Это был образ печального шута, восторженного и наивного страдальца, человека «не от мира сего». Грим был ему необходим не только, чтобы войти в образ. Он также помогал Вертинскому абстрагироваться, побороть неуверенность в себе и растерянность перед переполненным залом.
В программу «Песенки Пьеро» входили меланхолично-мечтательные декадентские песни как на его собственные стихи, так и на стихи Игоря Северянина, Марины Цветаевой, Александра Блока и других поэтов Серебряного века. Музыку Вертинский писал сам. Он быстро выработал свой особенный стиль исполнения, который включал певучий речитатив и характерное грассирование.
Успех пришел быстро. Как говорили современники, его выступления действовали на слушателей просто гипнотически. Особенный восторг у публики вызывала песня «Кокаинетка», которую Вертинский написал в память о сестре Надежде:
«Что Вы плачете здесь, одинокая глупая деточка
Кокаином распятая в мокрых бульварах Москвы?
Вашу тонкую шейку едва прикрывает горжеточка.
Облысевшая, мокрая вся и смешная, как Вы…»
Образ «белого Пьеро» через некоторое время сменил образ «черного Пьеро»: черные просторные одежды дополнял пышный платок или воротник на шее, на голове маленькая черная шапочка, на лице по-прежнему маска-домино.
Трансформация была не только внешней. Своим новым образом певец показывал, что он стал старше, что грезы юности остались в прошлом, а сам он теперь стал более ироничным, а то и циничным. Каждую песню он превращал в небольшой спектакль со своими героями и сюжетом. Они были пронизаны одиночеством и показывали беззащитность человека перед этим большим и безжалостным миром. Свои песни он называл «ариетками».
«Три юных пажа покидали
Навеки свой берег родной,
В глазах у них слезы блистали
И горек был ветер морской».
Вместе с успехом, когда его закидывали букетами на сцене и ожидали его выхода у двери театра, начались гастроли по стране, а его гонорар теперь составлял сто рублей в месяц.
Впоследствии Александр Вертинский отказался и от этого образа и дальше выступал только в концертном фраке. Этому образу он уже не изменял.
Секрет успеха Вертинского
К своим талантам Вертинский относился довольно самокритично:
«Петь я не умел! Поэт я был довольно скромный, композитор тем более наивный! Даже нот не знал, и мне всегда кто‑нибудь должен был записывать мои мелодии. Вместо лица у меня была маска. Что их так трогало во мне?»
А трогало публику прежде всего наличие в каждой ариетке своего сюжета, который развивался и приходил к естественному финалу. Так, в песне «Безноженьки» он рассказывал о девочке калеке, которая спала на кладбище и мечтала о том, как «добрый и ласковый боженька» во сне приклеит ей ноги.
В песне «Бал Господень» он пел о девушке, которая жила в «пыльном маленьком городе», в котором «балов не бывало». А она так мечтала о балах, о вереницах карет. И вот как-то она получила из Парижа дивное платье, но ей некуда было его надеть. Наконец, это время пришло:
«Платье было надето, фиалки цвели.
И какие-то люди, за Вами пришедшие,
В катафалке по городу Вас повезли.
На слепых лошадях колыхались плюмажики,
Старый попик любезно кадилом махал.
Так весной в бутафорском смешном экипажике
Вы поехали к Богу на бал».
Публика с восторгом принимала эти небольшие душещипательные истории, она и не подозревала раньше, что об этом можно петь. И слушала ариетки Вертинского с вниманием и сочувствием. Так он создал новый жанр, которого раньше на русской эстраде не было - авторскую художественную песню, который так популярен сейчас.
Революция
Вертинский выступал в театре Марьи Николаевны Нининой-Петипа. Актеров в театре было много, но основным – он. На него шла публика, хотя каждый день давали по два концерта. И дирекция театра решила сделать Бенефис Вертинского. Дата была назначена – 25 октября 1917 года.
Бенефис прошел с ошеломительным успехом. Поклонники задарили его цветами и подарками. А когда вечером он поехал к себе, услышал, как на улицах стреляли.
Несмотря на революцию, для Вертинского мало что изменилось. Правда, теперь он уже выступал один. Он ездил по гастролям, снимался в кино. В это время он очень подружился с актрисой Верой Холодной.
Популярность Вертинского росла, а жить в Москве становилось все труднее. Особенно после того, как он написал песню, потрясенный гибелью трехсот московских юнкеров:
«Я не знаю, зачем и кому это нужно,
Кто послал их на смерть недрожавшей рукой,
Только так беспощадно, так зло и ненужно
Опустили их в Вечный Покой!»
Этой песней он привлек внимание Чрезвычайной комиссии. Чтобы быть подальше от их глаз и рук, Вертинский отправился на гастроли по южным городам России. Первым был Киев, где
«Всего было полно, и после голодной Москвы люди пьянели от счастья, строя всевозможные планы».
Потом был Харьков, где жизнь, особенно театральная, била ключом, Одесса, Севастополь. А затем он оказался в Константинополе. Начались годы эмиграции.
В статье использованы цитаты из книги Александра Вертинского «Дорогой длинною».
Предыдущие статьи про Александра Вертинского: