В советские годы здесь находилось искусственное озеро, которое соорудили для накопления воды на хлопковые поля. Таких озер в Каракалпакии имелось много, причем это были не совсем привычные водохранилища в русле реки. Искусственные озера делали рядом с Амударьей, соединяли с ней коротким каналом со шлюзом и наполняли по мере разбора воды на орошение.
Озеро Кок-Су в 19 километрах от Муйнака ничем не отличалось от десятка подобных. Но теперь это последняя частичка Амударьи, последние ее капли. Оросив миллионы гектаров земель, протянувшихся на расстояние более 1600 километров, посредством бесчисленных каналов и водохранилищ, Амударья умирает именно здесь.
Трагедия Аральского моря не нуждается в подробном освещении. Первым гвоздем в крышку гроба Арала стал Каракумский канал. Следом постаралась Узбекская ССР, покрыв свой юг густой сетью арыков и каналов, тоже забиравших воду у Амударьи. В 1971 году река впервые не дошла до моря, исчезнув в хлопковой зелени полей. А потом она перестала доходить до Арала постоянно, год от года. Море начало мелеть, и сегодня от него остались только два обособленных водоема: Северный Арал, который питает Сырдарья, и Западный Арал, некогда самая глубокая часть моря, ныне чрезвычайно соленая, существующая за счет подземных вод.
Амударья заканчивается в двух сотнях километров от его кромки неприметным озером Кок-Су, от которого отходит несколько коротких арыков. Они проходят по старому руслу реки, и когда пересыхают, трудно поверить, что раньше здесь текла «бешеная красавица» (так называли реку из-за бурного характера, сильного течения и разрушительной силы во время половодий). Но и выше по течению Амударья представляет собой жалкое зрелище, являясь лишь тенью себя прежней.
Вот 200-тысячный Ургенч, стоящий в центре Хорезмского оазиса. Он цветет до глубокой осени. Хлопковые поля вокруг города простираются до самого горизонта, орошаемые из лабиринта заросших тростником ирригационных каналов. Машины-поливалки каждое летнее утро «прибивают пыль» взятой из реки водой, мальчишки поливают ею же автостоянки.
Но это не сама Амударья, это только один из каналов, теряющийся в хлопке в ста километрах от города. Канал широкий, полноводный, и если он такой большой, то, наверное, Амударья в месте начала канала еще шире? Так и есть — взгляните на фотографии самой реки (12 километров к северу от города). Глядя на ее почти 500-метровую ширину, трудно поверить, что через три сотни километров она совсем исчезнет.
Здесь полно рыбы, ее ловят и в канале на удочку, и в самой реке, используя небольшую флотилию. Золотистые «лапти» копченых лещей можно встретить на рынке и просто на лотках вдоль дорог — это едва ли не единственный вид побочного (а для кое-кого и основного) заработка.
За пределами Ургенча Амударья все еще остается быстротечной рекой с водоворотами и стремнинами, которые могут бросить вызов опытному пловцу. Сам город стоит в месте, где до конца реки остается 343 километра.
Спускаемся дальше вниз и делаем остановку в поселке Кипчак, стоящим на берегу реки. Здесь расстояние до точки, где Амударья исчезает насовсем, составляет 230 километров. Старый-престарый понтонный мост связывает Кипчак с несколькими цементными заводами на противоположном берегу. Рядом сияет свежей краской красавец-железнодорожный мост, открытый в 2024 году. Ширина Амударьи в этом месте 280 метров, и она по-прежнему сильна, а весной так вообще разливается на сотни метров, затапливая дома хлопководов.
Но вот Нукус, всего 50 километров ниже Кипчака. Здесь река неузнаваемо меняется, выглядя не как водный поток, а как поле песчаных дюн с проложенными каналами между ними. Все дело в Тахиаташском гидроузле — последнем крупном сооружении на Амударье.
Именно в этом месте по советским планам должен был начинаться четвертый великий канал Сталина — Главный Туркменский. Сооружение планировалось грандиозным — 1200 километров водного пути от Амударьи мимо Арала по руслу древней высохшей реки Узбой в туркменский Красноводск на Каспии. Но планы так и остались на бумаге. Умер Сталин, строительство канала через месяц остановили, а потом на картах появился Каракумский канал, который враз забрал у Амударьи 45% ее стока.
Но за три года, пока готовились рыть Главный Туркменский канал, сделали немало — начали строить гидроузел, в голом поле построили город энергетиков Тахиаташ, навезли со всей страны множество техники. Впоследствии применение гидроузлу нашли — он дал начало разветвленной сети каналов, которые веером разошлись по хлопковым полям. Один из таких каналов проходит через Нукус. Это уже не Амударья, а прямой, как стрела, канал Дослык — местная зона отдыха. Раньше таких в городе было еще три, но теперь их можно перейти вброд.
А где же сама река? Извилистой змейкой бежит за городом, иногда становясь шире (исключительно из-за складок местности), иногда сужаясь до размеров арыка. Рыба в ней еще водится, то совсем мало, да и ту не стесняясь ловят сетями. Но не на продажу, как лещей в Ургенче, а для себя, так как рыбешка мелкая, в ладонь длиной — никакого товарного вида.
На этой фотографии река снята близ селения Алиаул в 66 километрах от своего конца. Несколько десятков домов стоят вокруг двухэтажного здания школы. Здесь Амударья течет по новому, проложенному человеком руслу. А там, где она протекала 40 лет назад, осталась лишь канава глубиной по колено, поросшая кустами саксаула, которые облюбовали многочисленные сороки.
И вот он настоящий конец реки. В небольшом ручье, который завершается цепью луж, невозможно признать ту самую Амударью, что в 300 километрах выше образовывала бурные стремнины, радуя рыбаков серебристыми боками ленивых толстолобиков. Теперь здесь хрустят кристаллы соли под ногами, а вокруг не растет ничего.
Но если река пересохла, то должно по крайней мере остаться место, где она текла — долина, русло, какое-то продольное углубление в земле. Увы, в поселке Порлатау нет даже этого. Отсюда начинается знаменитая пустыня Аралкум, над которой часто дуют сильные ветры. Они за 40 лет наносным грунтом спрямили все неровности, и теперь Амударья, точнее пара оставшихся от нее ручьев, на картах просто обрываются в никуда, а в действительности иссыхают в лучах жаркого солнца.
Если от конца Амударьи проехать еще пару десятков километров на северо-запад, то можно попасть в город Муйнак, известный своими ржавыми «кораблями пустыни». Только не верблюдами, а натуральными остовами кораблей. Раньше он был портовым городом, снабжавшим Узбекистан судаком, сазаном, лещом и воблой. Именно здесь начиналось Аральское море, а Амударья впадала в него широкой дельтой поросших камышом проток.
Теперь Муйнак живет на дотации и туризм — именно отсюда начинаются автомобильные маршруты по безжизненной соляной пустыне к тому, что осталось от Аральского моря. Ну а про Амударью в городе уже забыли — последний раз в весеннее половодье она доходила Муйнака в 2009 году.
Еще в 2021-м по обе стороны города были небольшие озера, оставшиеся после отступления моря, где местные жители ловили рыбу. Теперь и они исчезли. Вместо них там, где Google карты показывают Рыбачий залив, стоит увязнувшая в грязи гребная лодка, на корме которой все еще лежит черпак. Она никому не нужна, и навряд ли когда сможет понадобиться.
За Муйнаком заканчиваются остатки зеленой растительности, остаются только колючки и редкие, гнущиеся к пересохшей земле пустынные деревья — саксаулы. Дальше пустыня, бывшая когда-то дном Аральского моря, по которой часто проносятся соляные вихри. Безжизненное, тусклое, тягостное место, которое уже не раскрасить. Равно как и не вернуть воды Амударьи — реки, которая отдает всю себя людям и засыхает в коричневых пятнах соляных луж под горячим солнцем азиатского юга.
