— Володя, хватит! Я устала ждать! Твоя мать или я — выбирай! Больше не могу в одной квартире с ней жить, она меня сживает со свету! Либо она, либо я ухожу навсегда!
Зина стояла посреди их маленькой комнаты в коммуналке и смотрела на мужа, который сидел на кровати, уткнувшись в газету. За тонкой стенкой слышались голоса соседей, а из кухни доносился запах жареной картошки и звук работающего радио.
— Володя, ты слышишь меня или как? — повысила голос Зина.
Владимир медленно отложил «Правду» и посмотрел на жену. В её глазах он увидел то, чего раньше не замечал — отчаяние.
— Слышу, Зинаида. Только что ты хочешь от меня? Мать выгнать на улицу?
— Да не выгнать! — Зина села на табурет напротив. — Пусть живёт отдельно. Комнату ей найдём, или к твоей сестре переедет. Но здесь, с нами, я больше не потяну.
— А деньги где возьмём на отдельную комнату? — Владимир потёр лоб. — Ты же знаешь, сколько я получаю на заводе.
— Найдём! — Зина вскочила. — Буду по выходным подрабатывать, уборщицей в школе устроюсь. Что угодно, только чтобы твоя матушка от нас подальше жила!
За стенкой послышался скрип половиц — Анна Степановна, свекровь, видимо, прислушивалась к их разговору. Зина это понимала и нарочно говорила громче.
— Зин, да что она тебе такого сделала? — устало спросил Владимир. — Старая женщина, помощи требует.
— Что сделала?! — Зина захохотала нервно. — Да ты что, слепой, что ли? Каждый день придирается! То борщ не так сварила, то пол плохо вымыла, то в магазин не за тем сходила!
— Ну так не слушай её.
— Как это не слушай? — Зина подскочила к мужу. — Она же твоя мать! А я что, собака бездомная? Тоже человек! Хочу домой приходить и отдыхать, а не выслушивать, какая я плохая хозяйка!
Владимир встал, подошёл к окну. Во дворе играли дети, женщины развешивали бельё на верёвках между домами.
— Зин, она меня одна растила после войны. Отец не вернулся, помнишь? Тяжело ей было.
— А мне сейчас легко, по-твоему? — Зина подошла к нему сзади. — Володя, я замуж за тебя выходила, а не за твою мать! Три года мы с ней в одной комнате живём. Три года! Когда это кончится?
— Куда ж её деть? На улицу выбросить?
— Да сколько можно! — Зина повернула мужа к себе. — У неё есть дочь, твоя сестра Валя! Пусть к ней переедет!
— У Вали трое детей, места нет.
— А у нас места много? — Зина показала рукой на их комнату площадью двенадцать квадратных метров. — Мы что, в дворце живём?
Владимир молчал, понимая, что жена права. Жить втроём в такой комнатушке действительно тяжело.
— Слушай, Зин, — наконец сказал он, — давай потерпим ещё немного. Может, на заводе квартиру дадут.
— Потерпим! — Зина всплеснула руками. — Сколько раз ты уже это говорил! А в списке на квартиру мы сто двадцать пятые! До нас очередь лет через десять дойдёт!
— Ну не десять, лет пять...
— Пять лет! — Зина села на кровать, закрыла лицо руками. — Володя, я не выдержу. Честное слово, не выдержу. Вчера она мне сказала, что я тебя плохо кормлю. Представляешь? Я с утра до вечера на ногах, на работе вкалываю, домой прихожу — готовлю, стираю, убираю. А она сидит целый день и придирается!
— Мама заботится о тебе, хочет научить хозяйству.
— Заботится! — Зина подняла голову. — Володя, мне двадцать шесть лет! Я не девчонка! Сама знаю, как борщ варить и как рубашки стирать!
Дверь в комнату приоткрылась, и в щель показалось лицо Анны Степановны.
— Володенька, сынок, не ругайтесь там. Соседи услышат.
— Заходите, мама, — сказал Владимир. — Всё равно про нас говорим.
Анна Степановна вошла, оправила платок на голове. Женщина небольшого роста, сухонькая, но с властным взглядом.
— Вот что, Зинаида, — сказала она, не здороваясь, — если тебе моё присутствие мешает, то скажи прямо. Не будем ходить вокруг да около.
— Анна Степановна, — Зина встала, — я никого не прогоняю. Просто считаю, что каждая семья должна жить отдельно.
— А я считаю, что сын обязан о матери заботиться, — отрезала свекровь. — Особенно единственный сын.
— Заботиться — да. Но это не значит, что мы должны в одной комнате ютиться!
— Ютиться! — Анна Степановна всплеснула руками. — Да я эту комнату сама получала, когда Володя маленький был! Ютиться она говорит!
Владимир чувствовал, как у него начинает болеть голова.
— Мам, Зин, давайте спокойно поговорим...
— О чём тут говорить? — перебила его Анна Степановна. — Невестка меня выживает! Думает, раз молодая, то может старших не уважать!
— Это я вас не уважаю? — возмутилась Зина. — А кто каждый день готовит, стирает ваши вещи, в аптеку за лекарствами бегает?
— За лекарствами! — фыркнула свекровь. — Раз в месяц сбегаешь, и то с кислой миной!
— Да потому что вы постоянно больны! То голова, то спина, то сердце!
— Зинаида! — строго сказал Владимир. — Не смей так с мамой разговаривать!
Зина посмотрела на мужа и поняла — он опять встал на сторону матери. Как всегда.
— Володя, — сказала она тихо, но твёрдо, — выбирай. Или я ухожу.
— Зин, не говори глупости...
— Это не глупости! — Зина подошла к шкафу, достала сумку. — Я серьёзно. Больше не могу. Хватит.
Анна Степановна наблюдала за невесткой с видом победителя.
— Ну и иди, коли не нравится, — сказала она. — Найдём Володе другую жену. Покладистую.
— Мама! — Владимир повернулся к матери. — Зачем ты так?
— А что я такого сказала? Если жена мужа бросает из-за свекрови, значит, плохая жена.
Зина начала складывать в сумку свои вещи. Руки дрожали, но она старалась держаться спокойно.
— Зин, стой! — Владимир подошёл к ней. — Куда ты пойдёшь?
— К подруге переночую, а там видно будет. Может, в общежитие устроюсь.
— В общежитие? — Владимир схватил её за руку. — Зина, ты что, рехнулась?
— Не рехнулась. Просто поняла, что у меня нет мужа. Есть большой сын, который маме подчиняется.
— Это неправда!
— Правда, Володя, — Зина высвободила руку. — Ты всегда её сторону принимаешь. Всегда. Я для тебя чужая.
— Да как ты можешь так говорить?
— А как надо? — Зина застегнула сумку. — Вот смотри: твоя мать сказала, что найдёт тебе другую жену. А ты что? Промолчал. Не защитил меня.
Владимир оглянулся на мать, которая стояла у двери с каменным лицом.
— Мам, зачем ты так сказала?
— А что, неправда? — Анна Степановна пожала плечами. — Жён много, а мать одна.
— Вот! — Зина указала на свекровь. — Слышишь? Жён много! А ты думаешь, я буду терпеть такое отношение?
— Зин, давай завтра поговорим. На свежую голову.
— Нет, Володя. Сейчас. Выбирай — мать или жена. Третьего не дано.
Владимир стоял посередине комнаты и чувствовал, как его разрывает пополам. С одной стороны — мать, которая его воспитала, пережила с ним войну, голод. С другой — жена, которую он любил и с которой хотел жить.
— А если я скажу маме поискать другое жильё, ты останешься? — тихо спросил он.
Зина остановилась у двери.
— Скажешь и сделаешь — или просто скажешь?
— Сделаю.
Анна Степановна побледнела.
— Сынок, ты что говоришь? Меня, родную мать, на улицу выгонишь?
— Не на улицу, мам. Найдём тебе комнату. Или к Вале переедешь.
— А если Валя не возьмёт?
— Возьмёт, — твёрдо сказал Владимир. — Я с ней поговорю.
Свекровь села на стул, достала платок.
— Не думала, что доживу до такого... Сын родной меня прогоняет ради бабы.
— Мама, не плачь. Никто тебя не прогоняет. Просто нужно жить отдельно.
— Отдельно, — всхлипнула Анна Степановна. — Старую мать отдельно.
Зина поставила сумку на пол.
— Володя, ты серьёзно?
— Серьёзно, — кивнул он. — На выходных съездим к Вале, всё обговорим.
— А если она не согласится?
— Тогда комнату снимем. Как-нибудь справимся с деньгами.
Зина подошла к мужу, обняла его.
— Спасибо, — шепнула она. — Я знала, что ты поймёшь.
Анна Степановна встала, направилась к двери.
— Ладно. Раз я здесь лишняя, соберу вещи. Только помните — обратно меня не зовите.
Когда свекровь вышла, Зина и Владимир остались одни.
— Не сердится? — спросила Зина.
— Сердится. Но я понимаю — ты права. Нужно было давно это сделать.
— А вдруг Валя правда не возьмёт?
— Возьмёт, — Владимир обнял жену. — А если нет, то что-нибудь придумаем. Главное, что мы вместе.
Зина прижалась к нему, чувствуя, что кризис миновал. Наконец-то у неё появился настоящий муж, а не большой сын при строгой матери.