Марина Петровна аккуратно расставила тарелки на столе, поправила салфетки и в очередной раз взглянула на часы. Супруг должен вернуться с работы через полчаса, а значит, самое время ставить котлеты на сковородку. Картошка уже готова, салат нарезан, хлеб порезан ровными ломтиками. Всё как положено, всё как он любит.
— Мам, а можно я сегодня к Светке пойду? У неё новые диски привезли из Москвы, — крикнула из комнаты восемнадцатилетняя дочь Оксана.
— Нет, Оксаночка, папа скоро придёт, надо ужинать всей семьёй, — ответила Марина Петровна, не оборачиваясь. — Потом пойдёшь.
— Да что за детский сад! Мне уже восемнадцать! — возмутилась девушка, но спорить дальше не стала. Знала, что мать всё равно не отступит от своих правил.
Марина Петровна усмехнулась. Восемнадцать — это ещё ребёнок. Вон она сама в восемнадцать была уже замужем, а Оксанка до сих пор как несмышлёныш. Впрочем, может, так и лучше. Пусть дольше побудет дочкой, а не чужой тётей.
Дверь хлопнула, и в квартиру вошёл Геннадий Иванович. Крупный мужчина с уже седеющими висками, усталый, но довольный. Работа на стройке изматывала, но приносила хорошие деньги, а это главное.
— Привет, дорогая, — он чмокнул жену в щёку. — Что-то вкусно пахнет.
— Котлеты твои любимые делала, из свинины и говядины пополам, — улыбнулась Марина Петровна. — Садись, сейчас всё подам.
— А Оксанка где?
— В комнате, щас позову. Оксана! Папа пришёл!
Девушка выскочила из комнаты, обняла отца.
— Пап, а можно я после ужина к подружке пойду? Там такие интересные фильмы привезли...
Геннадий Иванович нахмурился.
— Какие фильмы? Не всякую дрянь западную смотреть надо, а за учёбой следить. Институт скоро, готовиться пора.
— Да пап, не дрянь никакая, обычные фильмы...
— Сказал — не надо, значит, не надо! — повысил голос отец. — Марина, ты что её не воспитываешь? Совсем распустилась девка!
Марина Петровна поспешно вмешалась:
— Ну что ты, Гена, она просто молодая, любопытная. Оксаночка, садись кушать, потом поговорим.
Ужин прошёл в относительной тишине. Геннадий Иванович рассказывал о работе, о том, что начальство опять требования повысило, а премии урезало. Марина Петровна поддакивала, подкладывала мужу котлеты, наливала чай. Оксана молчала, изредка поднимая глаза от тарелки.
— Мать, а что соседи говорят про Петровых? — спросил вдруг Геннадий Иванович, доедая последнюю котлету.
— А что про них говорить? Живут тихо, не шумят.
— Да не то. Слышал я, что Петрова какую-то работу нашла, в офисе теперь сидит. А Петров дома с детьми возится.
Марина Петровна осторожно поставила чашку на блюдце.
— Ну и что в этом плохого? Может, так им удобнее.
— Как это удобнее? — возмутился муж. — Мужик должен семью кормить, а не дома няньчиться! А бабе место — у плиты и с детьми. Это неправильно всё, не по-нашему.
— Но ведь если она больше зарабатывает...
— Никаких «но»! — стукнул кулаком по столу Геннадий Иванович. — Порядок должен быть в семье! Мужчина — глава, женщина — помощница. И точка!
Марина Петровна тихо кивнула и принялась убирать со стола. Спорить с мужем она никогда не умела да и не хотела. Зачем ссориться, когда можно просто промолчать? В конце концов, может, он и прав. Вон она сама всю жизнь дома сидит, и ничего, живут нормально.
Оксана искоса посмотрела на мать, потом на отца и тихо спросила:
— А можно я всё-таки к Светке схожу? Ненадолго.
— Нет! — рявкнул отец. — Сказано же — нельзя! Иди уроки делай или книжку читай. Нечего по подружкам шляться!
Девушка вздохнула и пошла в свою комнату. Марина Петровна проводила её взглядом и почувствовала укол в сердце. Бедная девочка, совсем не гуляет, всё дома сидит. Но что поделаешь, если отец против?
Через несколько дней Марина Петровна встретила на рынке соседку Анну Николаевну. Та была вся сияющая, довольная.
— Марина Петровна, а вы слышали? Моя Ленка поступила в институт в Москве! Представляете, в столицу поедет учиться!
— Как хорошо, — искренне обрадовалась Марина Петровна. — А на какой факультет?
— На экономический. Говорит, экономистом хочет стать, деньги считать, предприятиями управлять. Я сначала переживала — далеко ведь, одна там будет. А потом подумала — что девочку дома держать? Пусть себя попробует, пусть жизнь увидит.
— А муж ваш как? Не против?
Анна Николаевна помолчала, потом вздохнула:
— А мы с ним по этому поводу крепко поссорились. Он твердил своё — зачем девке образование, всё равно замуж выйдет, детей рожать будет. А я ему — времена другие настали, женщине тоже надо профессию иметь, на ноги становиться. Долго мы с ним препирались, чуть не до драки дошло. Но я своё настояла. Думаю, не пожалеет.
Марина Петровна молча кивнула. Дома она долго думала об этом разговоре. Оксане тоже скоро поступать, но куда? Геннадий Иванович уже высказывался на эту тему — зачем девке высшее образование, пусть в педучилище идёт, на воспитательницу выучится. Работа спокойная, не пыльная, а потом замуж — и дело с концом.
А сама Оксана мечтала о журналистике, хотела в университет поступать, статьи писать, людей интервьюировать. Рассказывала об этом матери, когда отца не было дома, глаза горели. Но стоило заговорить при отце — тот сразу обрывал.
— Журналистика — это не женское дело. Тут надо по командировкам ездить, с разными людьми общаться. Нехорошо это для девушки.
И Марина Петровна молчала. Не поддерживала дочь, не возражала мужу. Просто молчала, как всегда.
Лето прошло быстро. Оксана подала документы в педучилище, как велел отец. Прошла по конкурсу, что неудивительно — училась всегда хорошо. В день зачисления девушка пришла домой мрачная, расстроенная.
— Ну что, дочка, поздравляю! — обрадовался Геннадий Иванович. — Теперь у нас в семье будет воспитательница! Правильное дело выбрали.
— Спасибо, пап, — тихо ответила Оксана и пошла к себе.
Марина Петровна проводила дочь взглядом и снова почувствовала тот укол в сердце. Но что она могла сделать? Поссориться с мужем? Разрушить семейный мир? Нет, не стоило.
Учёба в училище давалась Оксане легко, но радости не приносила. Она ходила на занятия как на каторгу, дома почти ничего не рассказывала об учёбе. Марина Петровна пыталась расспрашивать, но получала односложные ответы.
— Нормально, мам. Учимся.
— А преподаватели как? Нравятся?
— Нормально.
— А подружки у тебя есть?
— Есть.
И всё. Больше ничего добиться не удавалось.
Однажды вечером, когда Геннадий Иванович задержался на работе, Оксана вдруг заплакала за ужином. Просто так, без видимой причины.
— Оксаночка, что случилось? — испугалась мать.
— Мам, а помнишь Светку, мою подружку из школы?
— Конечно помню. А что она?
— Она поступила в университет, на журналистский факультет. Вчера встретила её, рассказывает — такая интересная учёба, такие люди замечательные, столько всего нового узнаёт. А я что? Сижу с малышами играюсь, песенки пою.
Марина Петровна не знала, что ответить. Погладила дочку по голове, как в детстве.
— Ну что ты, Оксаночка. Работа с детьми — это благородно. Ты же будущих людей воспитываешь.
— Мам, но я не этого хотела, — прошептала девушка. — Я хотела писать, хотела узнавать новое, путешествовать. А теперь что? Всю жизнь в детском саду просижу?
— Не говори так. Выйдешь замуж, детей родишь, будешь счастлива.
— А если я не хочу пока замуж? Если хочу сначала себя найти, понять, кто я такая?
Марина Петровна растерялась. Таких разговоров она не ожидала. В её время всё было проще — школа, работа или замужество, дети. А тут дочка какие-то сложные вопросы задаёт.
— Ты ещё молодая, многое поймёшь со временем, — сказала она наконец.
Оксана вытерла слёзы и ушла к себе.
Прошёл ещё год. Оксана училась на втором курсе, но с каждым днём становилась всё более замкнутой. Дома почти не разговаривала, только здоровалась и прощалась. Марина Петровна волновалась, но не знала, как помочь.
А потом случилось то, чего никто не ожидал. Оксана познакомилась с парнем и через месяц объявила, что выходит замуж.
— Как замуж? — опешил Геннадий Иванович. — Ты его толком не знаешь!
— Знаю, пап. Его зовут Андрей, он работает на заводе слесарем. Хороший парень.
— А училище что, бросишь?
— Брошу. Зачем мне теперь это образование? Буду женой, потом матерью.
Геннадий Иванович неожиданно засомневался:
— Но ведь диплом почти на руках, год остался...
— Не нужен мне диплом, — отрезала Оксана. — Андрей против того, чтобы жена работала. Говорит, он сам семью прокормит.
Марина Петровна молча слушала этот разговор и чувствовала, что что-то идёт не так. Дочка говорила правильные слова, но в голосе не было радости, в глазах — счастья. Было что-то безнадёжное, обречённое.
— Оксанка, а ты его любишь? — осторожно спросила мать.
— Конечно люблю, — слишком быстро ответила дочь. — А что, разве не видно?
Не видно. Совсем не видно. Но Марина Петровна промолчала, как всегда.
Свадьбу сыграли скромно, в кафе. Оксана была красивая, но какая-то отстранённая. Улыбалась, когда надо, говорила правильные слова, но Марина Петровна видела — это всё не настоящее, наигранное.
Молодые поселились в Андреевой коммуналке. Жили тихо, не ссорились, но и радости особой не было. Андрей оказался человеком властным, любил командовать. Оксана подчинялась беспрекословно, как будто сдалась окончательно.
Через полгода она забеременела. Марина Петровна обрадовалась — внук или внучка! — но дочка восторга не проявляла.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивала мать.
— Нормально.
— А Андрей рад?
— Рад.
— А ты?
Оксана помолчала, потом сказала:
— А какая разница, рада я или нет? Так надо.
Этот ответ поразил Марину Петровну. «Так надо» — это были её собственные слова, которые она говорила себе всю жизнь. Неужели дочка повторяет её путь?
Родилась девочка, назвали Машенькой. Красивая, похожая на Оксану. Андрей, как и обещал, семью содержал, но денег всегда не хватало. Слесарская зарплата была небольшая, а ребёнку многое требовалось.
— Может, Оксанка на работу выйдет? — однажды осторожно предложила Марина Петровна зятю. — Хоть подработает немного.
— Нет, — категорично ответил Андрей. — Жена должна дома сидеть, ребёнком заниматься. Не хватает денег — значит, я больше работать буду.
И стал работать больше. Целыми днями на заводе, потом ещё подрабатывал где-то. Домой приходил усталый, злой. Оксана боялась его лишний раз беспокоить.
Машенька росла, а с ней росли и расходы. Нужна была одежда, игрушки, потом — подготовка к школе. Андрей надрывался, но всё равно не справлялся.
— Может, всё-таки разреши Оксане подработать? — снова попробовала Марина Петровна.
— Сказано — нет! — взорвался зять. — Не лезь в нашу семью!
После этого Марина Петровна больше не вмешивалась. Молчала, как всегда.
А потом Андрей стал выпивать. Сначала по выходным, потом всё чаще. Оксана ничего не говорила, терпела. Когда он приходил пьяный, она уводила Машеньку к себе, к родителям, и сидела тихо, пока он не протрезвеет.
— Почему ты молчишь? — спрашивала Марина Петровна. — Почему не скажешь ему, что так нельзя?
— А что толку говорить? — устало отвечала дочь. — Всё равно не послушает. Лучше не связываться.
Марина Петровна смотрела на дочку и видела себя двадцать лет назад. Та же покорность, то же нежелание спорить, та же привычка молчать и терпеть.
Прошло ещё несколько лет. Машенька пошла в школу, Андрей пил всё больше, а Оксана превратилась в молчаливую, усталую женщину, которая боялась лишнее слово сказать.
И вот однажды случилось неожиданное. Машенька пришла из школы в слезах.
— Что случилось, доченька? — испугалась Оксана.
— Марья Ивановна спрашивала, кем работают родители. Я сказала — папа слесарь, а мама не работает. А Витька Петров засмеялся и сказал, что мама у меня дармоедка, сидит дома и ничего не делает. А его мама — врач, людей лечит, и это гораздо важнее.
Оксана побледнела. Марина Петровна, которая как раз пришла в гости, увидела, как что-то изменилось в лице дочери.
— Машенька, иди делай уроки, — тихо сказала Оксана.
Когда девочка ушла, Оксана долго молчала, потом вдруг заговорила:
— Мам, а помнишь, как я хотела в университет поступить? Журналистом стать?
— Помню, — осторожно ответила Марина Петровна.
— А ты меня не поддержала. Ты промолчала, когда папа запретил.
— Оксанка, я не хотела ссоры в семье...
— А теперь что? — перебила дочь. — Посмотри на меня. Мне двадцать четыре года, а я уже старуха. Ни образования, ни профессии, ни денег своих. Дочка стыдится меня. Муж пьёт, потому что не может один всех содержать. И всё потому, что никто не спорил! Ты не спорила с папой, я не спорила с тобой, потом не спорила с Андреем. Всё молчали, всё терпели. И что в итоге?
Марина Петровна не знала, что ответить. Всё, что говорила дочь, было правдой.
— Но ведь семья должна быть крепкой, — слабо возразила она. — Нельзя же из-за каждой мелочи скандалить.
— Мелочи? — горько рассмеялась Оксана. — Моя жизнь — это мелочь? Мои мечты — мелочь? Будущее Машеньки — тоже мелочь?
— Что ты хочешь делать? — спросила Марина Петровна.
— Я хочу учиться, — твёрдо сказала дочь. — Пойду на вечернее отделение, получу образование. Буду работать. И пусть Андрей возмущается сколько хочет. Хватит молчать!
— А если он уйдёт?
— Пусть уходит. Лучше одной, но с образованием и работой, чем в замужестве, но без всего.
Марина Петровна смотрела на дочь и понимала — та изменилась. В её глазах появилась решимость, которой не было много лет.
— А Машенька?
— Машенька увидит, что мама не сдаётся, что можно бороться за свою жизнь. Это лучший урок, который я могу ей дать.
Вечером Оксана рассказала о своём решении мужу. Андрей, как и ожидалось, взорвался:
— Ты с ума сошла! Какая учёба, какая работа? Твоё место — дома!
— Нет, — спокойно ответила Оксана. — Не дома. Я буду учиться и работать.
— А кто ребёнком заниматься будет?
— Машенька уже большая, в школе целый день. А вечером я с ней буду.
— А если я запрещу?
Оксана посмотрела на мужа долгим взглядом:
— А ты попробуй запрети.
Что-то в её голосе заставило Андрея замолчать. Он понял — времена покорной жены прошли.
Оксана поступила на вечернее отделение педагогического института, на факультет русского языка и литературы. Училась с жадностью человека, долго голодавшего. Получила работу в школе, сначала на полставки.
Андрей ворчал, но спорить перестал. Более того, когда увидел, что в семье стало больше денег, а жена стала увереннее в себе, даже несколько бросил пить.
А Машенька с гордостью рассказывала в классе, что мама у неё учительница и очень умная.
Марина Петровна наблюдала за дочерью и думала о своей жизни. Она всегда считала, что молчание — это мудрость, что не надо спорить и ссориться. Но теперь понимала — иногда молчание становится предательством. Предательством себя, своих детей, своих мечтаний.
— Оксанка, — сказала она однажды, — я хочу извиниться перед тобой.
— За что, мам?
— За то, что не поддержала тебя тогда, когда ты хотела в университет поступать. За то, что научила тебя молчать вместо того, чтобы бороться.
Оксана обняла мать:
— Не извиняйся. Ты поступала так, как считала правильным. Просто времена другие теперь. И я хочу, чтобы Машенька росла, зная — за свои мечты надо бороться, а не молча отступать.
Марина Петровна кивнула. Да, времена действительно изменились. И это хорошо.