— Василий Петрович! Да сколько можно терпеть?! Второй раз за неделю вы заливаете мою квартиру! — кричала соседка снизу, размахивая мокрой тряпкой прямо под носом у Веры Николаевны.
— Я же извинился уже! Ну, подтекает у меня батарея, слесаря вызвал! — оправдывался муж, стоя в дверном проеме в одних трусах и майке.
— Извинился! А мне что с потолка делать? Обои новые только поклеила! Вы там что, вообще не следите ни за чем?
Вера стояла за спиной мужа, сжав руки в кулаки. Соседка Галина Ивановна была права, но Василий, как всегда, не хотел ничего слышать. Батарея действительно подтекала уже месяц, а он все откладывал ремонт.
— Ну что вы орете, как базарная торговка! — не выдержал Василий. — Починю, сказал же!
— Когда почините? Когда моя квартира вся потопом пойдет? — Галина Ивановна была в ярости, ее седые волосы растрепались, щеки горели.
Вера тихо подошла к мужу, коснулась его плеча.
— Вася, а давай я завтра утром слесаря найду, хорошего. У меня есть телефон одного мастера, — прошептала она.
— Отстань! Сам разберусь! — отмахнулся муж, даже не обернувшись.
Галина Ивановна посмотрела на Веру с сожалением. Женщины были знакомы уже восемь лет, с тех пор как Николаевы переехали в эту квартиру, но за все это время соседка ни разу не слышала, чтобы Вера Николаевна повысила голос. Всегда тихая, всегда согласная, всегда извиняющаяся за мужа.
— Ладно, Вера Николаевна, я понимаю, что не ваша это вина. Но решайте уже что-то! — Галина Ивановна развернулась и пошла к лестнице.
Василий хлопнул дверью и прошел на кухню, где на плите стоял борщ. Вера шла за ним, как всегда, молча.
— Чего нахмурилась? — буркнул муж, садясь за стол. — Налей борща.
Вера взяла половник, но руки у нее дрожали. Капли красного борща упали на чистую скатерть, которую она с утра гладила.
— Растяпа! — проворчал Василий. — Нормально налить не можешь!
— Прости, — прошептала Вера и быстро промокнула пятно салфеткой.
За обедом муж рассказывал о работе, жаловался на начальника, на коллег, на всех подряд. Вера кивала, изредка вставляла: «Да, конечно» или «Ты прав». Так было всегда, двадцать три года их брака.
После обеда Василий улегся на диван смотреть футбол, а Вера пошла мыть посуду. В кухонном окне было видно, как соседка развешивает белье на балконе. Галина Ивановна заметила ее взгляд и помахала рукой. Вера робко помахала в ответ.
Вечером, когда муж заснул перед телевизором, Вера тихо оделась и спустилась к соседке. Галина Ивановна открыла дверь в халате, с чашкой чая в руках.
— Вера Николаевна! Проходите, проходите! Чай будете?
— Спасибо, не надо. Я на минутку. Хотела посмотреть, что там у вас с потолком.
В ванной комнате действительно было печально. На потолке расплылось большое желтое пятно, а в углу уже начала отклеиваться обойная полоса.
— Ужас какой! — ахнула Вера. — Галина Ивановна, простите нас, пожалуйста! Я завтра же найду мастера, сама заплачу!
— Да что вы, Вера Николаевна! Не в деньгах дело. Просто достало уже терпеть. Вы же видите, какой у вас муж характер... Вечно всех виноватыми делает, а сам ничего не хочет решать.
Вера опустила глаза. Соседка была права, но признать это вслух она не могла.
— Он устает на работе, нервничает, — тихо оправдывалась она.
— Вера, а вы сами-то как живете? — неожиданно спросила Галина Ивановна. — Я же вас знаю столько лет, и ни разу не видела, чтобы вы улыбались. Всегда такая грустная ходите.
— Нормально живу. Что вы... — Вера растерялась от прямого вопроса.
— Дети у вас есть?
— Нет. Не получилось как-то.
— А хотели?
Вера долго молчала, потом кивнула.
— Хотела. Очень хотела. Но Василий говорил, что рано еще, потом — что денег нет, потом — что он не готов. А теперь уже поздно.
Галина Ивановна поставила чашку на стол, подошла к Вере.
— А что вы сами хотите? Не Василий, а вы лично?
— Не знаю, — честно ответила Вера. — Я уже и не помню, чего хочу. Так долго привыкла думать о том, что нужно ему...
— Вера Николаевна, а ведь вы красивая женщина. И не старая еще, сорок пять лет — это не возраст! Почему вы себя так... принижаете?
Вера посмотрела на свое отражение в зеркале прихожей. Действительно, лицо еще не старое, глаза живые, фигура стройная. Но выражение лица... усталое, какое-то потухшее.
— Я не принижаю. Просто... так получается. Не умею я громко говорить, спорить. Мама говорила, что хорошая жена должна мужу подчиняться.
— А мама ваша счастливая была?
Вера задумалась. Мама... всегда тихая, всегда в тени отца. Папа командовал, решал, а мама кивала. Но счастливой ее Вера не помнила.
— Наверное, нет, — тихо призналась она.
— Вот видите. А вы ее путь повторяете.
Когда Вера поднялась домой, в квартире было тихо. Василий храпел на диване, в комнате воняло перегаром — видимо, после ее ухода он добрался до водки. На кухне в раковине стояла грязная тарелка, на столе лежали крошки.
Она машинально начала убирать, но потом остановилась. Посмотрела на спящего мужа, на бардак, который он устроил за полчаса ее отсутствия. Что-то внутри нее дрогнуло, как натянутая струна.
Утром Василий проснулся с похмелья, злой и раздраженный.
— Где завтрак? — проворчал он, зайдя на кухню.
— Сделай сам, — сказала Вера, не поднимая головы от чашки кофе.
— Что?
— Сделай завтрак сам. Я не твоя прислуга.
Василий вытаращил глаза. За двадцать три года брака жена ни разу не отказывалась готовить ему завтрак.
— Ты что, больная? Температуру мерила?
— Я здорова. Просто устала быть бесплатной домработницей.
— Ты офигела что ли? — Василий покраснел. — Кто тебя кормит, одевает, крышу над головой дает?
— Я работаю в бухгалтерии, получаю зарплату, — спокойно ответила Вера. — И квартира оформлена на мою маму, если ты забыл.
Муж разозлился еще больше.
— Ах, значит, теперь мне права качать будешь? Да я без тебя прекрасно проживу!
— Проживешь, — согласилась Вера. — Только батарею все равно чинить надо. И извиниться перед Галиной Ивановной.
— Ничего я не буду! — рявкнул Василий и хлопнул дверью, уходя на работу.
Вера допила кофе, оделась и пошла к слесарю, телефон которого дала ей соседка. Мастер оказался толковым мужиком, приехал в тот же день, поменял прокладки в батарее.
— Давно у вас тут подтекает? — спросил он, собирая инструменты.
— Месяц примерно.
— Эх, надо было раньше вызывать. Соседей-то заливали?
— Да, — вздохнула Вера.
— Ну ничего, теперь все хорошо будет.
Вечером Василий вернулся с работы еще более злой.
— Слесарь приходил? — буркнул он.
— Да. Батарею починил.
— Сколько взял?
— Две тысячи.
— Две тысячи?! Да ты совсем рехнулась! Я бы сам за сто рублей все сделал!
— Когда бы сделал? — спросила Вера.
— Когда надо, тогда и сделал бы!
— Через месяц? Через год? А соседей заливать будем до тех пор?
Василий посмотрел на жену с удивлением. Раньше она никогда не задавала таких вопросов.
— Что это на тебя нашло? С кем-то поговорила, да? Эта стерва снизу тебе мозги запудрила?
— Галина Ивановна хорошая женщина. И права она была.
— А, понятно! — Василий ухмыльнулся. — Феминистки хреновы тебя учат, как с мужем разговаривать! Ну, давай, рассказывай, что она тебе еще насоветовала!
Вера встала из-за стола, подошла к мужу.
— Она мне ничего не советовала. Она спросила, чего я хочу. И знаешь что? Я не смогла ответить. Потому что двадцать три года я хотела только одного — чтобы ты был доволен. А что мне нужно, никто не спрашивал. И я сама не спрашивала.
— Ну и что теперь? — насмешливо протянул Василий. — Права женщин качать будешь?
— Буду жить как человек, — сказала Вера и впервые за много лет посмотрела мужу прямо в глаза. — Буду говорить, что думаю. Буду отказываться от того, что мне не нравится.
— Да пошла ты! — рявкнул Василий. — Надоело слушать эту чушь!
Он схватил куртку и хлопнул дверью. Вера осталась одна на кухне. Сердце колотилось, руки дрожали, но внутри было странное ощущение — словно с груди сняли тяжелый камень.
На следующий день Василий вернулся домой поздно, пьяный. Ужина на столе не было.
— Где жрать? — заорал он.
— В холодильнике, — спокойно ответила Вера, не отрываясь от книги.
— Сама разогрей!
— Нет.
— Как это нет?!
— А вот так. Руки у тебя есть, плита работает. Справишься.
Василий пошатался, потом подошел к жене, навис над ней.
— Ты что, сдурела совсем? Думаешь, я тебя не поставлю на место?
Вера подняла голову, внимательно посмотрела на него.
— А как ты меня поставишь? Ударишь? — Голос у нее был тихий, но твердый. — Тогда я подам заявление в милицию. И уйду к сестре.
— Да не нужна ты никому! Кому ты, старая кобыла, нужна!
— Может, и не нужна. Но лучше быть одной, чем чувствовать себя прислугой.
Василий открыл рот, чтобы что-то сказать, но не нашелся. Такой жены он не знал. Прошел на кухню, с грохотом хлопая дверцами шкафов.
Утром он проснулся на диване с больной головой. Вера собиралась на работу.
— Кофе не сваришь? — жалобно попросил он.
— Свари сам.
— Вера, ну что ты как чужая стала? Я же муж тебе!
Она остановилась в дверях, обернулась.
— Муж — это не владелец. Это партнер. А ты двадцать три года относился ко мне как к бесплатной прислуге. Хватит.
— Но я же тебя люблю!
— Любишь? — Вера грустно улыбнулась. — А когда ты последний раз интересовался, как у меня дела? Когда спрашивал, что я хочу? Когда делал что-то приятное просто так?
Василий молчал. Действительно, когда?
— Я иду на работу. Подумай над тем, что я сказала.
Вечером Вера зашла к Галине Ивановне.
— Как дела? — спросила соседка, наливая чай.
— Странно как-то. Я два дня говорю мужу правду, а чувствую себя... не виноватой, а какой-то непривычной.
— Это нормально. Вы же всю жизнь молчали, а теперь заговорили. Организм перестраивается, — улыбнулась Галина Ивановна.
— А вы как? Тоже когда-то молчали?
— Еще как! Муж мой тоже командовал, я терпела. А потом он с другой ушел. И знаете что? Я поняла, что он мне услугу оказал. Стала жить для себя, а не для него.
— Не страшно было?
— Страшно. Но интересно. Я столько всего попробовала! В театральный кружок записалась, английский начала учить, на дачу съездила к подруге. Оказывается, жизнь большая очень.
Вера задумчиво кивнула.
— А Василий может измениться?
— Не знаю. Это зависит от него. Но вы-то уже изменились. И это главное.
Когда Вера поднялась домой, Василий сидел на кухне с виноватым видом. На столе стояли две тарелки супа и нарезанный хлеб.
— Я разогрел, — сказал он. — Садись, поешь.
Вера села напротив, попробовала суп. Он был пересоленный, но она не стала говорить об этом.
— Вера, я тут подумал, — начал муж. — Может, мы в отпуск съездим? Давно никуда не ездили.
— Куда?
— Да хоть к морю. Ты же любишь море.
Вера удивленно посмотрела на него. Он помнил, что она любит море?
— А деньги?
— Найдем. Займу, если надо.
Они поужинали молча. Потом Василий неловко сказал:
— Я, короче, Галине Ивановне цветы купил. Извинился за потоп. И деньги дал на ремонт потолка.
— Правда?
— Правда. Ты же права была. Виноват я, вот пусть знает, что мужик ответственный.
Вера кивнула. Это было начало. Может быть, небольшое, но начало.
Месяц спустя они действительно поехали к морю. Василий пил меньше, чаще спрашивал у жены, как дела, даже готовить иногда стал помогать. Не всегда получалось, срывался, командовал по-старому, но Вера уже не молчала. Говорила спокойно, но твердо. И он слушал.
А однажды вечером, когда они сидели на берегу и смотрели на закат, Василий сказал:
— Знаешь, а ты красивая, когда не молчишь. Живая какая-то стала.
Вера улыбнулась. Впервые за много лет — просто от счастья.
— Я просто перестала бояться говорить вслух то, что думаю.
— И что же ты думаешь?
— Думаю, что жизнь только начинается. И что говорить правду не страшно. Страшно молчать.
Василий взял ее за руку. Они долго сидели так, слушая шум прибоя. И Вера поняла — тихая женщина может сказать громко. Главное — решиться.