— А ты покупал эту квартиру, Дима, чтобы условия мне какие-то тут ставить? — отрезала Таня, резко развернувшись от окна. Солнечные лучи скользили по её лицу, высвечивая упрямые складки у рта.
Дмитрий медленно поставил чашку на подоконник. Кофе давно остыл, но он всё равно держался за неё, как за спасительную соломинку.
— Танюш, я просто хочу понять... Зачем тебе это? — голос его звучал устало. — Мы же договаривались жить вместе, а не превращать дом в проходной двор.
— Договаривались? — Таня хмыкнула, убирая непослушную прядь за ухо. — Это ты со мной договаривался или сам с собой?
Дима опустил взгляд на свои руки. Пальцы дрожали едва заметно — то ли от усталости, то ли от злости. Три года назад он купил эту двушку в Сокольниках, мечтая о семейном уюте. Высокие потолки, большие окна, паркет, который скрипел только в одном месте у входа в спальню. Тогда ему казалось, что этого хватит на всю жизнь.
— Слушай, может, сядем, поговорим нормально? — предложил он, кивая на диван.
— О чём говорить, Дим? — Таня прислонилась к стене, скрестив руки на груди. — Ты хочешь запереть меня здесь, как в золотой клетке. Работа-дом, дом-работа. А я хочу жить.
— Жить — это приводить сюда случайных людей в два ночи?
— Случайных? — в её голосе послышались металлические нотки. — Это мои друзья, между прочим.
Дмитрий встал, подошёл к книжной полке. Провёл пальцем по корешкам — пыль. Когда он в последний раз читал? Кажется, ещё до того, как они съехались.
— Твои друзья... — он обернулся. — Этот твой Серёжа вчера предлагал мне травку купить. В моей собственной квартире.
— Ну и что? Ты же взрослый человек, сам решаешь.
— Таня, ты меня слышишь вообще?
Она отошла от стены, прошлась по комнате. Босые ноги беззвучно скользили по паркету. Дима следил за её движениями — плавными, кошачьими. Когда-то эта её грация сводила его с ума.
— Я тебя слышу, — сказала она, остановившись у окна. — Просто не понимаю, чего ты хочешь.
— Хочу, чтобы мы были парой, а не соседями по коммуналке.
— А что, по-твоему, значит — быть парой?
Дима растерялся. Вопрос повис в воздухе, как летняя гроза — чувствуется, что будет, но когда именно грянет, неясно.
— Значит... — он запнулся, — значит, думать друг о друге. Считаться с потребностями партнёра. Строить что-то общее.
— Общее? — Таня повернулась к нему. — А что у нас общего, Дим? Я работаю в театре, ты — в банке. Я люблю джаз, ты слушаешь рок. Я хожу на выставки, ты зависаешь с компьютером.
— У нас есть эта квартира, — тихо сказал он.
— У тебя есть эта квартира, — поправила Таня. — И ты мне это постоянно напоминаешь.
Дмитрий почувствовал, как что-то сжимается в груди. Неужели он правда так себя ведёт? Он же не хотел...
— Я не хотел, чтобы это звучало как упрёк, — проговорил он. — Просто...
— Просто ты думаешь, что раз купил жильё, то можешь диктовать правила жизни, — закончила за него Таня.
Она подошла к креслу, где лежала её сумка, и начала что-то искать в ней. Дима видел только её затылок — тёмные волосы, собранные в небрежный пучок, тонкую шею.
— А что, если бы мы купили квартиру вместе? — спросил он вдруг. — Пополам. Что изменилось бы?
Таня замерла с телефоном в руках.
— Ты серьёзно?
— Серьёзно. Я могу переоформить на двоих. Или мы продадим эту, купим новую.
Она медленно выпрямилась, обернулась. На лице — удивление, смешанное с чем-то ещё. Недоверием?
— И тогда я получу право приглашать друзей?
— Получишь право на половину квартиры, — осторожно ответил Дмитрий. — А дальше мы будем решать всё вместе.
— Вместе, — повторила она, словно пробуя слово на вкус. — А если наши решения не совпадут?
— Тогда будем искать компромисс.
— А если компромисс найти не получится?
Дима понял, что загнал себя в угол. Логика железная, спорить бесполезно. Но что-то внутри сопротивлялось, не давало сдаться.
— Таня, а ты хочешь быть со мной? — спросил он в лоб. — Или тебе нужна просто крыша над головой в центре Москвы?
Вопрос прозвучал жёстче, чем он планировал. Таня вздрогнула, как от пощёчины.
— Как ты можешь так говорить?
— Легко. Потому что у меня уже нет сил разбираться, где кончается любовь и начинается расчёт.
— Расчёт? — голос её стал тише, но не мягче. — Дим, я живу с тобой два года. Если бы мне нужна была только квартира, я бы давно съехала к кому-то побогаче.
Он хотел возразить, но осекся. А что, если она права? В конце концов, её зарплата в театре не такая уж маленькая, снимать однушку где-то на окраине она могла бы.
— Тогда почему мы постоянно ссоримся? — спросил он устало.
— Потому что ты пытаешься меня изменить, а я сопротивляюсь.
— Я не хочу тебя менять, — он подошёл ближе. — Я хочу, чтобы ты меня учитывала.
— А ты меня учитываешь?
Дима задумался. Когда он в последний раз интересовался её работой? Спрашивал, как дела в театре, какие роли предлагают? Помнил, что у неё премьера через неделю?
— Наверное, нет, — признал он. — Но я готов начать.
— С чего начнёшь?
— Не знаю... Расскажи, что тебе нужно.
Таня села в кресло, поджав под себя ноги. В этой позе она выглядела совсем юной, хотя ей уже двадцать восемь.
— Мне нужно чувствовать, что я живу, а не существую по расписанию, — сказала она тихо. — Мне нужно видеться с людьми, говорить о том, что меня волнует. Мне нужно...
— Что?
— Мне нужно знать, что ты принимаешь меня такой, какая я есть. А не пытаешься превратить в идеальную домохозяйку.
Дима присел на край дивана напротив неё.
— А что тебе нужно от меня? — спросила Таня.
— Мне нужно... — он запнулся, собираясь с мыслями. — Мне нужно чувствовать, что я не один. Что дом — это место, куда хочется возвращаться. Мне нужна... близость. Не только физическая, но и эмоциональная.
— А сейчас этого нет?
— Сейчас мне кажется, что мы живём параллельными жизнями. Пересекаемся изредка на кухне или в постели, а так — каждый сам по себе.
Таня кивнула, словно он озвучил то, о чём она тоже думала.
— И что делать будем? — спросила она.
— Попробуем разговаривать друг с другом, а не кричать, — предложил Дима. — Попробуем найти то, что нам интересно вместе.
— А если не найдём?
— Тогда честно признаемся себе и друг другу, что не подходим.
Таня встала, подошла к окну. За стеклом шумел ветер, гонял жёлтые листья по двору. Октябрь в этом году выдался дождливым и холодным.
— Хорошо, — сказала она, не оборачиваясь. — Попробуем. Но с условием.
— Каким?
— Никто из нас не будет угрожать съездом при первом же конфликте. Если решили работать над отношениями — работаем честно.
— Согласен, — Дима встал и подошёл к ней. — И ещё одно условие от меня.
— Какое?
— Когда тебе что-то не нравится в моём поведении, скажи сразу. Не копи в себе, не жди, пока взорвёшься.
— А ты не будешь обижаться?
— Буду стараться не обижаться, а слушать.
Таня повернулась к нему лицом. Между ними было совсем мало места — протяни руку, и коснёшься.
— Тогда начнём с малого, — сказала она. — Сегодня вечером ко мне придёт Катя. Мы будем репетировать сцену из спектакля. Громко, эмоционально, может, до позднего вечера. Ты не против?
Дима хотел было возразить — устал, хочется тишины, завтра рано вставать. Но поймал себя на этом желании и промолчал. Потом кивнул:
— Не против. А можно я послушаю? Интересно посмотреть, как вы работаете.
Удивление промелькнуло в глазах Тани.
— Можно. Только не смейся, если что-то покажется странным.
— Не буду, — пообещал он. — А завтра, если хочешь, я покажу тебе, над каким проектом работаю. Может, скучно будет, но...
— Не будет, — перебила она. — Мне интересно.
Дима протянул руку, осторожно коснулся её ладони. Таня не отдёрнула пальцы.
— Получается, мы заключили договор? — спросил он.
— Получается, — улыбнулась она впервые за этот день.
Солнце выглянуло из-за туч, осветив комнату тёплым светом. Пыль танцевала в воздухе, паркет скрипнул под ногами Димы. Всё то же самое, что и час назад, но что-то изменилось. Неуловимо, но определённо.
— Кстати, — сказал Дима, — а что за роль репетируешь с Катей?
— Это сцена ревности из пьесы Островского, — Таня села на диван, подтянув ноги. — Моя героиня узнаёт об измене мужа и устраивает ему скандал.
— И как она — прощает его или уходит?
— А как ты думаешь?
Дима задумался. Несколько месяцев назад он бы ответил, не раздумывая: конечно, уходит, какие могут быть компромиссы с изменой? Но сейчас...
— Думаю, зависит от того, готов ли он измениться по-настоящему, — сказал он наконец.
— А если готов, но не уверен, что получится?
— Тогда стоит дать ему шанс. Один.
Таня кивнула, словно он дал правильный ответ.
— Ладно, я пойду приберусь в комнате перед репетицией, — сказала она, вставая. — А ты... А ты мог бы сходить за продуктами? Приготовим что-нибудь вместе на ужин.
— Конечно, — Дима тоже встал. — А что готовить будем?
— Удивишь меня, — подмигнула Таня, проходя мимо него к двери.
Дима остался один в гостиной. Взял остывшую чашку, допил кофе. Горький, невкусный, но всё равно лучше, чем ничего. Подошёл к окну, посмотрел во двор. Дети играли в футбол между гаражей, старушки сидели на лавочке, обсуждая соседские новости. Обычный московский двор, обычный октябрьский день. А ему почему-то хотелось улыбаться.
Может быть, они и правда смогут найти общий язык. Может быть, эта квартира ещё станет домом для них обоих. Пока что это было только "может быть", но иногда и этого достаточно для начала.
Дима взял ключи, кошелёк, куртку. На пороге обернулся — Таня стояла в дверном проёме спальни и смотрела на него.
— Дим, — окликнула она.
— Да?
— Спасибо, что не ушёл посреди разговора.
— А ты — что не хлопнула дверью.
Они улыбнулись друг другу — осторожно, но искренне.
— Увидимся через час? — спросил Дима.
— Увидимся, — кивнула Таня.
Дверь мягко щёлкнула за его спиной. Лифт, как всегда, не работал, пришлось спускаться пешком с пятого этажа. Но ноги были лёгкими, дышалось свободно. Впервые за долгое время Дима не думал о том, что его ждёт дома — конфликт или натянутое молчание. Сегодня его ждали совместный ужин и театральная репетиция в собственной гостиной.
На улице похолодало, но он не торопился. Медленно шёл по знакомым дворам к ближайшему магазину, думая о том, что приготовить. Может, пасту с морепродуктами? Таня любит креветки. Или ризотто — она как-то говорила, что хочет научиться его готовить.
В магазине он долго стоял у винной полки, выбирая между красным и белым. В итоге взял оба — вечер обещал быть долгим.
Когда он поднимался по лестнице с тяжёлыми пакетами, из квартиры доносились звуки — Таня пылесосила. Дима улыбнулся. Давно он не слышал таких обычных, домашних звуков. Последние месяцы они старательно не мешали друг другу, жили на цыпочках, боясь лишний раз столкнуться и поссориться.
Он открыл дверь ключом и крикнул:
— Танюш, я дома!
Пылесос замолчал. Таня выглянула из спальни — растрёпанная, в старой футболке и джинсах, но с улыбкой на лице.
— Что купил, шеф-повар? — спросила она, подходя к нему.
— Сюрприз, — он поставил пакеты на кухонный стол. — Но сначала скажи — во сколько придёт Катя?
— В семь. У нас есть два часа.
— Тогда не будем спешить, — Дима достал из пакета бутылку белого вина. — Может, откроем? Для вдохновения.
— Для вдохновения, — согласилась Таня.
Она взяла штопор, он достал из шкафа два бокала. Всё как раньше, в первые месяцы их совместной жизни, когда каждый вечер был маленьким праздником.
— За что выпьем? — спросила Таня, поднимая бокал.
— За новые договоры, — предложил Дима.
— За новые договоры, — повторила она.
Вино оказалось удачным — лёгким, с фруктовым привкусом. Таня села на барный стул, наблюдая, как Дима достаёт продукты из пакетов.
— Ризотто? — удивлённо спросила она, увидев упаковку риса арборио.
— А ты думала, я не слушаю, когда ты говоришь? — Дима подмигнул ей. — Помнишь, месяц назад рассказывала, что в ресторане ели потрясающее ризотто с грибами?
Таня кивнула, и он заметил, как её глаза стали мягче.
— Значит, будем учиться вместе, — сказал он, разворачивая упаковку с белыми грибами.
— Вместе, — эхом отозвалась она.
За окном кто-то включил музыку, дети всё ещё играли во дворе, старушки всё ещё сидели на лавочке. А в их квартире пахло вином и осенью, и у Димы впервые за долгое время появилось ощущение, что он на правильном пути.
Пока что это был только первый шаг. Впереди ждали ещё сотни разговоров, компромиссов, притирок. Может быть, не все из них закончатся примирением. Но сейчас, глядя на Таню, сосредоточенно читающую рецепт ризотто на упаковке, Дима чувствовал что-то, чего не было уже очень давно — надежду.
— Дим, — сказала она, не отрываясь от упаковки, — а ты серьёзно готов переоформить квартиру на двоих?
— Серьёзно, — ответил он, доставая сковороду. — Если ты этого хочешь.
— Хочу, — тихо сказала Таня. — Но не из-за денег. А чтобы чувствовать себя дома.
— Понимаю.
— И ещё... — она подняла глаза. — Я хочу, чтобы мы могли приглашать друг к другу гостей. Твоих и моих. Чтобы это был наш дом, а не твоя территория.
— Договорились, — кивнул Дима. — Только давай заранее предупреждать друг друга. Чтобы я мог морально подготовиться к твоему Серёже с его травкой.
Таня рассмеялась — впервые сегодня по-настоящему, без напряжения.
— Серёжа безобидный, — сказала она. — Просто он... яркий. Привык быть в центре внимания.
— А мне не хватает яркости, — признал Дима. — Поэтому иногда такие люди меня раздражают.
— А мне иногда не хватает спокойствия, — призналась Таня. — Поэтому я иногда специально веду себя вызывающе.
— Чтобы меня расшевелить?
— Чтобы убедиться, что ты ещё жив, — она отпила вина. — Иногда мне кажется, что ты превратился в робота. Работа-дом, дом-работа, никаких эмоций.
Дима задумался, помешивая лук на сковороде.
— Может, и превратился, — сказал он наконец. — Устал от стрессов, от необходимости постоянно быть начеку. Дома хотелось тишины и покоя.
— А я думала, что тебе скучно со мной.
— Нет, — он обернулся к ней. — Со мной скучно. Я сам себе надоел.
— Тогда давай менять, — предложила Таня. — Ты — меня, я — тебя.
— Звучит как план, — улыбнулся Дима.
Они готовили ризотто вместе — Таня читала рецепт, Дима следовал инструкциям. Получилось не идеально, но съедобно и вкусно. За ужином говорили о работе, планах на выходные, о фильме, который хотели посмотреть уже полгода, но всё не находили время.
В семь ровно позвонили в дверь. Катя оказалась невысокой брюнеткой с живыми глазами и заразительным смехом. Дима ожидал увидеть кого-то вроде Тани — утончённую театральную особу, а встретил обычную девчонку из соседнего двора.
— Ты Дима? — она пожала ему руку крепко, по-мужски. — Таня про тебя рассказывала.
— Только хорошее, надеюсь, — пошутил он.
— Разное, — рассмеялась Катя. — Но сегодня в основном хорошее.
Они расположились в гостиной. Дима сел в кресло у окна, девчонки — на диван. Сначала они обсуждали детали сцены, потом начали читать по ролям. Дима слушал, пытаясь понять, что происходит в пьесе.
Постепенно он втянулся в процесс. Оказалось, что актёры работают не только с текстом, но и с эмоциями, интонациями, жестами. Каждое слово имеет вес, каждую фразу можно произнести по-разному.
— А что, если она говорит это не со злостью, а с болью? — предложил он во время паузы.
Таня и Катя удивлённо посмотрели на него.
— То есть как? — спросила Катя.
— Ну, она же любит его, — пояснил Дима. — И узнав об измене, она не столько злится, сколько страдает. Поэтому слова звучат не как обвинение, а как крик души.
Таня медленно кивнула.
— Попробуем, — сказала она.
На этот раз сцена зазвучала по-другому — глубже, проникновеннее. Катя играла мужа, Таня — обманутую жену. Дима следил за лицом Тани и видел настоящую боль в её глазах. Интересно, откуда она её берёт? Из собственного опыта или из наблюдений за другими людьми?
Репетиция закончилась в половине одиннадцатого. Катя собралась уходить, но Таня предложила чай.
— Спасибо, но мне завтра рано, — отказалась подруга. — А вообще, Дим, ты классно подметил про боль вместо злости. У тебя чутьё есть.
— Просто со стороны иногда виднее, — скромно ответил он.
— Приходи к нам в театр, — предложила Катя. — На спектакли или на репетиции. Всегда интересно получить взгляд человека не из профессии.
После её ухода Дима и Таня остались наедине. Он помогал ей убирать со стола, мыть посуду. Обычные домашние дела, но почему-то они казались особенными.
— Спасибо, что не заскучал, — сказала Таня, вытирая тарелки.
— Наоборот, было интересно. Я и не думал, что актёрская работа такая сложная.
— А я не думала, что тебе может быть интересно.
— Мы многого друг о друге не знаем, — заметил Дима.
— Многого, — согласилась она. — Но теперь у нас есть время узнать.
Они закончили с посудой, выключили свет на кухне. В гостиной горела только настольная лампа, создавая уютный полумрак.
— Дим, — сказала Таня, садясь на диван, — а можно я задам тебе вопрос?
— Конечно.
— Ты правда хочешь, чтобы я изменилась, или готов принимать меня такой, какая я есть?
Он сел рядом с ней, подумал.
— Есть вещи, которые мне в тебе нравятся, — сказал он медленно. — Твоя спонтанность, открытость, умение радоваться мелочам. Этого я бы не хотел лишиться. Но есть и то, что меня беспокоит — например, когда ты принимаешь решения, касающиеся нас обоих, не посоветовавшись со мной.
— А что насчёт тебя? — спросила Таня. — Что бы ты хотел в себе изменить?
— Хочу быть менее предсказуемым. Менее зацикленным на порядке и контроле. Хочу больше доверять тебе и людям вообще.
— Это сложно — менять себя.
— Сложно. Но если не попробовать, мы так и будем жить как соседи.
Таня подтянула ноги, устроилась поудобнее.
— А знаешь, что меня больше всего пугает? — сказала она тихо.
— Что?
— Что мы попробуем измениться, а ничего не получится. И тогда придётся признать, что мы просто не подходим друг другу.
Дима протянул руку, взял её ладонь в свою.
— А меня пугает обратное, — признался он. — Что мы не будем пытаться, и упустим шанс стать по-настоящему близкими людьми.
— Тогда попробуем?
— Попробуем.
За окном стихла музыка, затихли детские голоса. Старушки, наверное, давно разошлись по квартирам. Город засыпал, готовясь к новому дню.
А в квартире на пятом этаже два человека сидели на диване, держась за руки, и планировали своё будущее. Пока что неопределённое…