В предрассветной тишине нашей спальни раздался знакомый звук — шуршание упаковочной пленки. Я приоткрыл один глаз, наблюдая, как жена, сгорбившись под светом ночника, аккуратно заворачивает в полиэтилен очередной флакон с шампунем. На кровати уже выстроились в безупречный ряд десятки таких же аккуратных свертков, подписанных её округлым почерком: "Шампунь для тела", "Кондиционер для рук", "Обеззараживатель для поверхностей".
— Лен, — я зевнул, перевернувшись на бок, — мы же едем всего на неделю. В четырёхзвёздочный отель. Там всё это будет.
Её пальцы, покрытые защитным кремом, замерли над очередным флаконом. Глаза, обычно тёплые карие, сейчас в тусклом свете выглядели почти чёрными.
— Ты помнишь наш медовый месяц? — она не подняла взгляда, продолжая упаковывать. — Когда у тебя появилась та сыпь после их "фирменного" геля для душа?
Я вздохнул, зная, что спорить бесполезно. Десять лет работы администратором в гостинице "Престиж" оставили в её сознании неизгладимый след. Для обычных людей отель — место отдыха. Для Лены — минное поле потенциальных угроз.
К семи утра чемодан был готов. Огромный, на колёсиках, он больше напоминал сейф для перевозки драгоценностей, чем багаж для недельного отдыха. Рядом скромно притулилась моя спортивная сумка.
— Ты взял дезинфектор для рук? — Лена окинула мой багаж критическим взглядом.
— В кармане.
— Антибактериальные салфетки?
— Тоже.
— Спрей для обработки...
— Лен! — я не выдержал. — Мы не в экспедицию на Северный полюс отправляемся! Это Сочи! Цивилизация!
Она сжала губы, поправила очки и молча прикрепила к чемодану бирку с нашими именами. Я знал этот жест — "разговор окончен".
Дорога до аэропорта прошла в напряжённом молчании. Лена проверяла список на телефоне, я смотрел в окно. Только когда самолёт взлетел, она немного расслабилась, сжав в руках антибактериальный гель.
— Знаешь, почему я всегда беру свои полотенца? — вдруг спросила она, глядя на проплывающие под нами облака. — В 2013 году я застала горничную, которая вытирала раковины теми же тряпками, что и унитазы. После этого...
Я взял её руку, чувствуя, как дрожат её пальцы.
— Здесь не "Престиж", — мягко сказал я. — Здесь всё будет по-другому.
Она слабо улыбнулась, но в глазах читалось недоверие.
Отель "Морская жемчужина" встретил нас прохладой мраморного вестибюля и улыбками персонала. Лена, как всегда, первой заметила детали.
— Видишь вон того портье? — она наклонилась ко мне. — Галстук криво завязан. Если персонал не следит за собой, значит, и за чистотой следят спустя рукава.
Я хотел возразить, но она уже шла к лифту, волоча за собой свой "сейф". В номере Лена замерла на пороге, осматривая пространство профессиональным взглядом домоправительницы. Затем последовал привычный ритуал: резиновые перчатки, упаковка салфеток, методичная обработка всех поверхностей.
— Не садись! — резко сказала она, когда я потянулся к креслу. — Сначала проверю на пятна.
Я вздохнул и прислонился к косяку, наблюдая, как моя жена превращает наш номер в стерильную палату. Её движения были отточены годами — каждый угол, каждая ручка, каждый выключатель подвергались тщательной очистке. Только после этого она разрешила мне распаковать вещи.
Вечером, вернувшись с пляжа, я неосознанно плюхнулся на кровать в плавках. Лена застыла с открытым ртом, как будто я совершил святотатство.
— Ты... ты в мокром... на постель?! — её голос дрожал. — Ты вообще представляешь, сколько бактерий...
— Лен, — я устало потер лицо. — Это наша постель. На неделю. Мы здесь спим, а не проводим хирургические операции.
Её глаза наполнились слезами. Я ожидал гнева, но вместо этого она резко вышла на балкон, хлопнув дверью.
Я подождал пять минут, затем последовал за ней. Лена стояла, обхватив себя за плечи, глядя на море. В свете заката её профиль казался хрупким.
— Прости, — я обнял её. — Я не хотел...
— В 2015 году, — она говорила тихо, не глядя на меня, — в 307 номере нашли тело. Мужчина. Пролежал три дня. Потом... потом этот номер просто "убрали" и сдали следующим гостям. Я знаю, как это делается. Знаю, какие углы остаются необработанными...
Её голос сорвался. Я крепче прижал её к себе, чувствуя, как дрожит её тело.
— Я не могу, — прошептала она. — Не могу забыть. Каждый раз, когда я вижу гостиничное бельё, я представляю...
Я повернул её к себе, вытирая слёзы большими пальцами.
— Но сейчас мы здесь вместе. И с нами всё будет в порядке.
На следующее утро произошло чудо. Лена, всегда пользовавшаяся только своим полотенцем, нерешительно потянулась к белоснежному отельному халату. Её пальцы дрожали, когда она прикасалась к махровой ткани.
— Ты уверена? — я осторожно спросил.
Она глубоко вдохнула и резко накинула халат на плечи. Затем замерла, ожидая... чего? Покалывания? Зуда? Но ничего не произошло. Только мягкая ткань обняла её тело.
— Ну как? — я улыбнулся.
— Тепло, — она неуверенно улыбнулась в ответ. — И... пахнет чистотой. Настоящей.
В тот вечер мы ужинали в ресторане отеля. Лена даже попробовала салат, хотя обычно избегала "общепитовской" еды. А когда мы вернулись в номер, она, к моему удивлению, не бросилась дезинфицировать дверные ручки.
— Знаешь, — она присела на край кровати, снимая очки, — может, ты прав. Может, пора перестать видеть опасность в каждом углу.
Я сел рядом, обняв её за плечи.
— Я горжусь тобой. Это большой шаг.
Она прижалась к моему плечу, и мы сидели так, слушая шум прибоя за окном. Впервые за долгие годы мой перфекционист, моя домоправительница, моя Лена позволяла себе просто быть. Без перчаток. Без салфеток. Без страха.
А наутро она даже оставила чаевые горничной. Что, как я понимал, в её мире было равносильно подвигу.