Июль 1985: Led Zeppelin и Black Sabbath объединились для Live Aid. Начались разборки и битвы эго.
Раннее утро, 9 часов, суббота, 13 июля 1985 года. Стадион JFK в Филадельфии. Утро глобального благотворительного концерта Live Aid, организованного в спешке фронтменом Boomtown Rats Бобом Гелдофом после того, как он, потрясённый репортажами о голоде в Эфиопии, решил действовать. Сегодня этот концерт считается культовым событием 1980-х.
Основное шоу Live Aid на Уэмбли началось двумя часами ранее — в полдень по британскому времени — с выступления Status Quo, которые зажигательно исполнили свою версию Rockin’ All Over The World.
«Перед выходом на сцену я принял грамм к*кSа и полбутылки текилы»,
— позже признался Фрэнсис Росси.
В Филадельфии утренняя часть программы стартовала куда более сдержанно, почти благоговейно и слегка пафосно. Официальная вместимость JFK — 102 000 человек, и стадион уже почти заполнен. В чёрном от очков до ботинок, 48-летний актёр Джек Николсон, ведущий шоу, выходит на сцену с голливудской ухмылкой, пока телеведущий торжественно вещает:
«Знайте: в следующие 60 секунд 28 человек умрут от голода. 21 из них — дети…».
Николсон, читая по бумажке, выдаёт заученную речь: «…честь… гордимся… международная семья артистов…», называя концерт «Live Aid в помощь африканским семьям».
«Я не знал, что это помощь семьям», — бормочет кто-то за кулисами.
«Он сказал "голод"», — шикает другой.
Обладатель множества «Оскаров», величайшая кинозвезда мира, снова путается, представляя первого исполнителя, Джоан Баэз: «Женщину, чей голос всегда звучал… когда справед… когда… чей голос всегда был слышен… когда правое дело нуждалось в её песне…»
«Точно "семья"», — ехидно замечает кто-то за кулисами.
Баэз - американская Жанна д'Арк. Как намекнул Николсон, её трёхоктавное сопрано десятилетиями звучало на протестных митингах - ещё когда самого Гелдофа в школе Дублина гнобили католические монахини.
«Доброе утро, дети восьмидесятых!» - объявляет она по-матерински. «Это ваш Вудсток, и он давно назрел!»
Её единственный номер -Amazing Grace a cappella с подхватывающей толпой - плавно перетекает в We Are The World, американский (более пафосный, но всё такой же сырный) аналог Do They Know It's Christmas? - эталона музыкального китча 1980-х.
Казалось бы, это не должно сработать но срабатывает. Джоан разрывает зал. Американская часть Live Aid наконец взлетает. Оказывается, такая музыка полезна для души! Кто бы мог подумать?
Главное — не подавиться восторгом...
В этот самый момент на другом конце стадиона разворачивается сюрреалистичная сцена: четверо основателей Black Sabbath вываливаются из унылого микроавтобуса, доставившего их из отеля к их 15-минутному слоту в 9:55 утра - время, немыслимое для хэви-метала.
Юная репортёрша ABC (вещающей концерт) бросается к Оззи Осборну, тыча микрофон в его ошарашенное лицо:
«Оззи! Чего ждать от Black Sabbath в этот исторический день?»
Моргая на палящее солнце (35°C), Оззи печально смотрит на неё:
«Решили начать с Food Glorious Food» — deadpan-тон без намёка на улыбку.
«Чего?!» — девушка теряется. Она явно не знает ни мюзикла Оливер! (1960), ни его экранизации (8 «Оскаров», между прочим). Позор американской молодёжи!
«Ну да», — бормочет Оззи и напевает: «Food glorious food! Hot sausage and mustard!»
Пока репортёрша сохраняет дежурную улыбку, Принц Тьмы ковыляет в гримёрку.
«Оззи Осборн», - быстро берёт она себя в руки, «как и все артисты сегодня, здесь, чтобы помочь голодающим Африки...»
Накануне в отеле Оззи признался мне за диетической колой (он завязал с алкоголем после клиники Бетти Форд):
«Понимаю, благое дело... Но если честно - мне плевать».
«Мой отец говорил: на войне все дружат и помогают друг другу, но стоит ей закончиться - и люди снова превращаются в му**ков. Сегодня тут все улыбаются, а завтра будут посылать друг друга на***».
Откровенно говоря, подобные мысли разделяли не только «звёзды» и «бывшие», но и их внезапно расплодившиеся «лучшие друзья», толкавшиеся за кулисами JFK. Главный лейтмотив: «Да-да, накормим мир… но почему у этих гримёрка лучше, слот позже, свет круче, транспорт быстрее и душ горячее?» Знаменитая табличка «ОСТАВЬТЕ ЭГО У ДВЕРИ», которую продюсер Куинси Джонс прикрепил в студии во время записи We Are The World, теперь благополучно забыта.
«Сегодня я ничего не снимаю!» - гордо заявила Мадонна со сцены, намекая на свою недавнюю обнажённую фотосессию для Playboy. Стильно, ничего не скажешь. Следом за ней Том Петти уже на первой минуте American Girl демонстративно показал средний палец - кому именно, осталось загадкой.
Тем временем измождённый Дэвид Кросби носился за кулисами, негодуя по поводу своего девятимесячного тюремного срока за наркотики и оружие. «Б***ь, как же унизительно!» — бушевал он, рассказывая мне, как первое за 10 лет выступление Crosby, Stills & Nash поставили прямо перед «каким-то хэви-метал мусором!» (читай: Judas Priest).
Этот комментарий отлично иллюстрировал еле скрываемое презрение рок- и поп-элиты к металлу середины 80-х. Гелдоф ещё как-то переварил присутствие Queen на «Уэмбли» и даже синхронные гитары Status Quo, но Thin Lizzy (группа его бывшего друга и наставника Фила Лайнотта) не удостоились даже приглашения. Единственные другие «настоящие» рокеры в сет-листе — The Who.
Даже в Америке, где публика отличала KK Downing от Geezer Butler, Гелдоф действовал наобум. Led Zeppelin? Конечно! Только пусть играют Stairway to Heaven. The Cars? REO Speedwagon? Металлисты же жрут это ***, да?
Отсутствие представителей хэви-метала, самого продаваемого жанра тех лет, на Live Aid имело один положительный эффект: проект Hear ’N Aid. Записанный в Лондоне за шесть недель до Live Aid по инициативе Ронни Джеймса Дио, этот благотворительный альбом собрал участников Blue Öyster Cult, Judas Priest, Y&T, Spinal Tap, Mötley Crüe, W.A.S.P. и даже яростного консерватора Теда Наджента.
Главный сингл «Stars», написанный и спетый Дио, стал мощным, искренним ответом на близорукость Гелдофа. Выпущенный в следующем году, проект собрал более $3 миллионов для фонда помощи голодающим - того самого, который продвигал Гелдоф.
Филадельфия vs. весь мир
Из двух шоу Live Aid лишь в Филадельфии были представлены метал-артисты - и всего трое из 33: Black Sabbath, Judas Priest и Led Zeppelin. При этом только Judas Priest на тот момент оставались действующей группой.
Настроение в стане Sabbath было мрачнее некуда. Впервые с 1978 года все четверо оригинальных участников согласились выйти на одну сцену. По меркам шоу-бизнеса, это должен был быть «дружелюбный бэкстейдж» - то есть все личные разборки откладывались на пару дней репетиций и промо. Никакого негатива.
Но было две проблемы.
Во-первых, Sabbath теперь управлял Дон Арден - связанный с мафией антрепренёр, прославившийся тем, что вешал конкурентов за окнами верхних этажей, а на переговорах первым делом клал на стол заряженный пистолет. «Это помогает собеседнику сосредоточиться», - пояснял он.
Оззи, тем временем, курировала дочь Дона — Шэрон, которая к тому же стала его женой. Она научилась всем трюкам - включая искусство затягивать узлы на чужих карьерах - ещё у колен отца. Но теперь они с Доном вели настоящую войну: спорили из-за контракта Оззи с лейблом Jet, из-за денег, из-за всего того, о чем обычно ссорятся только отцы и дочери.
К 1985 году карьера Black Sabbath в США практически рухнула - сначала после ухода Оззи, затем из-за скандального расставания с экс-вокалистом Rainbow Ронни Джеймсом Дио, а потом и после конфликта с бывшим фронтменом Deep Purple Яном Гилланом. Замкнутый круг недоверия.
Теперь Дон Арден жаждал полноценного воссоединения Sabbath с Оззи. Он видел, какие миллионы срубила за реюнион Deep Purple, и знал, что с Оззи во главе Sabbath заработает ещё больше.
Но тут возникла загвоздка: сольная карьера Оззи после ухода из Sabbath взорвалась в Штатах. Или, как язвительно выразилась Шэрон: «Они нуждаются в нас больше, чем мы в них. Так что пусть идут к чёрту». Показательно, что комик Чеви Чейз представил их на сцене JFK как «Black Sabbath с участием Оззи Осборна!»
Однако Дон не просил - он приказывал. За два дня до выступления, прямо во время телеинтервью, Оззи вручили судебный иск от адвоката Ардена, запрещающий ему выступать с Sabbath.
Никто не удивился. Просто старый добрый Дон оставался собой. Но удар был грязным и болезненным.
«Для Шэрон это стала последней каплей, — вспоминал инсайдер. — После этого даже призрачный шанс на воссоединение Оззи и Тони испарился».
Правда, сам факт, что «призрачный шанс» вообще существовал, противоречил всему, что Оззи говорил в Филадельфии:
— Ты хоть представляешь, сколько лет мне понадобилось, чтобы вылезти из этого д***ма с Sabbath? — устало бурчал он. — Нет уж. Мне и так хватает забот с этой войной против бухла.
И всё же Live Aid стал демоническим семенем, из которого в 90-х выросло громкое возвращение Оззи в Sabbath. Ирония судьбы? Ровно 40 лет спустя после того, как они начали своё выступление на Live Aid с… ну конечно же, Children of the Grave.
В отличие от вечно ругающихся Black Sabbath и перегруженных внутренними разборками Led Zeppelin, Judas Priest в тот день были на подъёме. Группа как раз записывала альбом Turbo на Compass Point Studios (Багамы), и, по воспоминаниям Роба Хэлфорда, идея лететь через океан, чтобы «сыграть три чёртовы песни», поначалу казалась абсурдной.
Всё изменилось, когда их менеджер Билл Кёрбишли (курировавший ещё и The Who) позвонил с условием:
— «Live Aid хотят The Who в Лондоне. Я сказал: "Хорошо, но тогда Judas Priest должны играть в США"».
«После этого всё завертелось», — вспоминает Хэлфорд. «Мы отрепетировали пару раз, прилетели в Филадельфию накануне — и уже на следующий день вышли на сцену».
Осознание масштаба события пришло только в 11:29 утра, когда Priest ворвались в эфир с Living After Midnight.
В отличие от других, Judas Priest отыграли с кайфом.
«Я остался на весь концерт», — говорит Хэлфорд. «Три главных момента: Sabbath, потом Плант с Пейджем, и под конец — Тина [Тёрнер] с Миком [Джаггером]».
Но больше всего его удивила Мадонна:
«Как поп-фанат, я обожаю её. Хотя в душе я всё тот же метал-фанбой».
Ещё более сюрреалистичным стало знакомство с Джоан Баэз. Роб боялся, что королева фолка осудит их гламурно-металлическую версию её Diamonds and Rust.
Вместо этого Баэз «подпрыгивая, подбежала к нему с улыбкой» и призналась:
«Мой сын обожает ваш кавер! Для него большая честь, что метал-группа спела песню его мамы».
Live Aid стал для Judas Priest прорывом: «Миллионы впервые услышали нас в эфире ABC и MTV. Это доказало, что музыка - вне жанров, когда дело в благом деле».
Но даже тогда хэви-метал оставался «неудобным гостем» на фоне поп- и рок-гигантов.
Как иронично заметил Хэлфорд: «Нас терпели, но лишь потому, что Билл Кёрбишли поставил ультиматум».
Упоминание Хэлфорда о Пейдже и Планте - но не о Led Zeppelin —- невольно показательно. Забытый факт: когда их представляли на сцене JFK тем вечером, Фил Коллинз назвал их по отдельности: «Мистер Роберт Плант, мистер Джимми Пейдж и мистер Джон Пол Джонс…» — именно в таком порядке.
Обстоятельства неофициального воссоединения Zeppelin были омрачены ещё большими «личными проблемами», чем у Sabbath.
Планту было 37, и он всеми силами стремился дистанцировать свою сольную карьеру от прошлого в Zeppelin. Он даже слегка подстриг волосы. Немного застегнул рубашку. Всё ещё вилял задницей, но, чёрт возьми, не смейте путать его с этими заезженными ветеранами вроде Whitesnake! Роберт был артистом куда более высокого порядка - этакий интеллектуал à la Питер Гэбриел, приправленный белой аристократичностью Рэя Чарльза и чёрной похабностью Роберта Джонсона. Но никак не хэви-метал.
Его первые два сольных альбома получили «золото» и «платину» в Британии, США и других ключевых странах. Но третий, Shaken ’N’ Stirred, вышедший за несколько недель до Live Aid, провалился: то пародия на Стива Винвуда, то подражание Боуи… В итоге он едва добрался до Top 20 в UK и US.
К счастью, у Планта был козырь в рукаве - неожиданный успех мини-альбома The Honeydrippers: Volume One. Эта почти случайная идея Ахмета Эртегуна, главы Atlantic Records, записать каверы на R&B-классику 1950-х, сработала. Эртегун предложил проект Планту после того, как был впечатлён его бэндом The Honeydrippers, в который вошли Нила Роджерс (Chic), Пол Шаффер (муздиректор Дэвида Леттермана) и ветераны вроде Джеффа Бека и Джимми Пейджа. Публика проигнорировала попытки Планта вписаться в 1980-е, но с восторгом приняла его вопли в Rockin’ At Midnight и рокабилли-соло Пейджа в Get A Thrill.
Плант называл этот проект своим любимым вне Led Zeppelin. И самым успешным: Top 5 в США и Австралии, 1-е место в Канаде, а сингл вошёл в тройку лучших в Штатах. Когда продажи билетов на тур Shaken ’N’ Stirred летом того года начали буксовать, Плант стал чаще исполнять материал The Honeydrippers — и тур неожиданно получил второе дыхание.
По странному совпадению, первый после Zeppelin проект Пейджа — группа The Firm, где он играл вместе с экс-вокалистом Free и Bad Company Полом Роджерсом, — тоже взлетел в США. Их альбом получил «золото», а концерты продавались аншлагами.
Фил Карсон, менеджер Пейджа и Планта в то время, рассказывает, что изначально организаторы Live Aid предлагали выступить именно The Honeydrippers, и на этих условиях Плант сразу согласился. «Но как только стало известно, что Роберт участвует, все начали спрашивать: “А Джимми тоже будет?”»
Поскольку Пейдж играл на пластинке Honeydrippers, Карсон предложил ему и Планту выступить на Live Aid под этим названием. Но когда он позвонил Пейджу, тот ответил: «Только как Led Zeppelin». Роберт отнёсся к этому с подозрением, но, учитывая благотворительный характер мероприятия, всё же согласился.
Казалось, все препятствия преодолены, но тут один из американских телевизионных боссов заявил Карсону: «Ну, знаете, Led Zeppelin — это уже прошлое. Кому они сейчас нужны?»
Джона Пола Джонса на самом деле не пригласили в Филадельфию.
«Мне пришлось буквально прорываться на Live Aid», — с горечью вспоминал он. Поскольку басист группы Планта, Пол Мартинес, уже был там, Джонсу пришлось играть на клавишных. «Плант аж подпрыгнул: "О, чёрт возьми!" Но я всё-таки пролез», — рассказывал он.
Дополненные бывшим барабанщиком Chic Тони Томпсоном и сбитые с толку внезапным появлением Фила Коллинза (как бык в посудной лавке), Led Zeppelin выступили на Live Aid в Филадельфии так неубедительно, что впоследствии это шоу высмеивали как полный провал. Настолько, что группа запретила включать запись в официальный DVD Live Aid.
Но с того места, где стоял я — за кулисами, — выступление Led Zeppelin на Live Aid остаётся одним из самых невероятных, почти мистических зрелищ, которые я видел за 40 лет в музыкальном бизнесе.
В Америке Zeppelin всё ещё излучали какую-то сверхъестественную силу, и в тот день это чувствовалось повсюду. Они были единственными, перед кем за кулисами замерли все — от техников до суперзвёзд. Рок как безбожная религия. Только в Америке, бэйби-бэйби-бэйби.
«Главное, что я помню, — это абсолютную панику», — признался мне Пейдж.
Плант, потрясённый, даже задумался о том, что раньше считал невозможным.
«Я забыл, каково это… люди плачут вокруг… что-то гораздо более мощное, чем можно выразить словами».
Однако Фил Карсон вспоминает, что когда Пейдж присоединился к Планту на сцене через неделю после Live Aid на концерте в Нью-Джерси,
«как только появился Джимми, крышу сорвало, блин, нахрен!»
После шоу «Плант был в ярости. Спрашивает: "Так всегда бывает, когда на сцену выходит Джимми Пейдж?" Я ответил: "Нет. Но так всегда будет, когда Джимми Пейдж выходит на сцену с тобой"».
Результатом стала первая из нескольких неудачных попыток в последующие годы «вдохнуть жизнь обратно в цеппелин».
Репетиции в Бате с барабанщиком Тони Томпсоном поначалу шли нормально, «первый день был ничего», — вспоминал Джонс. Но затем начались трения. Роберт жаловался, что Джимми (к тому времени слезший с героина, но всё ещё много пивший) играет слишком медленно.
Потом Томпсон попал в аварию, и Плант воспринял это как дурной знак. Джонс вспоминает, как они с Робертом напились, и тот заявил:
«Никто не хочет снова слушать это старое дерьмо».
«Но, Роберт, все ждут, что это случится!» — ответил я.
Попробуй это перевари.