— Тётя Клавочка, ну что ты мучаешься тут одна? — Игорь поставил на стол пакет с продуктами и обнял Клавдию Михайловну за плечи. — Посмотри на себя! Худая стала, бледная какая-то.
— Да что ты, Игорёк, всё нормально у меня, — она погладила племянника по руке, стараясь не показать, как обрадовалась его приезду. — Давно не видела вас с Анечкой. Как дела?
— Дела... — Игорь тяжело вздохнул и сел напротив тёти. — Знаешь, тёт Клав, мы с женой серьёзно о тебе беспокоимся. Ты тут совсем одна, в такой большой квартире. А если что-то случится? Упадёшь, инфаркт получишь?
Анна появилась из прихожей, где рассматривала старые фотографии в рамках.
— Игорь прав, тётя Клава. Мы всю дорогу только о тебе и говорили. Представляете, вчера соседка рассказывала — у неё бабушка две недели лежала дома, никто не знал! Слава богу, почтальон заметил, что газеты не забирает.
— Ну что вы пугаете меня! — Клавдия Михайловна встала и пошла включать чайник. — Соседи у меня хорошие, Тамара Ивановна каждый день заходит.
— Тётя Клав, а Тамара Ивановна молодая? — в голосе Анны появились насмешливые нотки. — Ей самой небось за семьдесят!
— Семьдесят два, — тихо призналась Клавдия Михайловна.
— Вот видишь! — Игорь хлопнул ладонью по столу. — Слепая поводырь слепого! Если что случится с тобой, она и не поймёт.
Клавдия Михайловна достала из шкафчика свои лучшие чашки, те самые, что берегла для особых случаев. Племянники приезжали редко, и каждый их визит был для неё праздником.
— А дети у вас как? Машенька в институт поступила?
— Поступила, тётя Клав, — Анна села поудобнее и внимательно оглядела кухню. — Только представляете, какие сейчас цены на обучение! Мы голову ломаем, где денег взять.
— Да и вообще жизнь дорогая стала, — подхватил Игорь. — Мы с Анькой обсуждали... Может, тебе пора подумать о переезде в более подходящее место?
— Куда переезде? — Клавдия Михайловна замерла с чайником в руках. — Я тут всю жизнь прожила. Здесь папа твой умер, здесь Коля мой...
— Тёт Клав, но посмотри здравым взглядом, — Игорь наклонился к ней через стол. — Квартира огромная, тебе одной не нужно столько места. А деньги от продажи можно вложить в хорошее место, где за тобой уход будет, медсестры, врачи рядом.
— Я не больная!
— Пока не больная, — мягко сказала Анна. — А в наше время всякое бывает. Помнишь тётю Галю из седьмого подъезда? Три года назад была бодрая, здоровая, а потом раз — и инсульт. Хорошо ещё, что дети рядом были.
Клавдия Михайловна медленно разлила чай по чашкам. Руки у неё слегка дрожали.
— Ты что хочешь сказать, Игорёк?
— Я хочу сказать, что мы тебя любим и заботимся о твоём будущем! — он взял её за руку. — Анька вчера в интернете нашла прекрасные места для пожилых людей. Там и питание трёхразовое, и медицина, и компания. Не будешь скучать!
— Но это же... дом престарелых, — прошептала она.
— Ну что ты, тётя Клав! — засмеялась Анна. — Какой дом престарелых! Это современные пансионаты. Там люди живут, как на курорте. Телевизоры в каждой комнате, библиотека, даже концерты устраивают!
— А деньги от квартиры, — Игорь говорил всё увереннее, — мы поможем тебе правильно распределить. Часть на пансионат, часть положим в банк под проценты. Будешь получать дополнительную пенсию!
— Но квартира-то... она же не только моя. Там доля Колина была...
— Тёт Клав, — Игорь вздохнул, — Коля умер пятнадцать лет назад. Детей у него не было. По закону всё твоё.
Клавдия Михайловна смотрела в окно, где за стеклом качались ветки старого клёна. Этот клён посадил ещё её отец, когда переехали в новую квартиру. Тогда дом считался современным, а они — счастливчиками.
— Игорёк, милый, но я не готова к таким решениям. Мне нужно подумать.
— Конечно, тётя Клав, конечно! — Анна встала и обняла её. — Мы никого не торопим. Просто знай — мы всегда рядом и поможем в любую минуту.
— А пока что, — Игорь достал из кармана небольшую коробочку, — мы тебе подарок привезли. Это специальная кнопка. Если что-то случится, нажмёшь — и мы сразу приедем.
Клавдия Михайловна взяла красивую белую коробочку и почувствовала, как слёзы подступают к глазам. Давно никто так о ней не заботился.
После отъезда племянников Клавдия Михайловна долго сидела на кухне, поворачивая в руках белую кнопку. За окном сгущались сумерки, а в квартире становилось тише обычного. Она попыталась включить телевизор, но передачи казались какими-то чужими, неинтересными.
— Может, они и правы? — прошептала она пустой комнате.
Звонок раздался через три дня. Игорь говорил взволнованно:
— Тёт Клав, ты как себя чувствуешь? Мы с Анькой всё думаем о тебе.
— Нормально, Игорёк, спасибо что звонишь.
— Слушай, а я тут с риэлтором разговаривал. Представляешь, твоя квартира сейчас минимум семь миллионов стоит! А то и восемь. Район хороший, метро рядом.
У Клавдии Михайловны закружилась голова от таких цифр.
— Семь миллионов? Не может быть!
— Ещё как может! И знаешь что я подумал? Если сейчас продать, через пару лет цены ещё больше вырастут, а ты уже не сможешь... ну, в смысле, возраст всё-таки. Лучше сейчас всё устроить, пока голова ясная.
— Но Игорёк, я же не собираюсь продавать!
— Тёт Клав, а ты помнишь дядю Сашу из нашего двора? Он тоже говорил — никого никуда не пойду. А потом упал, сломал шейку бедра. Лежит теперь, мучается. Дети по очереди ухаживают, но где им время взять? Работа, свои дети...
Клавдия Михайловна почувствовала, как что-то сжимается в груди.
— А что с ним стало?
— Да что стало... Дети кое-как сдали его в первый попавшийся дом престарелых. Государственный, понимаешь? Там условия... Лучше не спрашивай.
Повесив трубку, Клавдия Михайловна прошлась по квартире. В большой комнате стояла мебель, которую они с мужем покупали по частям — сначала диван, потом стенку, потом сервант. Каждая вещь была связана с воспоминаниями. На полке красовались фотографии: свадьба, день рождения мужа, дачные посиделки с друзьями. Все эти люди давно умерли.
Зазвонил телефон снова.
— Тётя Клавочка, это Анечка. Игорь сказал, вы разговаривали про квартиру?
— Анечка, милая, он мне такие цифры назвал... Семь миллионов! Я и представить не могла.
— А представьте, тётя Клав, какую ренту это может приносить! Положите в банк под десять процентов — это семьсот тысяч в год дополнительно к пенсии! Почти шестьдесят тысяч в месяц!
Клавдия Михайловна попыталась представить, сколько это денег. Её пенсия была всего четырнадцать тысяч.
— Но банки же обманывают...
— Тётя Клав, мы с Игорем не дадим вас обмануть! Мы всё проверим, всё оформим как надо. Вы же знаете, Игорь в финансах разбирается.
— А где же я буду жить?
— Тёть Клав, а мы же говорили! Пансионат прекрасный нашли. Хотите, завтра съездим посмотрим? Просто так, без обязательств.
Клавдия Михайловна посмотрела на семейную фотографию на комоде. Муж смотрел на неё серьёзными глазами, словно хотел что-то сказать.
— Ладно, Анечка. Посмотрим.
Пансионат «Золотая осень» находился на окраине города, за промышленной зоной. Добирались долго, по разбитой дороге мимо заброшенных гаражей и свалок.
— Ну и глушь же тут, — пробормотала Клавдия Михайловна, глядя в окно автомобиля.
— Зато воздух чистый! — бодро ответил Игорь. — Никакой городской суеты. Сплошная экология.
Здание оказалось бывшим общежитием — серый пятиэтажный блок с облупившейся краской. У входа их встретила дородная женщина в медицинском халате.
— Валентина Петровна, администратор, — представилась она. — Игорь Алексеевич предупредил о визите. Проходите, покажу номера.
Коридоры пахли хлоркой и чем-то кислым. По стенам шла потёртая кафельная плитка, кое-где с трещинами. Из-за приоткрытых дверей доносились стоны и бормотание.
— А это что? — Клавдия Михайловна остановилась возле одной из комнат.
— Тяжёлые больные, — небрежно объяснила Валентина Петровна. — Но вас мы в другом крыле разместим. Для самостоятельных постояльцев.
Номер представлял собой комнатку три на четыре метра с двумя железными кроватями, тумбочкой и шкафчиком. Окно выходило на мусорные баки.
— Уютно, правда? — Анна широко улыбнулась. — А какое питание тут?
— Трёхразовое, как в санатории, — Валентина Петровна открыла папку с документами. — Завтрак в восемь, обед в час, ужин в шесть. Строго по расписанию.
— А если я не проголодаюсь к часу дня? — робко спросила Клавдия Михайловна.
— Режим есть режим. Пропустили — до следующего приёма пищи ждите.
— Но здесь же две кровати...
— Да, подселяем. Вам будет веселее! — администратор защёлкнула папку. — Плата за месяц — сорок пять тысяч. Вперёд, разумеется.
— Сорок пять? — Клавдия Михайловна растерялась. — Но Игорёк говорил, тридцать максимум...
— Цены выросли, тётя Клав, — быстро вмешался Игорь. — Инфляция же. Зато подумай — у тебя будет почти двадцать тысяч в месяц оставаться! На личные расходы.
Обратно ехали молча. Клавдия Михайловна смотрела в окно и пыталась представить себя в той убогой комнатке.
— Игорёк, а может, поищем что-то получше?
— Тёт Клав, это один из лучших пансионатов в области! — он нервно барабанил пальцами по рулю. — Знаешь, сколько стоят приличные места? Сто тысяч в месяц, а то и больше!
— Но там же так... мрачно.
— Привыкнешь, — отрезала Анна. — Главное — безопасность и уход.
Дома Клавдия Михайловна заварила чай и долго сидела на кухне. В девять вечера зазвонил телефон.
— Тётенька, ну как впечатления? — Игорь говорил каким-то форсированно-весёлым тоном.
— Честно? Не очень, Игорёк.
— Понимаю, первое впечатление всегда обманчиво. Зато сколько преимуществ! Медсестра рядом, врач на вызов...
— А нельзя найти что-то поближе к городу?
Повисла пауза.
— Тёт Клав, а ты понимаешь, что время не ждёт? — голос Игоря стал жёстче. — Риэлтор говорит, сейчас очень удачный момент для продажи. Весна, люди активно покупают жильё.
— Но я же не торопилась...
— А вот и зря! Знаешь, что мне вчера сосед рассказал? Его тётка тоже тянула-тянула с продажей квартиры, а потом рынок рухнул. Хотела продать за четыре миллиона — пришлось отдавать за два!
— Неужели так бывает?
— Ещё как бывает! Тёт Клав, я завтра приеду с документами. Хотя бы ознакомишься, какие бумаги нужны для оформления.
— Игорёк, но я ещё не решила окончательно...
— Конечно, конечно! Просто посмотришь. А решение — за тобой.
После звонка Клавдия Михайловна прошла в большую комнату и села в своё любимое кресло. Здесь они с мужем проводили вечера, смотрели телевизор, обсуждали прошедший день. Теперь кресло казалось слишком большим для неё одной.
— Коленька, — прошептала она в пустоту, — что же мне делать?
Ответа не было. Только за окном шумел всё тот же клён, который помнил их молодость.
Игорь приехал не один — с ним была незнакомая женщина в строгом костюме.
— Тёт Клав, знакомься — Марина Викторовна, нотариус. Очень опытный специалист, все документы оформит как надо.
— Но я же говорила, что ещё не решила! — Клавдия Михайловна растерянно смотрела на чужую женщину, уже разложившую на столе какие-то бумаги.
— Тётенька, мы же договорились просто ознакомиться с документами, — Игорь снял куртку и прошёл на кухню, как хозяин. — Марина Викторовна потратила время, приехала к нам домой. Неудобно же отказываться!
— Клавдия Михайловна, — нотариус говорила быстро, профессионально, — процедура совершенно стандартная. Договор купли-продажи, доверенность на племянника для ведения всех финансовых операций...
— Какая доверенность? — Клавдия Михайловна почувствовала, как учащается сердцебиение.
— Ну тёт Клав, мы же обсуждали! — Игорь сел рядом и взял её за руку. — Тебе же неудобно будет каждый раз ездить в банки, разбираться с процентами, переводами. Я всё беру на себя.
— Игорёк, но деньги-то мои...
— Конечно твои! — он крепче сжал её руку. — Просто я буду помогать ими управлять. Как доверенное лицо.
Марина Викторовна смотрела на часы с плохо скрываемым раздражением.
— Клавдия Михайловна, если есть сомнения, можете всё ещё раз обдумать. Но имейте в виду — повторный выезд нотариуса на дом стоит дополнительных денег.
— Да какие сомнения! — Анна вошла в комнату с пакетами. — Тётя Клав, я уже ваши вещи собирать начала. Посмотрите, сколько хлама накопилось! Это же надо всё разбирать.
— Какие вещи? — Клавдия Михайловна вскочила. — Анечка, что ты делаешь?
— Помогаю! В пансионате много вещей не поместится. Только самое необходимое можно взять.
— Но я же ещё не подписывала никаких бумаг!
— Тёт Клав, — голос Игоря стал жёстким, — ты что, передумала? А как же покупатели? Я уже договорился с серьёзными людьми!
— Какие покупатели? — она отшатнулась от стола с документами.
— Да они уже деньги приготовили! — Анна открыла шкаф в спальне и начала складывать бельё в коробки. — Если сейчас сорвётся сделка, они могут в суд подать! За моральный ущерб!
— Это неправда! — Клавдия Михайловна бросилась к племяннице. — Верни всё на место! Это моя квартира!
— Тётя Клав, успокойтесь, — Анна даже не подняла головы. — Нервничать в вашем возрасте вредно. Давление может подскочить.
— Игорёк, скажи ей! Пусть не трогает мои вещи!
Игорь молча указал на стул возле стола с документами.
— Садись, тётя. Давай спокойно всё оформим.
— Я не хочу! Я передумала! — Клавдия Михайловна почувствовала, как слёзы подступают к глазам. — Я никуда не поеду!
— А куда ты денешься? — впервые Игорь говорил с ней без всякой ласки. — Деньги у тебя кончились, продукты кто покупать будет? Коммунальные платежи кто платить станет?
— У меня есть пенсия...
— Четырнадцать тысяч? — засмеялся Игорь. — Тёт Клав, ты знаешь, сколько сейчас стоит хлеб? А мясо? А лекарства?
— Но квартира моя! Я никому её не отдам!
— Ах вот как! — Анна выпрямилась, и на лице её не осталось и следа прежней ласковости. — Значит, мы тут месяцами за вами ухаживали, время тратили, бензин, а теперь — никому не отдам!
— Какими месяцами? Вы же три дня назад приехали первый раз за полгода!
— Тётя Клав, не передёргивайте! — Игорь встал и нависнул над ней. — Мы постоянно звонили, интересовались!
— Раз в месяц, по пять минут!
— Знаешь что, — Игорь сел обратно и взял ручку, — хватит истерик. Или подписываешь сейчас, или мы уходим и больше не появляемся. Будешь сидеть тут одна до самой смерти.
— Игорёк, ты же мой родной племянник...
— Родной! — он хлопнул ладонью по столу. — А ты родная? Семь миллионов прибрать к рукам хочешь, а нам, детям покойного брата, ничего не оставить?
— Но это же моя квартира! Мы с мужем её покупали!
— На советские зарплаты! — встрепенулась Анна. — Символические копейки! А сейчас она миллионы стоит благодаря нашему труду, нашим налогам, развитию района!
— Марина Викторовна ждать не будет, — Игорь положил ручку перед тётей. — Решай быстро.
Клавдия Михайловна смотрела на документы, буквы расплывались перед глазами. Родные люди, единственная семья, что у неё осталась, смотрели на неё как на врага.
— А если я не подпишу?
— Не подпишешь — останешься совсем одна, — равнодушно сказал Игорь. — И когда свалишься с инфарктом, никто тебя не найдёт. Будешь лежать, пока не начнёшь гнить.
Рука её дрожала, когда она взяла ручку. Подпись вышла кривая, дрожащая, совсем не похожая на её почерк.
— Вот и умница! — Марина Викторовна быстро собрала документы. — Деньги поступят на счет в течение недели.
— А в пансионат когда едем? — Анна уже заклеивала коробки скотчем.
— Завтра с утра, — ответил Игорь, пересчитывая какие-то бумаги. — Место забронировал.
— Завтра? — Клавдия Михайловна посмотрела на них в ужасе. — Но я же не готова!
— А что тут готовиться? — Игорь равнодушно пожал плечами. — Чемодан собрать и всё.
За окном всё так же шумел клён. Но теперь Клавдия Михайловна слышала в его шуме не музыку памяти, а похоронный марш по её прежней жизни.
Комната в пансионате оказалась ещё убожее, чем при первом осмотре. Железная кровать скрипела при каждом движении, матрас был продавлен и пах мочой. Соседкой оказалась полупарализованная старушка, которая постоянно стонала и звала давно умершую дочь.
— Танечка, Танечка, где же ты? — бормотала она по ночам, и Клавдия Михайловна не могла заснуть.
Первые три дня она ждала звонка от Игоря. Он обещал позвонить, как только деньги поступят на счёт, рассказать, как всё оформлено в банке. На четвёртый день она попросила у медсестры разрешения позвонить.
— Абонент временно недоступен, — механически повторял автоответчик.
— Может, номер неправильно набираете? — равнодушно предположила медсестра Зоя. — Или телефон сломался.
На пятый день Клавдия Михайловна попросила администратора помочь связаться с племянниками.
— Валентина Петровна, у меня же в документах их телефоны записаны...
— Какие документы? — администратор даже не подняла глаз от компьютера. — У нас только справка о поступлении и квитанция об оплате.
— Но как же... А кто меня сюда привёз?
— Понятия не имею. Вас здесь оставили с вещами и уехали.
— А деньги за проживание кто платил?
— Наличными за три месяца вперёд. Больше ничего не знаю.
Клавдия Михайловна почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она попросилась в административный кабинет и дрожащими руками набрала номер Анны.
— Абонент временно недоступен.
Тогда она попробовала найти их адрес в интернете через администратора. Оказалось, что по указанному в паспорте адресу Игорь не прописан уже три года.
— Значит, обманули, — констатировала Валентина Петровна. — Бывает. Родственнички избавились от обузы.
— Но деньги... моя квартира... семь миллионов...
— А вы думали, они вам их отдадут? — администратор усмехнулась. — Наивная какая! За три месяца оплатили — и слава богу. Обычно вообще без копейки подкидывают.
— Но это же воровство! Это мои деньги!
— Докажите. Документы где? Чеки? Свидетели?
Клавдия Михайловна поняла, что доказать ничего не сможет. Все документы остались у Игоря. Нотариус исчезла вместе с ними. А ей остались только воспоминания о том, как подписывала бумаги дрожащей рукой.
Вечером она лежала на чужой кровати и смотрела в грязное окно на мусорные баки. За окном больше не было клёна, не было памяти, не было дома. Не было ничего, кроме казённого потолка с жёлтыми пятнами от протечек.
— Коленька, — прошептала она в темноту, — прости меня. Я не уберегла наш дом.
Соседка застонала особенно громко, и откуда-то из коридора донеслось бормотание других стариков. Клавдия Михайловна закрыла глаза и попыталась вспомнить запах свежеиспечённых пирогов на своей кухне, тепло любимого кресла, шум клёна за окном.
Но воспоминания меркли с каждым днём, растворяясь в запахе хлорки и чужого горя.
На седьмой день к ней пришла новенькая — растерянная женщина лет семидесяти с красными от слёз глазами.
— Меня дочка привезла, — рассказывала она медсестре. — Говорит, временно, пока она в командировке. А сама уже третий день не звонит...
Клавдия Михайловна посмотрела на неё и поняла — вот она, её судьба. И судьба всех стариков, поверивших родным людям. Сначала ласковые слова о заботе, потом документы, потом — казённая кровать и полная беспомощность.
— Родные, — прошептала она, и в этом слове прозвучала вся горечь предательства.
За окном мусоровоз с грохотом опорожнял баки. Новый день в доме для ненужных людей начинался, как и все остальные — без надежды, без любви, без семьи. Только с пониманием того, что доверие к близким может стоить всей жизни.