Телефон завибрировал где-то на тумбочке. Ирина открыла глаза — ночь, глубокая, вязкая. Артём рядом напрягся, словно током ударило, и почти не дыша, потянулся за мобильным. Не включая света, вышел в ванную, аккуратно прикрыв дверь.
Ирина присела в кровати, прислушиваясь. Через тонкую дверь доносился шёпот. Она уловила только обрывки:
— Не плачь, маленькая... Я приеду завтра… Обещаю...
Сердце стукнуло в ребра. «Маленькая?» Она замерла. С тех пор как их дочь уехала учиться за границу, никто не называл её мужа «папой». Ирина знала этот голос — у него особый тембр, чуть ниже, с нежностью. Сейчас в нем сквозила боль и волнение, но не то, к которому она привыкла за годы совместной жизни. Это было что-то другое. Тайное.
Когда Артём вернулся, Ирина закрыла глаза и сделала вид, что спит. Он скользнул под одеяло и повернулся к ней спиной.
Утром всё было как обычно — омлет, тосты, кофе. Только вот Артём забыл выключить плиту и трижды переспросил, куда она уходит сегодня.
— Что с тобой, Тём? — спросила она, бросив взгляд на его тёмные круги под глазами.
— Работа навалилась, — отмахнулся он. — Конец квартала, знаешь же…
Ирина знала. Но и знала другое: когда её муж врал — он начинал чесать подбородок. Сейчас он делал это каждые тридцать секунд.
Вечером он пришёл позже обычного. Сказал, что был у клиента. От пальто пахло дорогим парфюмом, не его. Не их семейным уютным «морским бризом», а чем-то сладким, чужим, слишком... сексуальным.
В ванной она заметила новый одеколон — флакон цвета бордо, с золотыми буквами. Не из дешёвых.
На следующий день она сказала своей лучшей подруге, что Артём изменился. Светка, как всегда, резанула прямо в лоб:
— Ир, ну ты ж понимаешь, мужик пятьдесят лет. Начал следить за собой, стал носить рубашки без пятен… Ты сама подумай — ради кого всё это?
Ирина подумала. И почти не спала ночью.
А через день всё повторилось. Опять звонок в половине второго. Опять — в ванную. Опять — тишина и шепот.
Наутро она уже не выдержала.
— Кто тебе звонит по ночам, Артём?
Он замер. Потом медленно поднял глаза:
— Это по работе, — сказал он глухо. — Срочный проект.
— Срочный проект в полвторого? И ты там кого «маленькой» называешь?
Артём сглотнул, отвернулся. Впервые за 28 лет он посмотрел на неё не как на жену, а как на врага.
— Ты подслушиваешь теперь?
— А ты врёшь мне в лицо, — парировала она. — Кто она, Артём? Кто?!
Он не ответил. Просто встал и вышел на работу, громко хлопнув дверью.
***
Ирина не пошла на работу. Впервые за много лет. Просто сидела на кухне и смотрела в чашку, где давно остыл кофе. В голове крутились только два слова: «маленькая» и «завтра приеду».
Она не могла есть. Не могла думать. Только вспоминала, как Артём выходил из ванной с потупленным взглядом, как врал, как уворачивался. И что-то внутри неё начинало рушиться.
Днём она не выдержала — открыла его ноутбук. Пароль был прежним — дата их свадьбы. Смешно. Или горько.
Папки были почти пусты. Но в истории браузера — странный адрес. «Мосопека.ру».
«Оформление временной опеки на несовершеннолетнего».
У Ирины похолодели пальцы. Она перечитала страницу дважды. Внутри — как будто кто-то зажал сердце в кулак.
«Он... Он оформляет опеку? На кого?»
Трясясь, она набрала Свету.
— Свет, я, кажется, не просто зря подозревала. Всё хуже, — голос дрожал. — Он оформляет опеку! Ты понимаешь, что это значит?
— Ир... Может, ты просто что-то не так поняла? Может, он… не знаю… хочет помочь кому-то?
— В два ночи? Тайно? И называет «маленькой»? Нет, Света. Тут что-то серьёзное.
В ту ночь Ирина не спала вовсе. Сидела в кресле у окна, как в засаде. В два двадцать — снова звонок. И снова Артём исчез в ванной.
Она медленно, на цыпочках, подошла. Приложила ухо к двери.
— Потерпи, пожалуйста… Скоро всё решим. Главное, чтобы она не узнала пока. Хорошо?
Зубы Ирины сжались. Она едва сдержалась, чтобы не ворваться прямо туда и не сорваться на крик.
На следующий день она решила: хватит ждать. Нужно знать правду. Она села в такси и поехала к зданию, откуда Артём выезжал вечером — она заранее отметила адрес по приложению слежения, которое поставила неделю назад.
Промокшая куртка, мелкий осенний дождь, сердце гулко стучит.
Дом выглядел обычным. Старый, облупленный, двухэтажный. Из подъезда вышел Артём... и рядом с ним — девочка лет семи. В пальто и с рюкзаком с розовым кроликом. Она держала его за руку. Он что-то говорил ей, наклоняясь, и девочка улыбалась. Улыбалась ему как родному.
У Ирины потемнело в глазах.
«Боже... У него действительно… ребёнок?»
Она резко повернулась и пошла прочь, не дожидаясь, чтобы её заметили.
Дома она плакала всю ночь. Настоящие слёзы. Те, которые выходят не из глаз — из глубины живота, как рвота. Из боли.
А на утро молча подала заявление на временный отгул. Она не знала, что будет делать. Но знала точно — врать ей больше никто не будет.
***
Ирина сидела на кухне, глядя в окно, когда Артём вошёл.
— Ты не на работе? — удивился он, снимая куртку.
— А ты не на работе, — ответила она спокойно. — Где был, Артём?
Он замер. Остановился у вешалки, сжав ремень в руке.
— Ты следила за мной? — голос натянулся, как струна.
— А ты врал мне две недели, — ответила она ровно. — Я всё видела. Девочку. Ребёнка, с которым ты гулял. Я слышала твои разговоры. Кто она, Артём? Только не вздумай снова врать.
Он сел на край стула, будто кто-то выключил в нём силу. Лицо осунулось, руки сжались в кулаки.
— Её зовут Вика. Ей семь лет, — сказал он тихо. — Она… племянница. Твоя.
Ирина вздрогнула.
— Что ты несёшь?
— Это Вика. Дочка твоего брата Вадима.
Ирина нахмурилась.
— Подожди… Вадим умер шесть лет назад. А её мать? Марина?..
— Марина умерла в июне. Инсульт. Ты тогда в больнице лежала, после операции…
Ирина опустилась на стул.
— Боже… я же даже не знала…
— Лариса не решалась тебе говорить. У тебя тогда сердце барахлило, врачи сами запретили тебе волноваться. Я поехал на похороны один. Потом забрал Вику к Ларисе — она все-таки моя сестра. Думал, что временно. Но у Ларисы обострение, она тяжело больна и теперь почти не встаёт…
— Почему ты не рассказал мне сразу?
— Потому что ты сама еле держалась. Я не знал, как… Я боялся… боялся, что если ты узнаешь — твоё сердце не выдержит. Ты сама только встала на ноги!
— А ты думал, что я выдержу, если ты заведёшь ребёнка на стороне?! Артём! Я чуть с ума не сошла!
Он подошёл, встал на колени перед ней.
— Ир, я оформлял опеку. Хотел сначала всё уладить, забрать Вику, сделать так, чтобы это не было проблемой для тебя. Я хотел помочь. Родной ребёнок — на улице. Если мы её не возьмём, её отправят в приют.
Она смотрела на него, потрясённая. Слов не было.
— Вика звонила мне по ночам, — продолжил он шёпотом. — Плакала. Спрашивала, когда я приеду. Когда мы её заберём. Она не знает тебя, боится, что ты её не примешь…
— Почему она звонила тебе? Почему не мне?!
— Потому что я был рядом, когда умерла её мать. Я нашёл их, когда Ларисе стало плохо. Я вызвал скорую, отвёз девочку. Она ко мне прижалась — как будто я для неё всё. С тех пор звонит. Каждый вечер. Иногда по ночам. Ей просто страшно.
Ирина встала, качаясь. Придвинулась к окну. Сердце гудело, не разбирая эмоций: страх, боль, вина, злость.
— Ты мне не доверял… — прошептала она.
— Я боялся за тебя. Не за себя. Понимаешь?
Она долго молчала. А потом сказала только:
— Завтра поедем за ней. Вместе.
Он вздохнул. Глубоко, облегчённо. Подошёл и взял её за руку.
— Спасибо…
***
На следующее утро Ирина долго выбирала шарф. Почему-то хотелось выглядеть мягко. Тепло. По-матерински.
В машине они молчали. Артём держал руль крепко, взгляд устремлён вперёд, но рука иногда тянулась к её ладони. Она не отдергивала.
Дом, куда они приехали, был серым, облупленным. Двор — заросший, с проржавевшими качелями.
— Я сам, — сказал Артём.
— Нет. Я с тобой, — ответила Ирина и сжала его пальцы.
Дверь открыла уставшая, седая женщина, она тяжело двигалась, сильный артрит.
— Вы за Викой? — спросила она сразу. Без приветствия. Без эмоций.
Ирина кивнула.
— Она в комнате. Одна. Вчера весь вечер рисовала тебя, Артём. Только мама у неё теперь тоже ты…
Они вошли. Девочка сидела у окна и рисовала солнце. Желтое, большое, с кривыми лучами.
— Вика? — тихо сказал Артём.
Девочка обернулась. Улыбка вспыхнула, и она побежала к нему, вцепившись руками в шею.
— Ты пришёл! А это кто? — с любопытством посмотрела на Ирину.
Та присела на корточки.
— Я Ирина. Хочу с тобой познакомиться.
Вика нахмурилась.
— Ты… не злая?
— Нет, солнышко. Я просто волновалась.
— А ты будешь меня ругать, если я не доем суп?
Ирина рассмеялась сквозь слёзы.
— Никогда. Мы будем вместе варить такой суп, чтобы его хотелось доесть до конца.
Вика немного подумала и протянула руку.
— Хорошо. Поехали домой.
Дома Вика долго рассматривала комнату, которую Ирина накануне разобрала и подготовила — бывшую детскую их дочери. Розовые обои, зайцы на подушках. Девочка вертела головой, будто попала в мультфильм.
— Это всё мне?
— Всё тебе, Вика. Всё наше — теперь твоё тоже.
Вечером она заснула, прижав к себе старого плюшевого зайца.
На кухне Ирина стояла у окна, смотрела на освещённый двор и держала в руках чашку чая.
— Ты была потрясающей сегодня, — сказал Артём, подходя сзади.
— Я просто поняла, что иногда любовь — это не про кровь. Это про выбор. Я выбрала её.
Он обнял её. Долго, крепко, по-настоящему.
Ирина закрыла глаза.
— Больше никаких секретов. Никогда.
— Никогда.
***
Спасибо, что читаете наши истории 💛
Если вам близка эта тема — подпишитесь, впереди будет ещё много сильных, жизненных рассказов. Мы пишем о том, что действительно важно.