Памяти Леонида Цыпкина
Артур Рифкатович Кудашев родился в 1967 г. в городе Стерлитамаке. Выпускник Башкирского государственного медицинского института, кандидат медицинских наук. Краевед, автор телеграм-канала «Уфалюб». Писатель, дважды финалист литературного конкурса имени Юрия Казакова.
Как вы поняли, речь пойдёт о Леониде Цыпкине. Был такой писатель и врач, хотя, думаю, большинству из вас его имя ничего не говорит. Но это мы сейчас поправим.
Если коротко, то вот. Леонид Борисович Цыпкин (1926 г. р.) написал повесть о Ф. М. Достоевском «Лето в Бадене». И умер (в 1982 г.). Потом «Лето в Бадене» напечатали на Западе, малым тиражом. И, в общем, забыли. Пока «Лето» случайно не прочла Сьюзан Зонтаг (ой, а кто это?). И похвалила («Последний шедевр русской литературы...» – прямая цитата). Чем, можно сказать, открыла дверь в лето. В «Лето в Бадене», точнее.
Спрашивается, а что мне до Цыпкина?
Есть причина. Помните, когда Гарри Поттер узнал, что Альбус Дамблдор тоже гриффиндорец? Мы с Цыпкиным учились на одном и том же факультете. В разное время, конечно. Но на одном – лечебном факультете Башкирского государственного медицинского института имени 15-летия ВЛКСМ. Получается, мы с ним алюмни. Есть такое слово, означает что-то вроде сотоварища по вузу или по месту работы. Но оно мне не нравится. В нём какой-то лёгкий металлический привкус. На выбор словарь предлагает слово «однокашники». Не от «кашне» (это к гриффиндорцам как раз), а от «каша». Хотя язык не очень поворачивается сказать про студентов времен Великой Отечественной и нынешнего, нашего времени (каким бы оно ни было), что «мы ели одну кашу». «Кашу» с ребятами первой половины сороковых XX века мы ели всё-таки разную. Но другого слова, кроме «однакашники», похоже, нет.
Биография Цыпкина, в общем-то, подробно описана его сыном Михаилом, а также многочисленными почитателями и исследователями творчества Л. Б. Копипастить фактуру не буду, она доступна в интернете, желающие всё найдут легко. В жизнеописании Цыпкина есть единственный пробел – касающийся уфимского периода. Вот его-то я и хотел бы немного «подсветить».
Леонид оказался в Уфе не позже 6 ноября 1942 года. Эта дата зафиксирована в копии аттестата, подтверждающего, что он экстерном окончил полный курс обучения в уфимской средней школе № 44.
В БГМИ Цыпкин зачислен был 1 октября 1943 г. на II курс переводом с I курса Московского ордена Ленина медицинского института (т. н. «первого меда»), а отчислен 10 августа 1945 г. переводом в Белорусский мединститут (из которого он в итоге выпустился). Эти даты и перемещения зафиксированы в соответствующей справке.
Сохранилась зачётная книжка студента БГМИ Л. Цыпкина, с фотографией и с оценками по всем предметам со второго по четвёртый курсы. Изучал её с особенным интересом и даже трепетом, искал и, разумеется, находил в ней знакомые фамилии педагогов. Так, фармакологию студент Цыпкин сдавал Исаю Абрамовичу Лерману (а студент Кудашев – его ученице, Дине Наумовне Лазаревой), пропедевтику – Гениатулле Нигматулловичу Терегулову (студент Кудашев – его внуку, Раису Раловичу Терегулову), ну, и так далее.
Ещё в личном деле Л. Б. уцелела справка о том, что с 14 по 31 декабря 1944 г. он переболел ветряной оспой.
Наконец, есть документ нотариуса, заверяющий подлинность представленных в БГМИ документов (в нём отмечен уфимский адрес жительства Леонида – Зенцова, д. 45, кв. 2), и доверенность на получение документов Цыпкина его мамой – Верой Моисеевной Поляк.
Тут как раз хочу пояснить, как я вообще вышел на Л. Б. Ко мне в руки, по случаю, попало несколько почтовых карточек военного времени, написанных на её имя. Я заинтересовался – кто это, и так вот, по цепочке, узнал и о Цыпкине. Мама Леонида, В. М. Поляк, по специальности была врач-фтизиатр, а работала в эвакогоспитале № 1739 (в/ч 4322). Он располагался по адресу ул. К. Маркса, 12, куда позже въехал авиационный институт.
Что касается отца Л. Б., Бориса Наумовича Цыпкина, то он работал в эвакогоспитале № 1320. Номер в/ч я пока не выяснил. С этим госпиталем, вообще не всё так просто. Мемориальная доска в память о военном госпитале № 1320 висит на новом здании хирургического корпуса РКБ им. Г. Г. Куватова по адресу Достоевского, 132. А с другой стороны, известно, что протезное отделение госпиталя № 1320 с 1943 г. находилось в нынешнем корпусе факультета романо-германской филологии, на Коммунистической, 19. И Б. Н. Цыпкин в основном работал именно там, в протезном. Откуда известно? Элементарно, Ватсон. Доктор медицинских наук Борис Наумович Цыпкин – автор двух пособий для врачей-практиков: «Костно-пластические реампутации» и «Лечение порочных культей». Даже из этих, прямо скажем, страшных названий понятно, насколько глубоко отец Л. Б. погружён был в вопросы протезирования и, шире, в предмет военно-полевой хирургии, травматологии и ортопедии. В интернете можно найти воспоминания фронтовиков о том, каким классным специалистом был «генерал» Цыпкин (в то время он действительно, в довесок к остальному, занимал генеральскую должность начальника хирургического управления Южно-Уральского военного округа).
Здесь важно зафиксировать один тонкий момент. Обучение студентов-медиков всегда строилось и строится на приоритете практической работы. Не буду далеко за примерами ходить. Когда в 1989 г. случился Улу-Теляк, нас, студентов-медиков, отправили в городские клиники помогать дежурному персоналу. И мы помогали. Столько, сколько было тогда нужно. Перестилали простыни, подставляли судна, выносили тела…
Во время Великой Отечественной условный «Улу-Теляк» происходил ежедневно. Я, конечно, не знаю точно, сколько раз в 1943–45 годах студент Лёня Цыпкин бывал у отца, в госпитале. В институтских документах это не зафиксировано. Но он там определённо и часто бывал. Не мог не бывать. От дома на Зенцова, 45, (снесён) до протезного госпиталя на Коммунистической, 19, – три минуты пешком.
К чему это я? То поколение, включая то поколение студентов-медиков, свой долг перед страной выполнило сполна. А публикация романа Л. Б. на Западе, отзыв Сьюзан Зонтаг – иконы либеральной журналистики, сын-эмигрант – это всё вроде как готовый ряд признаков принадлежности к диссидентам и антисоветчикам. И, соответственно, это повод. Повод одной стороне околокультурной дискуссии использовать Цыпкина как ещё один флажок, а другой стороне – как ещё одну мишень.
Как представляющий в этой дискуссии третью сторону, Уфу, прошу две другие: пожалуйста, не надо. Л. Б. и его творчество – уже История, и в том числе наша, местная. Публикации в журнале «Нью-Йоркер» за всё время удостоилось только четверо пишущих на русском – В. Набоков, И. Бродский, С. Довлатов и Т. Толстая. Л. Цыпкин в каком-то смысле их превзошёл. Он удостоился публикации не своей, но о себе. Это же, простите, круто. Статья Зонтаг в номере от 1 октября 2001 г. о нём называлась Recovery of the Novel. Видел в сети вольный перевод этого названия как «Возвращение романа». А точнее, по-моему, «Выздоровление романа». Это же прямая антитеза якобы случившейся в XX веке роланбартовской «смерти автора».
В ходе подготовки этого текста ноосфера то и дело мне «подмигивала». Судите сами. Первую публикацию «Лета в Бадене» готовил (невероятно, но факт) Сергей Довлатов (уфимец по рождению). Директором чумаковского центра (где многие годы проработал Л. Б.) сейчас является академик РАН Айдар Ишмухаметов (уфимец). Один из дальних родственников Леонида Цыпкина (хотя это ещё требует проверки) – организатор знаменитой «бульдозерной» выставки Александр Глезер (уфимец). Ну и так далее.
И ещё о ноосфере. Она ведь не только подмигивает, но и вопросы задаёт. Хотя вопрос у неё ко всем нам, в сущности, всегда один и тот же: «Как ты, дружок, провёл своё лето?
Уже посадил своё дерево? Защитил свою докторскую? Написал свою книгу?
Да? Ну, если да – то ОК».
Автор благодарит за помощь и предоставленные материалы Азата Урановича Киньябулатова и Наталью Рудольфовну Кобзеву.
Автор: Вера Сытник
Журнал "Бельские просторы" приглашает посетить наш сайт, где Вы найдете много интересного и нового, а также хорошо забытого старого.