Никогда не думала, что предательство близких может так больно ударить. Вроде бы уже взрослая, двадцать два года, а плачу как маленькая девочка.
Димка... Мой Димка, который клялся в любви, который говорил, что я — единственная на всём белом свете. А теперь по деревне ходят слухи, что Ольга от него беременна. Моя лучшая подруга Ольга, которой я доверяла все свои секреты с первого класса.
— Лен, ты куда собралась? — спрашивает Таня, когда видит, как я крашусь перед зеркалом.
— На танцы иду. Нельзя же дома сидеть и реветь.
— Ну конечно, иди посмотри на пьяного Димочку и гордую Ольгу. Пусть все на тебя с жалостью смотрят.
Таня — это что-то особенное. Она появилась в нашей деревне всего полгода назад, когда её родители переехали сюда. С первого дня мы подружились, хотя она младше меня на два года. Есть в ней что-то такое... необычное.
— А что же мне делать? Не приду — скажут, испугалась.
— Да плевать, что они там скажут! Дома не можешь сидеть?
— Не могу, Тань... Силы нет.
И тут она выдаёт:
— Пойдём со мной в ночное!
— Куда? — смеюсь сквозь слёзы. — На ночь глядя?
— Серьёзно говорю! Мой брат Митька с ребятами собрался, лошадей пасти. Мама не пускает его одного, говорит маленький ещё. А я обещала с ним пойти. Составишь компанию?
Серёжка, мой младший брат, тут же оживился:
— А я с вами можно?
Вот так и оказались мы втроём ночью в поле. Давно я так не чувствовала себя живой. Папа ещё в детстве научил меня ездить верхом, и сейчас, мчась по полю на гнедом коне, я почувствовала, как ветер выбивает слёзы — то ли от скорости, то ли от боли в сердце.
— Кто ты такая, Танюшка? — спрашиваю её, когда мы сидим у костра. — Откуда ты взялась?
Она только загадочно улыбается.
У костра собралось человек десять — пастухи, местные парни. Дядя Вася, старый пастух, рассказывает истории из молодости. Особенно запомнилась про то, как цыгане коней угоняли с помощью красивого вороного жеребца-приманки.
— Подпускают такого красавца, конечно люди его примут, — рассказывает дядя Вася. — А под утро хозяин свистом манит, и жеребец отбивает молодняк, ведёт за собой. У коней это часто бывает — появился вожак и повёл.
Домой вернулись под утро. И правда, словно той боли и не было. Таня какая-то особенная...
— Мам, — говорю я матери за завтраком, — только не смейся. Кажется мне иногда, что Танюшка моя... ведьма. Ну не ведьма, конечно, а что-то знает.
Мама долго смотрит на меня, потом тяжело вздыхает:
— Сестра она твоя, троюродная, а не ведьма. Хотя...
— Что?!
— Её мать и твой отец двоюродными были. Против нашего брака вся их родня выступала. У него невеста была, они с детства вместе росли, родители считали, что детям суждено пожениться. А он меня увидел...
Мама рассказывает, как папа бросил все планы родни ради неё. Как жили они сначала в том селе, а потом, когда я родилась, переехали сюда. Как родственники папы её проклинали и желали зла.
— А когда отца не стало, — продолжает мама, — что только на меня не вылилось. Я запретила им с тобой видеться, прости. Поэтому ты с той стороны никого и не знаешь.
— А мама Тани?
— Она другая, ко мне всегда хорошо относилась. Она замужем за нашим Витей с соседней улицы. Когда приехали, даже прощения просила за всех родственников. Я сказала — зла не держу, давно про них забыла.
— Мама... А Таня знает, что мы сёстры?
— Знает, Лена.
— Почему мне не говорили?
— Ты вся в своём горе была. Будто бог нам Танюшку послал — она тебя из отчаяния вытащила.
Странное дело. После этого разговора я почувствовала, что к Димке больше ничего не испытываю. Ни любви, ни ненависти — просто безразличие. Словно освободилась от чего-то тяжёлого.
Лето прошло незаметно. Таня с Серёжкой закончили школу и решили вместе поступать в институт. А я... я словно заново родилась.
— Таня, — спрашиваю я её как-то вечером, когда мы сидим в моей комнате, — а вдруг я их правда прокляла?
— Кого ты имеешь в виду? — хитро улыбается сестра. — Подружек своих, что как змейки свились в клубочек? Они же знали, что врал этот болван, но молчали. Знаешь почему?
— Почему?
— Завидовали тебе. Тому, как Димка тебя на руках носил. Радовались, что ты с пьедестала слетела, на который они сами тебя и поставили.
И тут Таня начинает рассказывать то, что меня шокирует. Оказывается, с моими бывшими подружками происходят странные вещи. Ирку жених бросил прямо перед свадьбой. Людмила родила, а отец ребёнка отказался на ней жениться, сказав, что дитя не от него. А Нина...
— Нина ездит к гадалкам, просит привороты сделать на Генку, — смеётся Таня. — Она даже к моей бабушке приезжала. Стыдилась, делала вид, что не туда едет. А потом в ноги падала, слёзно просила приворот какой-нибудь.
— Откуда ты это знаешь?
— Знаю, — загадочно улыбается Таня. — Твоей бабушки нет в живых, а моя жива. Среди всех наших родственниц она одна по-настоящему умеет. А остальные так... пыль в глаза пускали.
Мне становится не по себе от этих слов.
— Димка на Ольге так и не женился, — продолжает сестра. — Она и подругу потеряла, и он её ни во что не ставит. Тоже ты виновата?
— Таня... а кто тогда?
Она поднимает глаза к небу:
— Сама подумай. Хватит киснуть, пойдём лучше к бабушке съездим. Познакомишься — она твоя тоже бабушка, младшая сестра твоей покойной бабули.
Мама на удивление легко согласилась на эту поездку:
— Поезжай, дочь. Вижу, места себе не находишь, вся в думах. Может, и правда есть что-то такое, о чём я не ведаю.
Бабушка Таня — в честь неё сестру назвали — оказалась удивительной старушкой. Смешливая, мудрая, с ясными глазами. Поговорила она со мной, и словно груз с души сняла.
— Больно, милая? — спрашивает она.
— Уже нет, бабушка.
— Нет, ещё больно, но скоро пройдёт. Встретишь свою настоящую судьбу. А на тех зла не держи — они проходящие в твоей жизни люди.
Через месяц после нашего возвращения произошло то, что потрясло всю деревню. Пашка Мороз — тот самый, что участвовал в "шутке" с сеновалом — вдруг посреди клуба подошёл ко мне и громко, при всех, попросил прощения.
— Лена, прости меня, — сказал он дрожащим голосом. — Ольга меня подговорила. Сказала, что ты в курсе, что это просто шутка, чтобы Димку поревновать.
Все в зале замерли. Ольга побледнела как мел. Димка стоял с открытым ртом.
— Я думал, ты согласилась на эту игру, — продолжал Пашка. — А когда понял, что обманул тебя... Мне стыдно, Лена. Очень стыдно.
После этого Пашка уехал из деревни. Больше его никто не видел.
А вот что произошло дальше, заставило меня всерьёз задуматься о словах Тани про "каждому своё". Через неделю к нам в дом пришла соседка тётя Клава, вся бледная, трясущаяся.
— Лена, дочка, — шепчет она испуганно, — ты ничего странного не замечала в последнее время?
— Что вы имеете в виду?
— Да вот... Олька твоя, она же теперь... того... С ума сходит, что ли. Вчера видела её возле кладбища, сидит на могиле какой-то старой, что-то шепчет. А сегодня утром Марья Петровна рассказывала — Ольга ночью по деревне ходила, во все окна стучала, спрашивала, не видел ли кто её счастье. Говорит, потеряла где-то...
Тётя Клава понизила голос до шёпота:
— А ещё говорят, что твоя Танечка... она же не простая девочка. Мать её из тех мест, где... ну ты понимаешь. Где бабки умеют разное...
В этот момент в комнату вошла Таня. Тётя Клава поспешно замолчала и убежала, пробормотав что-то про неотложные дела.
— О чём это она? — спрашивает Таня с невинным видом.
— Да так... — Я не решаюсь повторить услышанное.
А на следующий день произошло то, что окончательно меня убедило: в нашей семье творится что-то необъяснимое.
Конец 1 части. Продолжение читайте завтра в 21:00