Надежда заметила его в первый раз возле поворота с трассы. Лежал на обочине, морда на лапах, и смотрел так, что сердце сжималось.
— Что он тут делает? — спросила она у Семеныча, который чинил забор.
— А хрен его знает. Третий день торчит. Ни жрет ничего, ни пьет. Только лежит и дорогу караулит.
Большой такой. Рыжий, лохматый. Раньше, видно, ухоженный был — видать по шерсти. А сейчас — глаза потускли.
— Может, потерялся? — Надежда присела рядом.
Пес даже не повернул голову. Только хвост чуть дрогнул.
— Да не потерялся он, — махнул рукой Семеныч. — Его ж Лидка Волкова оставила на даче. У поворота на Сосновку. Говорят, он почти три дня шел. Сорок семь километров — считай, босиком!
— Как оставила?!
— А так. Лето кончилось, они в город, а его — на даче. Думали, авось местные подкармливать будут.
Надежда смотрела на пса и чувствовала, как внутри что-то переворачивается. Сорок семь километров. Два дня по асфальту, стирая лапы. А зачем? К кому?
— Надо же было так домой хотеть.
— Домой, — усмехнулся Семеныч. — А дома его не ждут. Даже не пускают.
Вечером Надежда не выдержала. Взяла миску с водой, хлеба кусок. Пес попил жадно, хлеб понюхал, но есть не стал. Только посмотрел на нее благодарно и снова уткнулся мордой в лапы.
— Что ж ты ждешь-то, глупый? — прошептала она. — Видишь же, никто не идет.
А утром решила: хватит. Дошла до Семеныча и узнала адрес Волковых. Нашла, позвонила в дверь.
— Лидия, ваш пес у дороги лежит. Третий день не ест ничего.
Лидия вышла на площадку, поджав губы:
— Мы его специально оставили на даче. Зачем нам собака в городе? Квартира маленькая, а он большой. Думали, в деревне кто-нибудь приютит.
— Так он же к тебе пришел! Сорок семь километров прошел!
— И зря прошел. — Лидия пожала плечами. — Мы решение приняли. В квартире с собакой столько хлопот. Нет уж, хватит.
Надежда стояла и не могла поверить. Смотрела на эту женщину — накрашенную, в красивой кофточке — и думала: «Как? Как можно?»
— А ему что скажешь? Он же ждет.
— Ничего не скажу. Сам поймет со временем. Никто его не звал, незачем было бежать.
Дверь захлопнулась.
Надежда шла назад и думала о том, что есть на свете люди, которые выбрасывают преданность как надоевшую игрушку. А есть те, кто готов идти сорок семь километров за право просто лежать у порога.
У поворота пес все так же лежал. Смотрел на дорогу. Ждал.
— Пойдем ко мне? — тихо сказала Надежда. — Хочешь?
Бим — кличку она узнала у Лидии — первые дни сидел у двери. Просто сидел и ждал.
Надежда приносила ему еду, воду, даже старое одеяло постелила. Он все принимал покорно, но глаза... Глаза были устремлены к двери. Словно говорили: «Спасибо, конечно. Но я тут ненадолго. Жду».
— Ну что ты ждешь-то, дурачок? — шептала Надежда, гладя его по голове. — Она же сказала. Ясно сказала.
Бим поднимал на нее умные карие глаза, хвост слегка стукал по полу — вежливо так, из благодарности. Но потом снова поворачивался к двери.
Надежда понимала его. Сама ведь после смерти Николая полгода каждый вечер накрывала на два прибора. По привычке. Сердце не хотело верить, что никто больше не вернется домой к ужину.
Прошла неделя. Бим освоился настолько, что стал выходить во двор. Но недалеко — так, чтобы дверь была видна. Вдруг кто придет, а его нет рядом?
— Гулять пойдем? — предлагала Надежда.
Он шел послушно, на поводке, но постоянно оглядывался. Торопился обратно. Боялся пропустить.
Соседи начали привыкать к новому жильцу:
— Надя, а что это у тебя пес появился?
— Да так. Подобрала.
— А хозяева?
— Хозяева, — Надежда кривила душой. — Хозяева не нужны больше.
Но говорить правду не хотела. Стыдно было за людей.
Бим тем временем потихоньку оттаивал. Начал есть с аппетитом — видно, силы восстанавливал после того марш-броска. Шерсть заблестела, глаза прояснились. Только вот дежурство у двери не бросал.
Надежда погладила Бима по спине:
— Я тебя понимаю, мальчик. Понимаю, как больно. Но она не придет. Правда не придет.
В эти дни Надежда заметила — впервые за два года после похорон мужа ей не скучно. Есть с кем поговорить, о ком позаботиться. Бим слушал ее рассказы про Николая, про детей, которые теперь живут далеко и звонят по праздникам. Слушал внимательно, по-человечески.
— Странное дело, — говорила она ему вечерами. — Дети мои родные, а ты, чужой, ближе стал. Может, потому что ты здесь? Рядом?
Постепенно что-то менялось. Бим стал ложиться не у самой двери, а чуть поодаль. Потом еще дальше. А как-то вечером Надежда обнаружила его на коврике рядом с диваном.
— О! — удивилась она. — Переехал?
И он остался.
А через несколько дней случилось то, чего Надежда не ожидала. Пришла Лидия Волкова.
— Надь, а это правда, что у тебя Бим живет? Слушай, а отдай его нам обратно.
— Как?! — Надежда аж присела. — Ты же сама сказала...
— Ну было дело, погорячилась. Дочка теперь требует собаку обратно. Говорит, скучает по нему.
— А где дочка была, когда ты его выкидывала?
— Да не выкидывала я! — возмутилась Лидия. — Оставила на даче временно!
— Временно – это сколько? Без еды! Без воды!
— Ну, думала, местные подкормят.
Надежда смотрела на нее и чувствовала, как внутри все кипит. Как можно быть такой бессердечной?
— Нет, — сказала она твердо. — Не отдам.
— Это почему же? Он не твой!
— А чей? Твой? — Надежда шагнула вперед. — Ты от него отказалась. При свидетелях. Сказала — не нужен.
— Ну передумала!
— Поздно передумывать. Он теперь мой.
Лидия сощурилась:
— А документы на него у тебя есть? Справки? Я могу в суд подать!
— Подавай, — спокойно ответила Надежда. — Расскажешь судье, как ты его на даче бросила. Как он сорок семь километров пешком шел. Послушаем, что скажет.
Лидия постояла, подумала и ушла, хлопнув калиткой.
А Бим в это время лежал на коврике и смотрел на Надежду. И в его глазах впервые не было тоски по прежней хозяйке.
— Ну что, мальчик? — присела к нему Надежда. — Остаемся вместе?
Бим положил морду ей на колени и тихо вздохнул. Кажется, он перестал ждать.
Прошёл месяц. Бим больше не сидел у двери — теплое место у дивана стало его. Но Надежда видела: что-то внутри него всё ещё сжато пружиной. Особенно когда стучали в дверь, он каждый раз вскакивал, напрягался всем телом. Надежда понимала — сердце его всё ещё надеется. Вопреки разуму, вопреки всему.
А в ноябре случилось то, чего Надежда боялась больше всего.
Зазвонил звонок. Бим сорвался с места, кинулся к двери. Надежда открыла...
На пороге стояла девочка лет десяти. Светловолосая, с большими глазами. За ней — Лидия Волкова.
— Бим! — закричала девочка и бросилась к собаке.
Пёс замер. Потом медленно, осторожно понюхал протянутую руку.
Хвост сначала дрогнул неуверенно. Потом завилял. Сильнее. Сильнее.
— Бимочка, мой хороший! Я так по тебе скучала! — девочка обняла его за шею.
Надежда стояла и чувствовала, как земля уходит из-под ног. Вот оно. Вот кого он ждал. Не Лиду — эту малышку.
— Маша с папой из санатория вернулась, — сказала Лидия, не глядя Надежде в глаза. — Она всё лето болела, в больнице лежала. А теперь здоровая. И собаку свою требует.
— Тётя Надя, можно я Бима заберу? — девочка подняла честные глаза. — Я его очень люблю. Он мой самый лучший друг.
Что сказать ребёнку? Что мама твоя его выбросила? Что бросила умирать?
— Маша, солнышко, — Надежда присела рядом. — А ты знаешь, что случилось летом?
— Мама сказала, что его на дачу отвезли. А я в больнице лежала, навещать не могла.
— На дачу отвезли, — повторила Надежда и посмотрела на Лидию. — И там оставили. Одного.
— Как одного? — не поняла девочка.
— А так. Без еды, без воды. На всё лето.
— Мам! — Маша повернулась к матери. — Это правда?
Лидия покраснела:
— Ну, Машенька, я же думала, кто-нибудь присмотрит. Дачники.
— Но он же умереть мог!
— Не умер ведь.
Надежда смотрела на Машу и понимала — девочка не знала. Ребёнок любил собаку, а мать решила за всех.
— Тётя Надя, — тихо сказала Маша. — А он у вас хорошо живёт?
— Хорошо, солнышко. Очень хорошо.
Маша погладила Бима по голове. Тот лизнул её в щёку — осторожно, нежно.
— Тётя Надя, — шёпотом спросила Маша. — А можно я буду к вам в гости ходить? К Биму?
— Можно, конечно.
— Каждый день?
— Хоть каждый день.
— А спать можно оставаться иногда?
Надежда взглянула на Лидию. Та стояла бледная, сжав губы.
— Можно, солнышко. Если мама разрешит.
— Мам, разрешишь?
Лидия молчала.
— Знаешь что, Маша, — сказала Надежда. — Бим теперь наш общий. Твой и мой. Живёт он здесь, а ты приходишь, когда хочешь. Договорились?
— Правда? — девочка засияла. — Я могу его каждый день видеть?
— Каждый день.
— И играть с ним?
— И играть.
— И гулять?
— И гулять тоже.
Маша обняла Надежду:
— Спасибо! Вы самая добрая!
А потом наклонилась к Биму:
— Бим, я завтра приду, хорошо? Принесу тебе что-нибудь вкусненькое.
Бим лизнул её в нос. Хвост ходил ходуном.
Когда они ушли, Надежда осталась с Бимом один на один. Он лежал на своём коврике, но было видно — мысли далеко.
— Что, тяжело? — спросила она.
Бим посмотрел на неё. И в его глазах была и боль, и радость, и благодарность
— Она хорошая девочка, — сказала Надежда. — Не виновата ни в чём. Любит тебя по-настоящему.
Бим вздохнул.
— А мама у неё... — Надежда помолчала. — Мама у неё слабая. Эгоистичная. Но это не Машина вина.
Она присела рядом, погладила пса по голове:
— Только больше не жди никого, ладно? — шёпотом попросила Надежда. — У двери не сиди. Все, кто должен был прийти, уже пришли.
Январь накрыл улицы снегом по пояс. Надежда проснулась от непривычной тишины — даже ветра не слышно.
Бим лежал рядом с диваном, но не спал. Смотрел в окно, где за стеклом кружились снежинки.
— Что, мальчик? Погода не нравится? — Надежда спустила ноги с дивана.
Бим повернулся к ней. И вдруг сделал то, чего никогда не делал — положил морду ей на колени. Просто так. Без причины.
Хвост тихо постукивал по полу.
— Ой, — Надежда замерла. — Ты что это?
За окном хлопнула дверь. Маша. Каждое утро приходила — кормила Бима, играла с ним час-другой, потом убегала в школу.
— Тётя Надя! Бим! — раздался весёлый голос.
Но Бим не вскочил, как обычно. Не помчался к двери. Поднял голову, прислушался, а потом снова положил морду Надежде на колени.
— Что такое? — удивилась девочка, заглянув в комнату. — Бим заболел?
— Нет, солнышко. Просто, — Надежда улыбнулась. — Просто он наконец понял, где его дом.
Маша подошла, погладила Бима:
— Бим, а ты правда теперь дома?
Бим лизнул Машу в щёку. Но потом снова повернулся к Надежде.
— Видишь? — сказала та девочке. — Он тебя любит. Но дом его — здесь.
За окном продолжал падать снег, укрывая землю белым покрывалом. А в доме было тепло. Маша играла с Бимом в перетягивание каната, Надежда заваривала чай.
Небольшая, странная, но настоящая семья.
Спасибо, друзья, за то, что читаете, особое - за лайки и комментарии!
Подписывайтесь, чтобы читать другие добрые и эмоциональные рассказы о животных!
Например такой: