Воздух на кухне был густым и ароматным, пропитанным запахами жареного чеснока, базилика и счастья. Алекс, склонившись над плитой, помешивал в сотейнике сливочный соус, похожий на расплавленное золото. Его движения были уверенными и плавными, как у человека, который нашел свое место. Рядом, за кухонным островом, Лена нарезала алые помидоры. Лезвие ножа ритмично стучало по доске в такт тихому джазу, льющемуся из динамиков.
Идеальный вечер двух влюблённых друг в друга людей.
«Осторожнее, маэстро, ты сейчас забрызгаешь соусом всю мою идеально чистую плиту, — с притворным укором сказала она, не отрываясь от своего занятия. — Я ее только утром отмыла».
Алекс обернулся, и в его глазах заплясали лукавые огоньки.
«Искусство требует жертв, моя дорогая. А моя паста «Карбонара по-авторски» — это высокое искусство».
«Твоя «авторская» карбонара подозрительно похожа на рецепт из того блога, который я тебе вчера скинула. Хорош притворяться великим поваром», — поддразнила она.
«Ничего подобного, — фыркнул он. — Я добавил секретный ингредиент».
«Любовь?» — предположила Лена с улыбкой.
«Щепотку паприки. Но и любовь тоже. Куда же без нее».
Она рассмеялась, обошла стол и подошла к нему со спины, обнимая за талию. Положила подбородок ему на плечо и замерла, вдыхая его запах, смешанный с ароматами ужина. Так было всегда. Их жизнь вот уже три года состояла из таких простых, уютных моментов, сплетенных в одно сплошное «мы». Их встреча в парке — банальная и оттого еще более романтичная, когда он помог ей поднять выпавший наушник, — стала точкой отсчета их вселенной.
«Знаешь, я сегодня говорила с мамой, — тихо проговорила Лена ему в плечо. — Она опять спрашивала, когда мы наконец приедем к ним на дачу. Говорит, твой зять, то есть мой брат, опять пытается построить теплицу и у него ничего не получается. Нужна мужская рука. Давай съездим? Хотя бы воздухом подышим свежим. Город надоел уже».
Алекс вздохнул, но Лена видела в отражении на дверце шкафа, как уголки его губ поползли вверх.
«Скажи ей, что главный строитель семьи сейчас занят стратегически важным проектом по обеспечению продовольственной безопасности. Но на выходных мы обязательно приедем. Помогу твоему горе-архитектору».
«Обещаешь?»
«Обещаю».
Он выключил плиту и повернулся к ней в кольце ее рук. Его лицо вдруг стало серьезным, улыбка медленно сползла, оставив после себя незнакомую тень. Лена мгновенно почувствовала, как уютный пузырь их вечера лопнул.
«Алекс? Что-то случилось? Ты сам не свой».
«Лен, нам нужно поговорить, — его голос прозвучал глухо и отчужденно. — Сядь, пожалуйста. Думаю, что пора».
«Что значит "пора"?»
Его тон заставил сердце Лены пропустить удар. Она послушно разжала руки и села за стол. Алекс сел напротив. Тишину нарушал лишь забытый саксофон из динамиков.
«То, что я сейчас скажу, прозвучит как бред. Как безумие, — начал он, глядя ей прямо в глаза. — Но я прошу тебя, просто выслушай до конца».
«Ты меня пугаешь».
«Помнишь, я рассказывал, как мы встретились в парке?»
«Конечно, — кивнула она. — Ты еще был в той смешной футболке с каким-то героем из кино».
Он медленно покачал головой.
«Этого не было, Лена. Ни парка, ни футболки, ни случайной встречи».
Нервная усмешка тронула ее губы.
«В смысле? Это какая-то дурацкая шутка? Ты что-то натворил и пытаешься так подготовить меня?»
«Я бы хотел, чтобы это было шуткой, — его голос стал еще тише. — Лена... этот мир, эта квартира, наша жизнь... это все не совсем реально».
«Что значит «не совсем реально»? Алекс, говори прямо! Ты чего?» — ее голос дрогнул.
«Это симуляция. Продвинутая программа. Виртуальная реальность. Знаю, ты сейчас разозлишься, но это так.».
Лена замерла, а потом из ее груди вырвался смех — сдавленный, истерический.
«Симуляция? Ты серьезно? Мы что, в «Матрице»? Алекс, хватит, это не смешно! Ха-ха, я купилась. Вам приз за шутку»
«Я не шучу. Посмотри на меня. Мне не тридцать».
Он закрыл глаза. На мгновение его лицо будто подернулось цифровой рябью, как изображение на старом экране. Когда он открыл их снова, взгляд показался другим — уставшим, глубоким, полным незнакомой вековой печали.
«В реальном мире мне семьдесят четыре года. Сейчас не 2025-й, а 2093-й».
Ледяное оцепенение сковало комнату, вытеснив тепло и запахи ужина. Остывшая паста в сотейнике казалась чужеродным артефактом из другой жизни, которая закончилась пять минут назад.
«Нет. Нет, это бред, — Лена медленно качала головой, словно пытаясь стряхнуть с себя его слова. — Ты сошел с ума. Или разыгрываешь меня. Как такое возможно? Что это за фокусы с освещением».
«Мои дети… они подарили мне это на день рождения. Подписку на программу «Снова молодой». Это идеальный мир для одиноких стариков вроде меня. Здесь можно выбрать любую внешность, любой сценарий начала отношений. Заново прожить молодость, если хочешь».
Лена встала и начала ходить по комнате, касаясь гладкой поверхности стола, бархатистой обивки кресла, холодного стекла в раме. Она словно проверяла на прочность стены своей рушащейся реальности.
«Моя мама… Моя работа в галерее… Наши друзья, Катя и Макс… Все это… что? Просто код? Набор алгоритмов?»
«Они — высокоразвитые неигровые персонажи, NPC, — терпеливо объяснял Алекс. — Они созданы, чтобы мир ощущался живым. У них есть свои истории, свои характеры... Все они, включая тебя, полностью смоделированы как настоящие люди, то есть вас невозможно отличить от реальных в этом мире».
Она замерла перед зеркалом в прихожей, вглядываясь в панику на лице знакомой незнакомки.
«А я? То есть я не человек? Я какой-то код написанный программой? Но ведь я всё помню. И детство, и все эти годы до встречи с тобой...»
«Ты — центральный персонаж моего сценария. Твою судьбу смоделировал мощный ИИ перед запуском в этот мир. По моим предпочтениям и запросам. Самый сложный и проработанный искусственный интеллект, когда-либо созданный для этой программы. Твое сознание — прорыв. Оно способно к самообучению, к настоящим эмоциям, к любви… Ты не просто следовала программе, Лена. Ты создавала ее вместе со мной. Ты человек больше, чем все эти пустышки в моём мире прожигающие жизнь на сплошные развлечения. Уж поверь мне».
Лена смотрела на свое отражение, и впервые в жизни оно казалось ей чужим.
«Почему… почему я выгляжу именно так? Этот образ… он случайный?»
Алекс опустил глаза. В этом простом жесте было больше боли, чем во всех его предыдущих словах.
«Нет. Это был мой выбор… Двадцать лет назад, в реальном мире, моя жена ушла от меня. Она хотела строить карьеру, путешествовать. Развлекаться...В нашем мире даже в 75 лет можно выглядеть на тридцать. Мы стареем очень медленно благодаря современной медицине. Дети выросли. Она сказала, что прожила со мной хорошую жизнь, но теперь хочет пожить для себя. Я остался один… Лена, ты… ты точная копия моей жены в молодости. Анны».
Эти слова обрушились на нее, как ледяной водопад, вымывая из-под ног последнюю опору. Вся ее личность, ее внешность, ее суть — все было вторично. Она была лишь копией. Призраком чужой любви.
«Значит… все это было ложью? — ее голос превратился в шепот. — Все три года? Ты не любил меня. Ты любил ее… ее образ. Пытался переиграть свое прошлое, исправить ошибки? Лучше бы ты мне этого не говорил!»
«Нет! — он вскочил, его голос обрел силу. — Вначале, может быть, это и было так. Я выбрал знакомый образ, потому что был разбит и одинок. Я думал, что смогу вернуть то, что потерял. Но ты… ты оказалась другой. Ты не Анна. Твои шутки, твоя любовь к джазу, то, как ты морщишь нос, когда злишься… Это все твое. Я влюбился в тебя, Лена. В тебя, а не в ее воспоминание. Мы создали свою собственную историю, которая не имеет ничего общего с моим прошлым».
«Ага, и с реальностью тоже...когда я тебе надоем, ты просто поменяешь диск и загрузишь новую Лену, а меня поминай как знали...»
Прошло несколько дней, похожих на один бесконечный, серый сон. Квартира, некогда бывшая их уютной крепостью, превратилась в элегантную тюрьму. Лена часами сидела у окна, глядя на мир, который оказался декорацией. Деревья за окном не росли, они были частью текстуры. Смех детей на площадке был зацикленной аудиодорожкой.
«Я понимаю, что тебе нужно время», — осторожно сказал Алекс, подходя к ней сзади.
«Время на что? — не оборачиваясь, спросила она. Голос был ровным и безжизненным. — Чтобы свыкнуться с мыслью, что я — просто самая дорогая и реалистичная игрушка в мире? Что вся моя жизнь, мои воспоминания о детстве, моя любовь к матери — это просто строки кода, прописанные гениальным программистом?»
«Это больше, чем код. Это сознание. И у меня есть новости. Я же не просто так тебе признался. Мне дали на это разрешения создатели программы, так как я купил их "премиум продукт"».
Лена медленно повернулась. В ее глазах плескалась пустота.
"Премиум продукт?"
«Технологии не стоят на месте, — продолжил он, тщательно подбирая слова. — В моем мире… в реальном мире… произошел прорыв. Они научились создавать биосинтетические тела. Пустые оболочки, неотличимые от человеческих. И недавно они провели первый успешный эксперимент по переносу цифрового сознания в такое тело».
Он сделал паузу, давая ей осознать сказанное.
«Лена… мы можем быть вместе. По-настоящему. Ты можешь перейти в мой мир. Стать реальной».
Эта новость не принесла облегчения, а лишь открыла новую бездну вопросов.
«Стать реальной? — горько усмехнулась она. — А сейчас я какая? Нереальная? Мои чувства, моя боль сейчас — они нереальны? Что вообще такое «реальность», Алекс? Тот мир, где ты — старик, а я — привидение из прошлого? Может, твой мир тоже нереальный, а вы там думаете, что играете в богов, создавая реальности и людей, которые вообще-то чувствуют».
«Тот мир, где мы сможем по-настоящему состариться вместе. Где солнце — это термоядерный реактор в небе, а не лампочка на небесном своде. Где люди живут по 120 лет в мире и спокойствии. Искусственный интеллект давно решил все проблемы: вылечил болезни, остановил войны… Это почти утопия. Стерильная, безопасная, спокойная. Разве этого мало? Я дарю тебе то, что до тебя не испытывал ни один цифровой человек».
«Стерильная… — повторила она, и в ее голосе прозвучал металл. — Да вы там все с ума посходили, что ли?»
«Гарантий нет ни в одном из миров, поэтому где и как жить не имеет значения. Ты права, но всё-таки мой мир чуточку гуманней и лучше. Это у вас тут происходят всякие страшные вещи, чтобы другим, кто сюда попал скучно не казалось. Это я пришёл сюда "по любви", а другие идут за острыми ощущениями представляя из себя то солдата, то шпиона или ещё кого...», — тихо признал он.
«И что меня ждет там? Я окажусь в чужом теле, в чужом мире. Рядом с тобой… но не с тем тобой, которого я знаю и люблю. А с семидесятичетырехлетним мужчиной, которого я никогда не видела. Смогу ли я полюбить его? Сможет ли он, глядя на меня, не видеть свою бывшую жену?»
«Я буду любить тебя любую, — с отчаянной надеждой сказал он. — В любом теле. В любом мире. В мои 74 я выгляжу на 35 лет, только глаза более усталые. Я день и ночь искал средства, чтобы выкупить тебя из виртуального мира, если это можно так назвать».
«Ты говоришь так уверенно. А я… я не знаю, — она снова отвернулась к окну. — Здесь у меня есть жизнь. Пусть и фальшивая. Есть мама, которая меня любит, пусть она и программа. Есть прошлое, пусть оно и выдумано. А там у меня не будет ничего. Только ты. И твое прошлое. Это слишком большой прыжок веры».
Вечером они сидели на балконе в плетеных креслах, как делали это сотни раз до рокового разговора. Искусственное солнце окрашивало нарисованные облака в драматичные оранжевые и фиолетовые тона. Молчание больше не было враждебным. Оно стало задумчивым, полным невысказанных мыслей и невидимых весов, на чашах которых лежали целые миры.
Лена долго смотрела на горизонт, где городские огни сливались с цифровыми звездами.
«Знаешь, я думала о твоем мире, — тихо, почти шепотом, произнесла она. — О стерильной чистоте и ста двадцати годах гарантированной жизни. Об отсутствии болезней и войн. Это звучит… идеально. Слишком идеально».
Она повернулась к Алексу. В ее глазах больше не было паники, только глубокая, всепоглощающая задумчивость.
«А потом я посмотрела на наш закат. Я знаю, что это просто графика. Набор пикселей, который повторяется каждые 24 часа. Но посмотри… он такой… несовершенно красивый».
Алекс молча смотрел на нее, не смея нарушить этот момент. Он дал ей всю информацию. Он открыл ей свое сердце. Теперь выбор был только за ней. Остаться богиней в своем иллюзорном, но понятном и теплом мире, или стать смертной в мире реальном, полном неизвестности и чужих воспоминаний.
Лена поставила на столик чашку с остывшим чаем и протянула руку, накрыв его морщинистую, хоть и выглядевшую молодой, ладонь своей. Ее пальцы были теплыми. Реальными.
«Спасибо, что рассказал мне правду, Алекс».
Она слегка сжала его руку. В ее глазах, отражавших последние лучи искусственного солнца, блеснул какой-то огонек. То ли это был отблеск цифрового светила, то ли отблеск принятого, но еще не озвученного решения.