– Ты вообще слушаешь меня? – Лена упёрла руки в бока, её карие глаза метали молнии. – Я прихожу домой после двенадцати часов в офисе, а тут... тут всё перевернуто! Мои книги на полках переставлены, посуда в шкафах не на своих местах, даже занавески другие!
Сергей замер в дверях кухни, держа в руках кружку с недопитым чаем. Его брови поползли вверх, но он молчал, словно боялся, что любое слово подольёт масла в огонь.
– Лен, успокойся, – Сергей наконец поставил кружку на стол, его голос звучал устало. – Мама просто хотела помочь. Она же знает, как ты устаёшь на работе.
– Помочь? – Лена почти выкрикнула это слово, её пальцы сжались в кулаки. – Это не помощь, Сереж! Это вторжение!
Лена чувствовала, как внутри всё кипит. Она сорвала с плеч пальто и бросила его поверх сумки. За окном моросил ноябрьский дождь, и серое небо, казалось, отражало её настроение. Весь день она провела на ногах: совещания, отчёты, звонки с клиентами – и всё ради того, чтобы вернуться домой и обнаружить, что её пространство, её убежище, снова переиначено чужими руками.
Сергей вздохнул и потёр виски. Он был в своём обычном домашнем виде: мятая футболка, джинсы, лёгкая щетина на щеках. Лена любила его таким – простым, тёплым, родным. Но сейчас даже его спокойствие, которое обычно её уравновешивало, только раздражало.
– Она же не со зла, – начал он, осторожно подбирая слова. – Мама привыкла всё организовывать. Ты же знаешь, какая она.
– Знаю! – Лена резко развернулась к нему. – Знаю, что она считает себя хозяйкой везде, где появляется! Но это наш дом, Сережа. Наш! Мы с тобой его купили, мы за него ипотеку выплачиваем, а не она!
Лена вспомнила, как три года назад они с Сергеем, тогда ещё молодожёны, стояли в этой самой квартире, пустой и пахнущей свежей краской. Они держались за руки, смеялись, строили планы: здесь будет диван, там – книжный шкаф, а в углу – большое кресло, где Лена будет читать по вечерам. Тогда она чувствовала себя на вершине мира. Карьера в маркетинговом агентстве шла в гору, Сергей получил повышение в своей IT-компании, и их новая квартира казалась символом их общей мечты. Но теперь эта мечта всё чаще превращалась в поле битвы.
Свекровь, Галина Ивановна, появилась в их жизни почти сразу после новоселья. Сначала это были редкие визиты – с пирогами, советами и добродушным ворчанием о том, как Лена неправильно складывает полотенца. Но, с тех пор как Лена получила должность руководителя отдела, а её рабочий день стал растягиваться до позднего вечера, Галина Ивановна взяла за привычку приезжать без предупреждения. Она жила в пригороде, в получасе езды на электричке, и, похоже, считала своим долгом «присматривать» за домом сына, пока невестка «пропадает на работе».
– Она опять переставила мои специи, – Лена открыла кухонный шкафчик, и её голос задрожал от нового приступа раздражения. – Я же просила её ничего не трогать! Я специально всё расставила так, чтобы мне было удобно. А теперь тут... хаос!
Сергей подошёл ближе, заглянул в шкафчик, где баночки с куркумой, паприкой и орегано стояли в каком-то произвольном порядке, явно не том, к которому Лена привыкла.
– Ну, может, она хотела порядок навести, – неуверенно предположил он.
– Порядок?! – Лена захлопнула дверцу шкафа так, что стеклянные баночки звякнули. – Это не порядок, это её порядок! Она даже мои цветы переставила! Мой фикус, который я три года растила, теперь стоит в тёмном углу, потому что, видите ли, «там ему лучше»!
Лена вспомнила, как утром, убегая на работу, она заметила, что её любимый фикус, тот самый, который она спасла от гибели, когда он был ещё крошечным отростком, теперь ютится у батареи, где света почти нет. Она тогда не успела ничего сказать – опаздывала на встречу с клиентом. Но, вернувшись вечером, обнаружила, что это была лишь верхушка айсберга. Галина Ивановна не просто переставила цветок. Она заменила занавески в гостиной на какие-то свои, с уродливым цветочным узором, переложила книги на полках по алфавиту (хотя Лена любила сортировать их по жанрам), а в холодильнике теперь лежали какие-то банки с домашними соленьями, которых Лена точно не покупала.
– Лен, давай поговорим спокойно, – Сергей попытался взять её за руку, но она отстранилась.
– Спокойно? – она посмотрела на него, и в её глазах мелькнула боль. – Сережа, я не могу быть спокойной, когда прихожу домой и чувствую себя чужой! Я работаю как проклятая, чтобы мы могли позволить себе эту квартиру, чтобы у нас было будущее. А твоя мама превращает мой дом в свой собственный!
Сергей молчал. Он знал, что Лена права, но в то же время чувствовал себя между двух огней. Галина Ивановна вырастила его одна, после того как отец ушёл из семьи, когда Сергею было всего десять. Она пахала на двух работах, чтобы у сына было всё – от новых кроссовок до репетиторов по математике. И теперь, когда он видел, как мать старается «помочь», он не мог просто взять и сказать ей: «Хватит». Это было бы предательством. Но глядя на Лену, на её усталое лицо, на тени под глазами, он понимал, что и её он предаёт, позволяя матери хозяйничать в их доме.
– Я поговорю с ней, – наконец сказал он, но в его голосе не было уверенности.
– Поговоришь? – Лена горько усмехнулась. – Как в прошлый раз? Когда ты сказал ей, чтобы она не трогала мои вещи, а она на следующий день переставила мебель в спальне, потому что «так фэншуй лучше»?
Сергей отвёл взгляд. Он вспомнил тот разговор с матерью. Галина Ивановна тогда только кивнула, улыбнулась своей привычной улыбкой, в которой сквозило лёгкое снисхождение, и сказала: «Сереженька, я же знаю, как лучше». И он, как обычно, не нашёл, что возразить.
Лена прошла в спальню, бросив через плечо:
– Я устала, Сереж. Устала от всего этого. Если ты не можешь её остановить, я сама что-нибудь придумаю.
Она закрыла дверь, оставив Сергея одного в гостиной. Он смотрел на новые занавески, на банки с соленьями в холодильнике, на фикус, задвинутый в угол, и чувствовал, как в груди нарастает тяжесть. Он любил Лену. Любил её целеустремлённость, её страсть к работе, её умение находить красоту в мелочах – вроде того, как она расставляла книги или выбирала идеальное место для цветов. Но он также любил свою мать, которая всегда была для него опорой. Как найти баланс? Как не потерять ни одну из них?
Лена, сидя на краю кровати, смотрела на своё отражение в зеркале. Её тёмные волосы были собраны в неряшливый пучок, под глазами залегли тени, а губы, которые она обычно подкрашивала яркой помадой, сейчас были бледными. Она любила свою работу – маркетинг был её стихией, местом, где она чувствовала себя на своём месте. Но каждый вечер, возвращаясь домой, она всё чаще ощущала себя гостьей в собственной жизни.
Она вспомнила, как на прошлой неделе Галина Ивановна, не спросив, выкинула её старый плед – тот, что Лена привезла из дома родителей, потрёпанный, но такой уютный. «Он же весь в катышках, Леночка, – сказала свекровь, протягивая новый, купленный в ближайшем супермаркете. – Этот гораздо лучше!» Лена тогда промолчала, но внутри у неё всё сжалось от обиды. Этот плед был частью её детства, памятью о вечерах с мамой, когда они смотрели старые фильмы, укутавшись в него вдвоём.
– Почему я должна это терпеть? – прошептала она, глядя на своё отражение.
На следующий день Лена проснулась с чётким планом. Она не собиралась сдаваться. Если Сергей не может поставить матери границы, она сделает это сама. Но для этого нужно было доказательство – что-то, что заставит мужа увидеть, как далеко заходит Галина Ивановна.
В обеденный перерыв она зашла в интернет-магазин и заказала несколько миниатюрных камер наблюдения. Они были почти незаметны, с функцией записи на облако. Лена представила, как покажет Сергею, что происходит в их квартире, пока они оба на работе. Она не хотела шпионить за свекровью из подлости – просто устала чувствовать себя бессильной.
– Это мой дом, – тихо сказала она, нажимая кнопку «Оформить заказ». – И я не позволю никому отнимать его у меня.
К вечеру посылка уже была доставлена. Лена спрятала коробку в сумку, чтобы Сергей ничего не заметил. Она не была уверена, как он отреагирует на её идею, но отступать было поздно.
На следующий день Галина Ивановна снова приехала. Лена, уходя на работу, оставила всё как есть: книги на полках, специи в шкафчике, фикус у окна. Но перед уходом она установила камеры – одну в гостиной, другую на кухне, третью в коридоре. Они были такими крошечными, что сливались с мебелью. Лена проверила приложение на телефоне – всё работало.
– Удачного дня, – бросила она Сергею, целуя его в щеку перед выходом.
– И тебе, – он улыбнулся, но в его глазах мелькнула тревога.
Лена села в машину, включила двигатель и выехала на дорогу. Дождь барабанил по лобовому стеклу, а в голове крутился один вопрос: что она увидит, когда проверит записи? И как это изменит их жизнь?
Вечером, вернувшись домой, она сразу заметила перемены. Занавески в спальне были сняты, а на их месте висели другие – тяжёлые, тёмно-синие, совсем не в её вкусе. На кухне пахло чем-то чужим – кажется, Галина Ивановна снова привезла свои соленья. А фикус... фикус опять стоял в углу, где света было меньше, чем в подвале.
Лена сжала губы, но ничего не сказала. Она хотела дождаться момента, когда сможет показать Сергею правду.
– Мама сегодня опять приходила, – заметил Сергей, когда они ужинали. – Сказала, что хочет помочь с уборкой.
– Помочь, – повторила Лена, и её голос прозвучал холоднее, чем она ожидала. – Конечно.
Она открыла приложение на телефоне, пока Сергей мыл посуду. Камеры записали всё: вот Галина Ивановна входит в квартиру с огромной сумкой, вот она переставляет книги, бормоча что-то про «неправильный порядок», вот она снимает занавески, ворча, что «эти слишком тонкие, пыль собирают». Лена смотрела, как свекровь открывает её шкаф с одеждой, перебирает вещи, качает головой. В какой-то момент Галина Ивановна даже достала Ленину любимую шёлковую блузку и пробормотала: «Ну кто такое носит?»
Лена почувствовала, как кровь приливает к щекам. Это было уже не просто вмешательство – это было вторжение в её личное пространство. Она закрыла приложение и посмотрела на Сергея, который вытирал руки полотенцем.
– Сережа, – тихо сказала она, – нам нужно поговорить. Сегодня. И это будет серьёзный разговор.
Он повернулся к ней, и в его глазах мелькнула тревога.
– Что случилось? – спросил он, но Лена только покачала головой.
– Увидишь, – ответила она. – Просто... приготовься.
Она знала, что записи с камер станут для Сергея шоком. Но что-то подсказывало ей, что это ещё не самое страшное, что она узнает. Что скрывает Галина Ивановна? И как далеко она готова зайти, чтобы превратить их дом в свой?
– Ты серьёзно установила камеры в нашей квартире? – Сергей смотрел на Лену, словно видел её впервые. Его голос дрожал от смеси удивления и обиды.
Лена сидела на диване, сжимая телефон, на экране которого застыла запись с камеры: Галина Ивановна перебирает её одежду, бормоча что-то про «безвкусицу».
– Да, серьёзно, – Лена подняла глаза, её тон был твёрд, но внутри она чувствовала, как сердце колотится. – Потому что я устала, Сережа. Устала приходить домой и видеть, как твоя мама перекраивает нашу жизнь.
Сергей откинулся на спинку стула, потирая виски. За окном всё ещё моросил дождь, и в гостиной было сумрачно, несмотря на включённый свет. Лена заметила, как его плечи напряжены, как он избегает её взгляда. Она знала этот взгляд – он появлялся, когда Сергей чувствовал себя загнанным в угол.
– Лен, это же... это ненормально, – он наконец посмотрел на неё. – Подглядывать за моей мамой? Снимать её? Это что, теперь мы шпионы в собственном доме?
– Это ты называешь шпионажем? – Лена вскочила, её голос задрожал. – А то, что твоя мама роется в моих вещах, переставляет мебель, выбрасывает мои пледы – это нормально?
– Она не выбрасывала твой плед, – Сергей нахмурился. – Она сказала, что отдала его в химчистку.
Лена горько рассмеялась, качая головой.
– Химчистка? Серьёзно? А ты спросил, где чек? Или где этот плед сейчас? Потому что я его не видела с прошлой недели!
Она открыла приложение и прокрутила запись. Вот Галина Ивановна заходит в спальню, снимает с кровати тот самый потрёпанный плед, который Лена так любила, и засовывает его в мусорный пакет. «Старье какое-то», – бормочет она, завязывая узел. Лена почувствовала, как в горле встаёт ком. Этот плед был не просто вещью – это была память о её маме, о тех вечерах, когда они, укутавшись в него, пили чай и болтали до полуночи.
Сергей смотрел на экран, и его лицо медленно бледнело. Он молчал, но Лена видела, как его пальцы сжались в кулаки.
– Я не знал, – тихо сказал он наконец. – Она сказала...
– Что она сказала? – Лена скрестила руки на груди. – Что хотела «помочь»? Что я не справляюсь? Что я плохая хозяйка?
– Лен, перестань, – Сергей поднял руку, словно пытаясь остановить её. – Она не так сказала. Просто... она считает, что ты слишком много работаешь, а дом...
– А дом что? – Лена шагнула ближе, её голос стал резче. – Дом в порядке, Сережа! Это я его обставляла, я выбирала каждую мелочь, я сделала его нашим! А твоя мама приходит и решает, что всё надо переделать, потому что её вкус лучше!
Сергей молчал, глядя в пол. Лена чувствовала, как внутри неё борются гнев и отчаяние. Она любила его – его доброту, его умение разрядить обстановку шуткой, его тёплые объятия по вечерам. Но сейчас она не могла понять, почему он не видит того, что видит она. Почему он не замечает, как Галина Ивановна шаг за шагом отбирает у них их пространство, их жизнь?
– Я поговорю с ней, – наконец сказал Сергей, но в его голосе не было прежней уверенности.
– Поговоришь? – Лена покачала головой. – Как в прошлый раз? Или как позавчера, когда ты обещал, что она больше не будет трогать мои вещи? А сегодня я прихожу – и мои занавески в спальне сняты!
– Лен, она просто... – начал Сергей, но Лена перебила.
– Не «просто», Сережа! Это не просто! Это наш дом, а я чувствую себя в нём чужой!
Она замолчала, тяжело дыша. В комнате повисла тишина, нарушаемая только стуком дождя по подоконнику. Лена смотрела на Сергея, ожидая, что он скажет что-то, что вернёт ей веру в то, что они – команда. Но он только вздохнул и потёр лицо руками.
– Я не хочу ссориться, – тихо сказал он. – Давай... давай просто подумаем, как это решить.
Лена кивнула, но внутри у неё всё сжалось. Она знала, что «просто подумать» не поможет. Нужно было действовать.
На следующий день Лена проснулась раньше обычного. Сергей ещё спал, уткнувшись лицом в подушку. Она тихо встала, заварила кофе и села у окна, глядя на серые многоэтажки за стеклом. Дождь перестал, но небо оставалось тяжёлым, словно давило на плечи. Лена открыла приложение с записями камер и начала просматривать вчерашний день.
Галина Ивановна появилась в квартире около десяти утра. Лена смотрела, как свекровь, напевая что-то под нос, открывает шкаф в гостиной и начинает перекладывать их семейные фотоальбомы. «Так лучше смотрится», – бормочет она, убирая рамку с фотографией Лены и Сергея на море – той самой, где они смеются, обсыпанные песком. Вместо неё она ставит старую фотографию Сергея в детстве, в обнимку с ней самой. Лена почувствовала, как кровь приливает к щекам. Это было не просто перестановка – это было как будто стирание её присутствия в доме.
Но самое интересное началось позже. Камера в коридоре зафиксировала, как Галина Ивановна отвечает на звонок. Лена включила звук и услышала:
– Да, Света, привет! Нет, я у Лёши дома. Лена на работе, как всегда... Ну, знаешь, она вечно занята, а дом... дом, конечно, неухоженный. Я тут порядок навожу, а то стыдно даже за них.
Лена замерла, её пальцы сжали телефон. Неухоженный? Стыдно? Она тратила часы, чтобы их квартира была уютной, чтобы всё было на своих местах, чтобы дом дышал теплом. А Галина Ивановна называла это «неухоженным»?
Запись продолжалась. Галина Ивановна вошла в спальню, сняла Ленины занавески и повесила свои – те самые тёмно-синие, которые Лена терпеть не могла. «Вот, так гораздо лучше, – пробормотала она. – А то эти её тряпочки – ни уюта, ни стиля». Лена почувствовала, как слёзы жгут глаза. Это было не просто вмешательство – это было унижение.
Она выключила запись и отложила телефон. Её руки дрожали. Она понимала, что показать эти записи Сергею – значит поставить его перед выбором. Но разве у неё был другой выход? Она не могла больше молчать, не могла притворяться, что всё нормально.
Вечером, когда Сергей вернулся с работы, Лена уже ждала его. Она сидела на кухне, перед ней стояла чашка остывшего чая, а телефон лежал рядом, как заряженное оружие.
– Сережа, – начала она, стараясь говорить спокойно, – я хочу, чтобы ты посмотрел ещё одну запись.
Он нахмурился, но кивнул. Лена включила видео, где Галина Ивановна говорит по телефону, называя их дом «неухоженным». Сергей смотрел молча, его лицо становилось всё мрачнее. Когда запись закончилась, он долго не поднимал глаз.
– Я не знал, что она так говорит, – наконец выдавил он. – Лен, я...
– Это не просто слова, – тихо сказала Лена. – Это её отношение. Она не уважает меня. Не уважает наш дом. И ты... ты позволяешь ей это делать.
Сергей открыл было рот, чтобы возразить, но Лена подняла руку.
– Не надо, – сказала она. – Я не хочу слышать, что она «хочет как лучше». Я хочу знать, что ты сделаешь, чтобы это прекратилось.
Он смотрел на неё, и в его глазах мелькнула смесь вины и решимости.
– Я поеду к ней завтра, – сказал он. – И поговорю. По-настоящему.
Лена кивнула, но внутри у неё всё ещё кипело. Она хотела верить Сергею, но что-то подсказывало ей, что разговор с Галиной Ивановной не будет простым. Свекровь была не из тех, кто легко сдаётся.
На следующий день Сергей уехал к матери в Подмосковье. Лена осталась дома, пытаясь отвлечься работой, но мысли всё время возвращались к тому, что происходит. Она представляла, как Галина Ивановна, с её привычной улыбкой, отмахнётся от его слов, скажет: «Сереженька, ты же знаешь, я для вас стараюсь». И Сергей, как всегда, не найдёт, что ответить.
Но к вечеру он вернулся, и Лена сразу заметила, что он другой. Его лицо было усталым, но в глазах горела какая-то новая решимость.
– Я поговорил с ней, – сказал он, снимая пальто. – И я сказал, что если она не перестанет вмешиваться, мы будем вынуждены ограничить её визиты.
Лена замерла, не веря своим ушам.
– И что она сказала? – спросила она, затаив дыхание.
Сергей вздохнул.
– Она была в шоке. Сказала, что я неблагодарный сын. Что она всю жизнь для меня делала, а я теперь... – он замялся, – в общем, она плакала.
Лена почувствовала укол вины, но тут же отогнала его. Это не её вина. Она не просила Галину Ивановну перекраивать их жизнь.
– Но я сказал, что это не обсуждается, – продолжил Сергей. – Я сказал, что ты – моя жена, и наш дом – это наше пространство. И если она хочет быть частью нашей жизни, ей нужно уважать наши правила.
Лена смотрела на него, и в груди разливалось тепло. Впервые за долгое время она почувствовала, что он на её стороне.
– Спасибо, – тихо сказала она, обнимая его.
Но вечером, когда они легли спать, Лена не могла отделаться от тревожного предчувствия. Галина Ивановна не из тех, кто просто так сдаётся. Что она сделает дальше? Простит ли она Сергея? Или придумает новый способ вернуть контроль?
А на следующий день раздался звонок в дверь. Лена открыла – и замерла. На пороге стояла Галина Ивановна, с чемоданом в руках и странной улыбкой на лице.
– Леночка, – сказала она, шагнув внутрь, – я всё обдумала. И решила, что пора нам жить вместе.
Лена почувствовала, как пол уходит из-под ног. Что это значит? И как теперь быть?
– Жить вместе? – Лена отступила на шаг, её голос дрожал от изумления. – Галина Ивановна, вы это серьёзно?
Свекровь, не снимая пальто, уверенно прошла в гостиную, поставила чемодан у дивана и огляделась, словно уже прикидывала, где повесить свои занавески. Её улыбка была такой же тёплой и непроницаемой, как всегда, но в глазах мелькало что-то новое – упрямство, смешанное с вызовом.
– А почему нет, Леночка? – Галина Ивановна пожала плечами, будто предлагала что-то само собой разумеющееся. – Сереженька вчера сказал, что я должна уважать ваши границы. Вот я и подумала – если я буду жить с вами, никаких границ нарушать не придётся. Всё на виду, всё по-семейному.
Лена почувствовала, как кровь стынет в жилах. Она посмотрела на Сергея, который стоял в дверях, бледный, как мел. Его руки были сжаты в кулаки, а взгляд метался между матерью и женой.
– Мама, – начал он, его голос звучал глухо, – мы же вчера договорились...
– Договорились? – Галина Ивановна вскинула бровь, её тон стал резче. – Ты сказал, что я мешаю вашей жизни. А я, между прочим, всю жизнь для тебя старалась. И теперь, когда мне одиноко в моём доме, ты хочешь, чтобы я сидела там одна, как в ссылке?
Лена сжала губы, стараясь не сорваться. Одиноко? Галина Ивановна жила в посёлке, где у неё было полно подруг, которые каждый вечер собирались на лавочке у подъезда, обсуждая всё – от цен на картошку до сплетен о соседях. Одиноко? Это была манипуляция, и Лена это видела. Но Сергей... Сергей смотрел на мать с таким выражением, будто снова был тем мальчиком, которого она растила одна, таская на себе две работы.
– Мама, мы не говорили, что ты должна быть одна, – Сергей шагнул вперёд, его голос дрожал. – Но жить вместе... это слишком. У нас маленькая квартира, у Лены работа, у меня...
– А у меня что? – перебила Галина Ивановна, её глаза подозрительно заблестели. – У меня только ты, сынок. И эта квартира, которую я, между прочим, помогала вам купить. Или ты забыл, как я дала вам деньги на первый взнос?
Лена замерла. Первый взнос? Это было новостью. Она посмотрела на Сергея, ожидая, что он опровергнет это, но он отвёл взгляд, и её сердце сжалось.
– Сережа, – тихо сказала она, – это правда?
Он кивнул, не глядя на неё.
– Мама... помогла нам с частью суммы. Я не хотел тебе говорить, потому что... ну, ты бы переживала.
– Переживала? – Лена почувствовала, как внутри всё закипает. – Ты скрыл от меня, что твоя мать дала нам деньги на наш дом? И теперь она использует это, чтобы... чтобы шантажировать нас?
Галина Ивановна театрально всплеснула руками.
– Шантажировать? Леночка, какие слова! Я просто хочу быть с семьёй! Разве это преступление?
– Это не преступление, – Лена старалась говорить спокойно, но её голос дрожал. – Но это наш дом, Галина Ивановна. Наш. Мы с Сергеем выплачиваем ипотеку, мы его обставляли, мы сделали его своим. И я не хочу, чтобы кто-то – даже вы – решал, как нам в нём жить.
Сергей смотрел то на жену, то на мать, и Лена видела, как он разрывается. Она знала, что он любит её, но также знала, как сильно он привязан к матери. И Галина Ивановна умела этим пользоваться.
– Ладно, – свекровь подняла руки, словно сдаваясь. – Не хотите – не надо. Я уеду. Но запомни, Сереженька, – она посмотрела на сына с такой болью, что у Лены на миг защемило сердце, – я всегда хотела для тебя только лучшего. А твоя жена... она, похоже, думает только о себе.
С этими словами Галина Ивановна схватила свой чемодан и направилась к двери. Лена почувствовала, как внутри всё сжимается. Она не хотела быть злодейкой. Не хотела, чтобы Сергей смотрел на неё так, будто она разрушает его семью. Но она также не могла позволить свекрови захватить их жизнь.
– Мама, подожди, – Сергей догнал её у двери. – Давай поговорим. Не уезжай так.
Галина Ивановна остановилась, но не обернулась.
– О чём говорить, сынок? – её голос был тихим, почти шёпотом. – Если твоя жена меня ненавидит, что я могу сделать?
– Я не ненавижу вас, – Лена шагнула вперёд, её голос дрожал от напряжения. – Я просто хочу, чтобы вы уважали наш дом. Наши правила. Мои вещи.
Галина Ивановна повернулась, её глаза сузились.
– Твои вещи? – она усмехнулась. – А этот дом, Леночка, он тоже твой? Или всё-таки наш?
Лена почувствовала, как пол уходит из-под ног. Она посмотрела на Сергея, ожидая, что он что-то скажет, но он молчал, опустив голову. И в этот момент она поняла: это был пик. Кульминация всего, что копилось месяцами. Она больше не могла молчать.
– Сережа, – сказала она тихо, но твёрдо, – нам нужно решить это прямо сейчас. Или твоя мама уходит, или... – она запнулась, не решаясь договорить.
– Или что? – Сергей посмотрел на неё, и в его глазах мелькнула тревога.
– Или я уйду, – закончила Лена, и её голос дрогнул.
В комнате повисла тишина, тяжёлая, как ноябрьский воздух за окном. Галина Ивановна смотрела на Лену с едва скрываемым торжеством, словно знала, что её сын никогда не выберет жену против матери. Сергей стоял между ними, и Лена видела, как его лицо искажает боль.
– Лен, – начал он, но она подняла руку.
– Не надо, – сказала она. – Я всё сказала. Ты знаешь, что я чувствую. И ты видел записи. Теперь твой ход.
Она повернулась и ушла в спальню, закрыв за собой дверь. Сердце колотилось, слёзы жгли глаза, но она не позволила им пролиться. Она не хотела быть слабой. Не сейчас.
В гостиной было тихо, но Лена знала, что там, за дверью, решается их будущее. Она слышала приглушённые голоса – Сергей говорил с матерью, его тон был твёрдым, но сдержанным. Галина Ивановна отвечала что-то резкое, её голос то и дело срывался на повышенные тона. Лена не могла разобрать слов, но чувствовала, как напряжение в воздухе становится почти осязаемым.
Она села на кровать, сжимая телефон. Открыла приложение с камерами и посмотрела записи за сегодня. Галина Ивановна появилась в квартире утром, как только Лена уехала на работу. Она не просто переставляла вещи – она открыла ящик с документами, листала их, что-то фотографировала на телефон. Лена нахмурилась. Документы?
Она прокрутила запись дальше. Вот свекровь звонит кому-то и говорит:
– Да, Света, я посмотрела. Ипотечные бумаги, всё как ты говорила. Они ещё не выплатили половину... Да, я сделаю, как ты сказала.
Лена почувствовала, как холод пробегает по спине. Света? Кто такая Света? И зачем Галина Ивановна фотографировала их документы? Она вспомнила, как свекровь однажды обмолвилась о своей подруге Светлане, которая работает в банке. Неужели это как-то связано?
Лена закрыла приложение и глубоко вдохнула. Её мысли путались. Она хотела ворваться в гостиную, показать Сергею запись, потребовать объяснений. Но что-то подсказывало ей, что сейчас не время. Нужно было выждать, собрать больше информации.
Вечером, когда Галина Ивановна ушла, хлопнув дверью, Сергей вошёл в спальню. Его лицо было усталым, но в глазах горела решимость.
– Она уехала, – сказал он. – Я сказал, что мы больше не будем терпеть её вмешательство.
Лена посмотрела на него, пытаясь понять, говорит ли он правду.
– И что она ответила? – спросила она.
– Она... – Сергей замялся. – Она сказала, что я делаю ошибку. Что ты мной манипулируешь. Но я сказал, что это не так. Что я сам так решил.
Лена кивнула, но внутри у неё всё ещё кипело. Она хотела рассказать про документы, про странный звонок, но решила подождать. Что-то подсказывало ей, что Галина Ивановна не сдастся так легко. И что эта история с документами – только начало чего-то большего.
– Спасибо, – тихо сказала она, обнимая его.
Но ночью, лёжа рядом с Сергеем, она не могла заснуть. Мысли крутились вокруг записей, вокруг слов Галины Ивановны, вокруг её чемодана и её улыбки. Читать Часть2