Свадьба была на удивление тихая. Не то чтобы Полина мечтала о фейерверках и лимузине с золотыми ручками — но в мечтах точно не фигурировал пластиковый банкетный зал на окраине, где с потолка на гостей падали пластиковые цветы.
Анатолий сидел рядом, улыбался своей мягкой, бесхребетной улыбкой, а Полина ловила себя на мысли, что женихи на рекламных баннерах стоматологии выглядят решительнее.
Людмила Ивановна, его мать, восседала напротив, как генеральный директор семейного бюджета. Красивая женщина в возрасте, с прической «как у телеведущей в 90-е» и взглядом, которым можно было сбить самолёт на подлёте.
— Полина, — наклонилась она через стол, аккуратно пододвигая к себе хрустальную вазу с оливье, — в нашей семье всегда было принято помогать друг другу. Мы же не какие-то чужие люди.
— Конечно, — кивнула Полина, думая, что речь пойдёт о том, как они вместе будут выезжать на дачу картошку копать.
— Я вот, например, всегда поддерживала своих детей. И надеюсь, что традиция продолжится, — сказала она с такой интонацией, будто вручают ключи от квартиры в ипотеку на 30 лет.
Ирина, золовка, лет на два моложе Полины, хмыкнула в бокал с шампанским:
— Мама, ты прямо так и скажи: теперь у нас есть Полина, можно не переживать за коммуналку.
— Ирина, ну ты же шутишь? — натянуто улыбнулась Полина, стараясь не подумать, что шутка подозрительно конкретная.
— Конечно, шучу, — Ирина протянула слово так, будто сейчас добавит «или нет». — Семья — это же святое. У нас так: кто может — тот даёт.
Анатолий между тем уткнулся в телефон, словно там срочно решался вопрос национальной безопасности.
— Толик, — повернулась к нему Полина, — ты что думаешь?
— Я думаю, что тёплые отношения — это главное, — сказал он, не отрываясь от экрана.
Ага, тёплые отношения. Особенно, когда их греют деньгами, — подумала Полина, и впервые за день почувствовала лёгкий холодок в груди.
Через пару часов, когда молодожёны уже выбирались из зала, Людмила Ивановна мягко взяла Полину под руку:
— Я тебя, как женщину, пойму. Всё же ты теперь старшая в доме. А старшие — они всегда держат всё на себе.
— В смысле «старшая»? — насторожилась Полина.
— Ну как… Ты же теперь хозяйка, у тебя работа, зарплата стабильная… А у нас с Ирочкой свои трудности, — она улыбнулась, как будто это милое признание, а не прямая заявка на спонсорство.
Ирина подошла сбоку, обняла маму за плечи и добавила с сияющей невинностью:
— Не переживай, мы не обременим. Ну, только если чуть-чуть.
— Чуть-чуть — это сколько? — спросила Полина, уже понимая, что ответа, который ей понравится, не будет.
— Ну… по обстоятельствам, — Людмила Ивановна глянула в сторону, будто обстоятельства уже стояли в прихожей с протянутой рукой.
Анатолий всё это время отмалчивался, словно обсуждали не его семью, а очередное повышение цен на бензин.
— Толик, а ты что думаешь? — Полина снова зацепила его взглядом.
— Мамы плохого не посоветуют, — выдал он, и Полина поняла, что в их союзе роль «головы семьи» она точно играть не будет. Максимум — кошелька.
Поздним вечером, когда они остались вдвоём, Полина решила вернуться к разговору.
— Слушай, а твоя мама… она серьёзно?
— В смысле? — Анатолий делал вид, что не понимает.
— Ну, про «помогать» и «по обстоятельствам».
— Полин, ты же понимаешь… У мамы пенсия маленькая, Ира пока без работы. Это временно.
— Временно — это сколько?
— Ну… пока им не станет легче.
— То есть никогда, — вздохнула Полина.
— Ну зачем ты так? Это же семья, — он сказал это таким тоном, будто этим словом можно оправдать всё: от недомытой посуды до ограбления века.
Полина ещё тогда почувствовала, что эта «семейная традиция» встанет ей поперёк горла. Но она молчала. Потому что свадьба — не лучшее время для ссор.
Она просто не знала, что через пару месяцев поймёт: лучше бы они тогда и поругались.
Три месяца брака пролетели, как отпуск на даче у чужих родственников: вроде и отдых, но каждый день ждёшь, когда уже домой.
Работа — дом, дом — работа. Анатолий всё так же растворялся в своём телефоне, а Полина уже могла по звуку шагов определить, кто к ним идёт в гости: лёгкие — это золовка, тяжёлые и размеренные — свекровь.
В тот вечер Людмила Ивановна появилась на пороге с выражением лица, как у человека, которому должны, и давно.
— Полинушка, — начала она мягко, но с тем металлическим оттенком в голосе, от которого в душе поднимается тревога, — выручай.
— Что случилось? — Полина пригласила её в кухню.
— Лекарства. Очень дорогие. Доктор сказал, без них — всё, — она трагично вздохнула и глянула на Полину так, будто в её руках сейчас судьба всей области.
— А у вас есть рецепт? — осторожно спросила Полина.
— Ну… нет. Но я же мать. Мне надо верить на слово. Десять тысяч хватит, — Людмила Ивановна так буднично назвала сумму, словно речь шла о пачке гречки.
Анатолий в этот момент вышел из спальни, зевая:
— Мам, бери у Полины, она у нас в семье теперь самая надёжная.
— Это точно, — поддакнула свекровь и уже доставала кошелёк, чтобы сложить туда деньги.
«Уже», — отметила про себя Полина. — Как будто это был вопрос решённый заранее.
Она молча отдала деньги, решив, что это, возможно, действительно помощь в трудную минуту.
Но трудные минуты у Людмилы Ивановны наступали каждые две недели. То коммуналка, то зуб, то «спина прихватила, надо массажиста вызывать». Суммы менялись, но рефрен оставался один:
— Ну ты же понимаешь, Полин, мы же семья.
Иногда она приходила с Ириной. Золовка любила заваливаться в квартиру без звонка и начинать фразу с фальшивой нежности:
— Полин, солнышко, выручишь? У меня завтра день рождения подруги, а платье у меня только одно — уже везде в нём была.
— И это трагедия вселенского масштаба, — буркнула Полина, продолжая резать салат.
— Так и скажи, что жмёшь, — обиделась Ирина. — Я ж не навсегда прошу.
— А ты хоть раз вернула? — подняла бровь Полина.
— Я ж говорю — не навсегда, — невинно хлопнула глазами золовка.
В этот момент в кухню вошёл Анатолий, как обычно, когда пахло скандалом:
— Полин, ну что тебе стоит? Ирка же сестра.
— Мне стоит моих денег, — холодно ответила Полина.
— Господи, какая жадность, — фыркнула Ирина. — Ты, наверное, в детстве конфеты по одной ела.
— Да, и до сих пор живу, — отрезала Полина. — И не брала чужого без спроса.
— Ира, давай пойдём, — вмешалась Людмила Ивановна, появившаяся как по команде. — Видно, у Полины трудный период. Она не понимает, что семья должна держаться вместе.
— Семья держится на взаимном уважении, — уже не сдержалась Полина.
— Ага, и на деньгах, — вставила Ирина, хлопнув дверью.
Вечером Анатолий устроил разбор полётов:
— Полин, ты перегнула.
— Тем, что не дала твоей сестре деньги на платье?
— Да. Это же просто платье.
— Толик, у меня нет обязанности содержать твою семью.
— А у меня есть обязанность быть с ними в хороших отношениях.
— Замечательно, выполняй её за свой счёт, — Полина встала и ушла в спальню, чувствуя, как закипает внутри.
Она ещё пыталась убедить себя, что всё уляжется. Что это временно. Но временное в их семье уже становилось образом жизни.
Точка кипения настала через неделю. Людмила Ивановна пришла с тортом и разговором «по душам».
— Полин, я знаю, ты обиделась. Но пойми: когда у кого-то в семье есть деньги, он помогает. Это нормально.
— А когда у кого-то нет, он просто приходит и берёт? — уточнила Полина, нарезая торт.
— Иногда так проще.
— Ну да, особенно, если спросить лень, — усмехнулась Полина.
Людмила Ивановна обидчиво поджала губы и ушла в гостиную. Через несколько минут Полина зашла туда и увидела, как та прячет в сумку кошелёк Полины.
— Это что сейчас было? — голос Полины звенел.
— Я мать твоего мужа. Имею право брать то, что мне нужно, — спокойно ответила свекровь, даже не краснея.
— Нет, вы имеете право только на уважение. А оно заканчивается там, где начинается воровство, — Полина шагнула вперёд, выдернула кошелёк и встала так, что проход к двери оказался перекрыт.
Анатолий влетел в комнату на шум:
— Полин! Что ты себе позволяешь? Это моя мать!
— А это мои деньги, — Полина чувствовала, как руки дрожат, но голос звучал твёрдо. — И если ты сейчас встанешь на её сторону, я сделаю так, что завтра у тебя будет другая прописка.
Муж замер. Людмила Ивановна тяжело вздохнула и театрально сказала:
— Вот и вся твоя любовь к нашему Толеньке.
Полина не ответила. Она знала, что момент истины наступил.
На следующий день после сцены с кошельком Полина проснулась с ощущением, что в квартире стало тесно.
Тесно от недосказанности, от обид, от того, что в углу кухни ещё стоял торт, который Людмила Ивановна вчера принесла «с миром».
Она даже не притронулась к нему.
Анатолий весь вечер молчал. Ушёл спать раньше, как будто боялся, что разговор добьёт то, что и так уже на ладан дышит.
Утром он выдал:
— Полин, я подумал… Ты должна извиниться перед мамой.
— Должна? — Полина замерла с чашкой кофе в руках.
— Да. Она не заслужила такого обращения.
— Толик, она украла у меня из кошелька.
— Ты слишком остро реагируешь. Это же моя мать. Она не чужой человек.
— А я кто? — спросила Полина тихо, но так, что он отвёл глаза.
— Ты… жена. Но маму я знаю всю жизнь, а тебя — три года.
Полина медленно поставила чашку на стол.
— Вот и иди к тем, кого знаешь дольше, — сказала она и пошла в спальню.
Через полчаса он услышал, как в коридоре гремят дверцы шкафа. Полина складывала его вещи в сумки, чётко, без пауз.
— Ты что делаешь?! — взвился он.
— Делаю тебе свободу, — ответила она, вытаскивая из ящика стопку его футболок. — Сегодня же подашь заявление о смене адреса.
— Полин, ты с ума сошла?!
— Нет. Просто я больше не хочу жить в трёхкомнатной ячейке под названием «Я, моя зарплата и твои родственники».
Он попытался остановить её, схватил за руку, но она вырвалась.
— Толик, отойди. Это не просьба.
— Ты не понимаешь, что рушишь семью!
— Семью я рушу? А не твоя мама с сестрой, которые считают, что я обязана их содержать? Не ты, который встал на их сторону, когда они воровали у меня из кошелька?
Он открыл рот, но слов не нашёл.
— Всё. — Полина подняла взгляд, и он понял: перед ним человек, который уже ушёл, даже если стоит в метре.
Вещи мужа стояли у двери. Торт от свекрови лежал на столе, нетронутый, как памятник чужой наглости.
— Забери, — сказала Полина, указывая на сладкое. — Я от этого ничего не хочу.
Он взял пакет с тортом, растерянно оглядел квартиру, и вышел, не хлопнув дверью.
Полина осталась стоять в тишине. И вдруг поняла: впервые за всё время в этой квартире было легко дышать.
Облегчение накрыло её с головой.
Конец.
Если вам понравился этот рассказ — обязательно подпишитесь, чтобы не пропустить новые душевные рассказы, и обязательно оставьте комментарий — всегда интересно узнать ваше мнение!