— Я не просила меня рожать! — выкрикнула Ксения, швырнув на пол школьную сумку. Учебники рассыпались по коридору, но девочка даже не подумала их собирать.
Валентина Ивановна замерла у плиты, не оборачиваясь. В руках дрожала половник, которым она мешала борщ. Эта фраза прозвучала как пощёчина. Не в первый раз, но каждый раз болезненно, как удар ножом под рёбра.
— Ксюша, что случилось? — тихо спросила мать, всё же обернувшись. Дочь стояла в проёме кухонной двери, красная от злости, глаза блестели от слёз.
— Ничего не случилось! Просто надоело! Надоели мне ваши нравоучения, ваши «а вот я в твоём возрасте», «неблагодарная ты наша»! — Ксения размазывала слёзы по щекам. — Я же не просила рожать меня! Это ваш выбор был, а не мой!
Валентина поставила половник на стол, выключила газ. Борщ можно доварить потом, а вот разговор с дочерью нельзя откладывать. Девочке шестнадцать, переходный возраст, гормоны бушуют, но слова эти всё равно ранят до глубины души.
— Садись, — мягко сказала она, указывая на стул. — Поговорим.
— Не хочу говорить! — всхлипнула Ксения, но всё же села, уткнувшись лицом в ладони.
Валентина присела рядом, осторожно коснулась дочкиных волос. Когда-то она так же гладила эти волосики, когда Ксюша была малышкой и плакала от упавшего мороженого или разбитой игрушки. Тогда всё было проще — поцеловать больное место, обнять, и слёзы высыхали сами собой.
— Что в школе произошло? — попробовала снова Валентина.
Ксения подняла заплаканное лицо.
— А что всегда происходит? Училка по истории опять при всех сказала, что я бездарность, что из меня ничего путного не выйдет. А Рита Соколова захихикала и добавила: «Да у неё и мать уборщицей работает, куда уж ей!»
Валентина почувствовала, как сердце сжалось. Опять. Опять эти дети тыкают Ксюше её работой в лицо. Да, она убирает офисы по вечерам, но это честная работа, и она никого не стыдится. После смерти мужа пришлось крутиться как могла, чтобы прокормить дочь.
— Ксюшенька, ну какая же ты бездарность? У тебя золотые руки, ты так красиво вышиваешь, рисуешь...
— Мам, очнись! — перебила дочь. — Кому в наше время нужна вышивка? Все деньги зарабатывают в интернете, программированием занимаются, а я сижу с иголкой, как в прошлом веке! И потом, если бы ты меня не рожала, мне не пришлось бы всё это переживать!
Валентина встала, подошла к окну. За стеклом моросил мелкий дождик, серые дома утопали в сырости. Совсем как на душе.
— Знаешь, Ксюша, я тоже когда-то говорила своей маме эти слова.
Ксения удивлённо подняла голову.
— Правда?
— Правда. Мне было семнадцать, я влюбилась в одного парня, а он предпочёл мне другую, с богатыми родителями. Я прибежала домой, наревелась и кричала на маму: «Зачем ты меня родила? Лучше бы я не появлялась на свет!»
Валентина вернулась к столу, села напротив дочери.
— А мама тогда сказала мне такие слова, которые я запомнила на всю жизнь. Она сказала: «Валя, я родила тебя не для того, чтобы ты была мне благодарна. Я родила тебя, потому что хотела подарить миру ещё одного хорошего человека. А станешь ли ты им — это уже твой выбор».
Ксения помолчала, вытирая нос рукавом.
— И что, тебе стало легче?
— Не сразу. Но постепенно я поняла, что мама права. Жизнь — это подарок, который мы получаем просто так, без всяких условий. А что с ним делать дальше, решаем только мы сами.
В дверь позвонили. Валентина пошла открывать, а Ксения осталась сидеть на кухне, размышляя над материнскими словами.
— Тётя Валя, здравствуйте! — на пороге стояла соседка Анна Петровна с пакетом яблок. — Из деревни привезли, угощайтесь!
— Спасибо большое, Анна Петровна! Проходите, чайку попьём.
— Да нет, спасибо, некогда мне. А где Ксюша? Как дела в школе?
— Да вот переживает из-за оценок, — вздохнула Валентина.
— Эх, молодёжь нынешняя! — покачала головой соседка. — А ведь у вас девочка золотая растёт! Помню, как она моего внука от хулиганов защищала во дворе. Смелая какая! И рукодельница ещё та. Моей невестке вон прихватку вышила на день рождения, та до сих пор хвастается всем подряд.
Когда соседка ушла, Валентина вернулась на кухню. Ксения сидела на том же месте, задумчиво крутила в руках ложку.
— Мам, а ты жалеешь, что родила меня? — тихо спросила она.
Валентина села рядом, обняла дочь за плечи.
— Знаешь, Ксюшенька, бывают моменты, когда мне очень тяжело. Когда денег не хватает, когда ты грубишь мне, когда я прихожу с работы уставшая, а дома опять горы немытой посуды. В такие моменты думаю: «Господи, какая же я неудачница, ничего не могу дать ребёнку».
Ксения виновато опустила голову.
— Но потом, — продолжила Валентина, — ты делаешь что-то хорошее, улыбаешься мне, обнимаешь перед сном, и я понимаю: нет, не жалею. Ни секунды не жалею. Потому что ты — самое лучшее, что случилось в моей жизни.
— Даже когда я такая вредная?
— Даже когда ты вредная. Знаешь, материнская любовь не зависит от твоего поведения или успехов. Она просто есть, как воздух, как солнце.
Ксения помолчала, потом неожиданно крепко обняла мать.
— Прости меня, мамочка. Я не хотела тебя расстраивать. Просто иногда так злюсь на весь мир!
— Понимаю, дочка. Я тоже злилась в твоём возрасте. Но знаешь, что мне помогало? Я представляла себя взрослой, представляла, какой я стану, чего добьюсь. И мне становилось легче.
— А кем ты хотела стать?
— Учительницей. Представляешь? Мечтала о том, как буду учить детей, как они будут меня слушать, уважать. А в итоге стала убирать офисы.
Ксения внимательно посмотрела на мать.
— Ты жалеешь об этом?
— Знаешь, Ксюш, мечты имеют свойство меняться. Когда ты родилась, моей главной мечтой стало воспитать тебя хорошим человеком. И я думаю, что справляюсь неплохо.
— Справляешься, мам, — тихо сказала Ксения. — А что, если я тоже стану учительницей? Исполню твою мечту?
Валентина покачала головой.
— Нет, дочка. Ты должна исполнять свои мечты, а не мои. А я буду поддерживать тебя в любом выборе.
— Даже если я стану уборщицей, как ты?
— Даже если станешь уборщицей. Главное — быть честной и трудолюбивой.
Ксения встала, начала собирать разбросанные по полу учебники.
— А знаешь, мам, я придумала, что скажу завтра Рите Соколовой, если она опять начнёт зубоскалить.
— И что же?
— Скажу, что моя мама — самая лучшая в мире, и мне не стыдно за её работу. А стыдно мне было за свои слова.
Валентина улыбнулась, первый раз за весь день.
— А ещё я подумала, — продолжила Ксения, складывая тетради в сумку, — может, мне правда стоит попробовать заняться дизайном? Ну, там, сайты красивые делать, рекламу. Я же хорошо рисую, может, получится что-то путное.
— Конечно получится! У тебя же золотые руки, как я всегда говорю.
— И ещё, мам... — Ксения остановилась у двери. — Спасибо тебе за то, что родила меня. Правда. Жизнь, конечно, штука сложная, но я рада, что живу. И рада, что ты моя мама.
Валентина почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Но теперь это были слёзы радости, а не боли.
— А я рада, что ты моя дочка. Самая лучшая дочка на свете.
Ксения ушла в свою комнату делать уроки, а Валентина снова подошла к плите. Борщ надо было доварить к ужину. За окном по-прежнему моросил дождь, но на душе стало светлее.
Она вспомнила свою мать, её мудрые слова. Может быть, через много лет Ксюша тоже будет рассказывать своей дочери об этом разговоре? Материнская мудрость передаётся из поколения в поколение, как драгоценная реликвия.
Валентина помешала борщ, попробовала на вкус. Получился наваристый, как любит Ксюша. Завтра надо будет сходить в книжный, посмотреть пособия по дизайну. А может, и на курсы записать дочку, если денег хватит. Ради неё не жалко никаких трат.
Главное — Ксюша поняла сегодня что-то важное. Поняла, что жизнь — это дар, а не наказание. И что родители рожают детей не из эгоизма, а из любви. Из желания подарить миру ещё одну светлую душу.
Остальное приложится.