Алиса резала помидоры, аккуратно, почти любовно, как будто от этих ломтиков зависел мир. Лезвие скользило по тугой красной шкурке, и капли сока ложились на доску тёплыми росинками. За окном цокали по подоконнику редкие капли дождя — осень уже пробовала свой голос.
В прихожей хлопнула дверь. Алиса вздрогнула — никого не ждала.
На пороге кухни появилась Людмила Сергеевна — вежливо можно было бы назвать её «элегантной женщиной в возрасте», но в душе Алиса про себя называла её просто «тучей в юбке». Сегодня туча была особенно плотной: блузка в мелкий горох, чётко подогнанный воротничок, запах духов с приторной ноткой ванили и что-то в её походке — настороженное, как у человека, который пришёл не в гости, а на инспекцию.
— Ты меня слушаешь? — протянула она голосом, в котором обида уже упакована в целлофан.
Алиса вздохнула — конечно, слушала. Она вообще всегда слушала. Но вот в этот момент предпочла бы слушать дождь.
— Конечно, — ответила тихо, как школьница перед строгой учительницей.
Людмила Сергеевна села, поправила воротничок, и Алисе вдруг стало ясно: сейчас будет что-то серьёзное. Не из разряда: «Салат оливье слишком жирный» или «Шторы слишком яркие». Это будет из области капитальных, философских заявлений.
— Алиса, нужно поговорить, — произнесла она с видом хирурга, готового объявить пациенту, что резать придётся без наркоза.
Алиса отложила помидор.
— О чём?
— О твоей зарплате. — Людмила Сергеевна достала из сумочки блокнот в клеточку, потрёпанный, с закладками. — Вот, я всё подсчитала. Ты получаешь непозволительно много.
Алиса чуть не порезала палец. Слово «непозволительно» в её голове всегда было связано с чем-то вроде «курить в поезде» или «влезать в чужой шкаф», но точно не с зарплатой.
— Простите, а какое это имеет отношение к вам? — спросила она сдержанно.
— Самое прямое! — губы свекрови сложились в строгую линию. — Мужчина должен зарабатывать больше женщины. Игорь же у меня… ну… всё-таки мужчина.
Алиса посмотрела на дверь — там вот-вот должен был появиться Игорь, верный в таких случаях как тень матери. Но пока его не было, и это давало шанс перевести разговор в шутку. Однако шутить сегодня не получалось — слишком уж серьёзной была эта туча в юбке.
Людмила Сергеевна перелистнула блокнот и, словно бухгалтер с тридцатилетним стажем, стала перечислять, что и куда должно идти. Алиса слушала, но в голове мелькали воспоминания: как два года назад они с Игорем смеялись над будущими трудностями, как он дарил ей глупые магниты из командировок, как гордился её новой должностью.
Теперь всё это казалось давно ушедшим и чуть ли не выдуманным.
— А вот и Игорь! — воскликнула свекровь, когда в замке щёлкнул ключ.
Игорь вошёл, поставил портфель, бросил быстрый взгляд на жену и тут же отвёл глаза. Алиса сразу поняла: он в курсе.
— Я всё объяснила Алисе, сынок, — Людмила Сергеевна подалась вперёд. — Нужно установить правила. Чёткие.
Игорь промямлил что-то про «мама дело говорит», и в этот момент Алиса ощутила лёгкое головокружение — словно мир вокруг слегка накренился.
А дальше начался поток. Свекровь говорила о том, что нужно помогать младшему брату Кольке, что ремонт на даче важнее всяких машин, что работа Алисы слишком нервная, что ей пора бы заняться чем-то «поспокойнее» и «поближе к дому».
В кухонное окно заглянул кот соседки с третьего этажа — облезлый, но с таким выражением морды, будто и он понял: здесь решается судьба мира. Алиса машинально открыла форточку, и кот, не стесняясь, запрыгнул на подоконник. Сел, стал мыть лапу и всё слушал.
— Вот, — продолжала Людмила Сергеевна, — я записала номер карты. Ты будешь переводить зарплату, а я распоряжусь.
Кот перестал мыться, посмотрел на Алису. В его жёлтых глазах читалась та самая фраза, которую она сама боялась сказать: «Ты это серьёзно будешь терпеть?»
Игорь молчал. Молчал, как молчат люди, которые уже давно выбрали сторону, но боятся признаться в этом вслух.
Алиса почувствовала, как где-то глубоко внутри начинает собираться холодная решимость. Не злость, не обида — именно решимость, как перед долгим и трудным походом, когда понимаешь, что назад дороги уже нет.
И тогда зазвонил телефон.
— Простите, — сказала она и вышла в спальню.
Директор говорил быстро и сухо: проблемы с московским контрактом, нужно срочно разрулить. Алиса включилась в работу моментально, словно всё остальное — туча в юбке, муж с опущенными глазами, кот на подоконнике — исчезло.
Через час, вернувшись в кухню, она увидела, что кот ушёл, но туча и муж остались. И теперь они обсуждали, как на её деньги открыть бизнес для Игоря.
На этот раз она уже не стала задавать лишних вопросов. Внутри всё встало на свои места.
Алиса стояла в спальне у комода, тихо и методично перекладывая вещи в чемодан. Это движение — взять, сложить, застегнуть молнию — казалось ей сейчас единственным, что поддаётся контролю. Всё остальное расползалось, как трещины на тонком стекле.
В кухне доносился голос Людмилы Сергеевны, который умудрялся быть одновременно громким и назидательным. Иногда он проваливался в паузы, и тогда слышалось, как Игорь неловко кашляет, будто пытается вставить слово, но не решается.
— Ты правда всё это всерьёз? — Игорь появился в дверях, опершись плечом о косяк. Он был в мятой голубой рубашке, с очками, сползшими на кончик носа. Выглядел усталым, но не от ссоры, а от того, что его будто вытащили из уютного сна и поставили перед задачей, которую он решать не хочет.
— Вполне, — спокойно ответила Алиса, поднимая взгляд. — Я не собираюсь участвовать в вашей бухгалтерской игре.
— Но мы же можем всё обсудить… — он сделал шаг в её сторону.
— Нет, Игорь. Вы с мамой уже всё обсудили. Без меня. Мою жизнь, мою работу, мои деньги.
Он замолчал. Лицо у него было то самое — виноватое, но одновременно детское, как у мальчика, которого поймали с рукой в вазе с печеньем.
В этот момент в дверь позвонили. Звонок был долгий, настойчивый. Алиса пошла открывать — и на пороге оказался сосед с пятого этажа, Семён Петрович, местный скрипач. Высокий, худой, с аккуратно зачесанными назад седыми волосами и длинным футляром под мышкой.
— Алиса, здравствуйте… у меня проводка выбила. Можно у вас чайник вскипятить? — спросил он чуть смущённо.
— Конечно, проходите, — Алиса отступила в сторону.
Скрипач прошёл на кухню и, как ни странно, своим присутствием мгновенно охладил пыл Людмилы Сергеевны. Та даже улыбнулась — но той улыбкой, что сохраняет во рту вкус несказанных упрёков.
— Ах, Семён Петрович, — обратилась она к нему, — вы же понимаете, как трудно сейчас семейные деньги правильно распределить?
— Я не женат, — сухо сказал он, доставая кружку из шкафчика. — И очень счастлив по этому поводу.
Алиса почувствовала, как уголок её губ невольно дрогнул. В этот момент в открытую форточку ловко, будто с репетиции, запрыгнул знакомый соседский кот — рыжий, чуть облезлый, с одним прищуренным глазом. Сел прямо на подоконник, облизал лапу и стал наблюдать за всеми, словно дирижёр, проверяющий готовность оркестра.
Людмила Сергеевна фыркнула:
— Ну вот, и кошки уже в дом без спроса лезут… беспорядок кругом.
— Кошки чувствуют, где их ждут, — тихо заметил Семён Петрович, и кот, будто подтверждая его слова, потянулся и ткнулся лбом в руку Алисы.
Игорь всё это время стоял молча, иногда кидая быстрые взгляды на жену, но, кажется, всё ещё надеялся, что разговор повернёт в сторону компромисса. Алиса же уже знала: никакого компромисса здесь нет.
Через полчаса чемодан был собран. Она переоделась в джинсы и светлый свитер, накинула куртку. Игорь не делал попыток её остановить — только спросил тихо:
— А если… ну, просто подождать? Может, мама остынет?
— Мама твоя не остынет, Игорь. Она привыкла, что её слово последнее. И ты это поддерживаешь.
Скрипач, уже выходя, задержался на пороге и сказал:
— Иногда правильнее уйти, чем остаться и тихо ненавидеть.
Эти слова Алиса забрала с собой, как талисман.
Дождь на улице шёл мелкий, вязкий, будто нарочно создавая фон для её ухода. Машину она не взяла — вызвала такси. Пока ждала, кот уселся у её ног, зевнул и посмотрел так, будто давал своё одобрение.
В новой квартире было пусто, но пустота эта была лёгкая, свежая, как утренний воздух. Алиса поставила чемодан у стены, заварила чай в большой белой кружке и села на подоконник. Город за окном был тот же, но теперь казался новым, потому что в нём не было людей, которые пытаются расписать твою жизнь в клеточку блокнота.
На работе дела пошли вверх: без постоянных домашних разборок Алиса могла работать спокойно. Через месяц она закрыла крупный контракт, получила премию и позволила себе обновить гардероб. Никто не спросил: «А зачем тебе это?» или «Почему не отложить?»
Прошло полгода. Однажды в торговом центре она увидела Людмилу Сергеевну. Та шла, держась под руку с какой-то приятельницей, и, заметив Алису, резко отвернулась. Алиса прошла мимо — и поняла, что внутри у неё нет ни злости, ни обиды, ни желания что-то объяснять.
Вечером она сидела на балконе, пила чай и слушала, как внизу Семён Петрович играет что-то нежное, похожее на вальс. Кот снова пришёл и устроился рядом, положив лапу на её колено.
— Моя жизнь принадлежит только мне, — тихо сказала она.
И впервые за долгое время это была не защита, не протест, а просто спокойная констатация факта.
Финал.
Если вам понравился этот рассказ — обязательно подпишитесь, чтобы не пропустить новые душевные рассказы, и обязательно оставьте комментарий — всегда интересно узнать ваше мнение!