Первые лучи октябрьского солнца робко пробивались сквозь незанавешенное окно, когда я впервые переступила порог своей собственной квартиры. Ключ дрожал в моих пальцах, будто живое существо, когда я вставляла его в новенькую, пахнущую металлом замочную скважину. Дверь со скрипом открылась, обнажив пустые стены, покрытые слоем строительной пыли. За моей спиной стояли Настя и Лена - мои подруги, с которыми мы прошли огонь, воду и три смены начальников на прежней работе.
"Ну что, хозяйка?" - Настя шутливо толкнула меня локтем, держа в руках ведро с клеем для обоев. Ее рыжие волосы, собранные в небрежный хвост, казалось, светились в утренних лучах.
Я сделала шаг вперед, и эхо моих шагов разнеслось по пустому пространству. "Мое", - прошептала я, ощущая, как комок подступает к горлу. Семь лет. Семь лет я копила на этот момент, работая допоздна, отказывая себе в новых платьях и отпусках. Две подработки параллельно с основной работой, бесконечные сверхурочные, экономия на каждой мелочи - и вот она, моя крепость. Пусть маленькая, пусть в спальном районе, но своя.
Мы с девчонками провели тот день, расклеивая обои с смешными принтами, которые Лена привезла из своей поездки в Польшу. Сидя на полу среди разбросанных инструментов, мы ели доширак, смеялись над криво наклеенными полосами и мечтали вслух. Настя, по обыкновению, размахивала руками, рассказывая о своем новом ухажере: "Он такой романтичный, представляешь, даже стихи пишет!"
"Главное, чтобы не как у моего бывшего", - фыркнула Лена, откусывая кусок колбасы. "Сначала стихи, а потом - 'ты должна' и 'почему у тебя'..."
Я молча улыбалась, глядя на свои ладони, испачканные в клее. Тогда я еще не знала, что слова Лены окажутся пророческими.
Сергей появился в моей жизни через год после новоселья. Мы встретились на презентации новой книги в местной библиотеке - я пришла за компанию с Леной, он оказался другом автора. Высокий, с мягкими карими глазами и привычкой поправлять очки, когда нервничал. В тот вечер он принес мне чашку чая, случайно пролив половину на свой свитер.
"Кажется, я опозорился", - пробормотал он, смущенно улыбаясь. На его щеках появились ямочки, которые потом сводили меня с ума.
Наши первые месяцы были сотканы из таких маленьких, но драгоценных моментов. Он будил меня завтраками в постель - омлет с зеленью, который всегда оказывался чуть пересоленным. По вечерам мы гуляли по набережной, и он рассказывал о своем детстве, проведенном в деревне у бабушки.
"У нас был огромный сад, - говорил он, крепко держа мою руку. - Я мог часами сидеть под яблоней, наблюдая, как облака плывут над головой".
В его голосе звучала такая ностальгия, что мне хотелось обнять его и никогда не отпускать. Тогда он казался мне самым искренним человеком на свете.
Знакомство с его матерью, Галиной Степановной, состоялось в дождливый субботний вечер. Ее квартира в старом доме пахла лавандой и чем-то молочным. Кружевные салфетки, фарфоровые статуэтки за стеклом серванта - все говорило о том, что здесь время остановилось лет двадцать назад.
"Анечка, наконец-то!" - Галина Степановна распахнула объятия, прежде чем я успела снять пальто. Ее духи пахли резко и сладко, как дешевые конфеты. "Сереженька так много о тебе рассказывал!"
За чаем с медовым тортом начался рассказ, который я потом услышу еще не раз. О том, как муж ушел к другой, когда Сергею было два года. Как она одна тянула все на себе, работая на двух работах. Как маленький Сережа однажды принес ей букетик одуванчиков и сказал: "Я теперь мужчина в доме, мамочка".
"Он у меня такой ответственный с детства, - вздыхала Галина Степановна, поправляя воротник блузки. - Никогда не доставлял хлопот. Все понимал, все чувствовал".
Ее пальцы, тонкие и жилистые, нервно перебирали край скатерти, когда она говорила о своем одиночестве. В тот момент мне искренне хотелось обнять эту женщину и сказать, что теперь у нее есть я. Как же я ошибалась.
Первая трещина появилась через месяц после свадьбы. Мы сидели на кухне, и Сергей, избегая моего взгляда, крутил в руках ложку.
"Аня, я думал... Может, впишем меня в собственники квартиры?" - он произнес это так тихо, что я сначала не поняла.
"Ты серьезно?" - я поставила чашку на стол, чувствуя, как внутри все сжимается.
"Ну мы же семья теперь, - он наконец поднял глаза. - Это правильно. Чтобы все было общее".
"Но квартира куплена до нашего знакомства, - медленно проговорила я. - Я семь лет копила на нее. Ты же знаешь".
Он отодвинулся, и его лицо вдруг стало чужим. "Значит, ты мне не доверяешь?"
Этот разговор повторялся снова и снова, как заезженная пластинка. Каждый раз фразы становились жестче, а взгляд - холоднее. А потом начались визиты Галины Степановны.
"Анечка, ты же умная девочка, - говорила она, удобно располагаясь на моем диване. - Мужчина должен чувствовать себя хозяином в доме".
Однажды, когда она ушла, я обнаружила, что мои любимые вазы переставлены, а книги на полке аккуратно расставлены "как правильно". Когда я осторожно спросила об этом Сергея, он пожал плечами: "Мама просто хотела помочь".
Кульминация наступила холодным январским вечером. Сергей вернулся с работы мрачнее тучи и, не здороваясь, бросил:
"Мама считает, что ты ведешь себя как эгоистка. Нормальные жены делятся с мужьями всем".
В тот момент я увидела в его глазах не моего Сергея, а маленького мальчика, который боится ослушаться маму. И поняла - это битва, которую мне не выиграть.
Когда двери закрылись за ним в последний раз, я опустилась на пол в пустой гостиной. Развод дался нелегко - пришлось делить мебель, посуду, даже коллекцию фильмов, которую мы собирали вместе. Но моя квартира осталась со мной. Так же, как и ощущение, что я сделала правильный выбор.
Иногда, проходя мимо зеркала в прихожей, я останавливаюсь и смотрю на свое отражение. В глазах уже нет той наивной девушки, которая верила в сказку. Но есть что-то более ценное - понимание, что никакая любовь не стоит потери себя.
А в углу, где когда-то стоял его кресло, теперь растет фикус. Большой, зеленый, жизнеутверждающий. Как и моя новая жизнь.