Конец октября 1740 года. Над Невой — тяжёлый осенний туман, в мраморных коридорах Зимнего дворца глухо стучат шаги. В воздухе — запах топлёного воска и подогретых отваров трав. Слуги говорят вполголоса, боясь нарушить тишину: императрица нездорова, и любой громкий звук раздражает её.
Анна Иоанновна, дочь царя Ивана V, десять лет держала в руках скипетр Российской империи. Её правление знали как суровое и прихотливое, но в последние годы вся власть будто стекала из рук — вместе с силами. Государыня была женщиной высокого роста, плотного сложения, с лицом, которое когда-то внушало страх, а теперь всё чаще бледнело от боли.
Болезни подтачивали её давно:
- Подагра — старый враг знатных дворов, распухшие суставы и огненные боли в стопах.
- Камни в почках — приступы такой силы, что Анна не могла терпеть даже прикосновения одежды.
- Отёки — тяжёлые, затруднявшие дыхание.
- Хронические боли в суставах — от влажного петербургского климата и постоянного сидячего образа жизни.
Медицина XVIII века была больше искусством ритуала, чем наукой. Болезни не умели различать по причинам — только по «симптомам» и «качествам»: горячее, холодное, сухое, влажное. Лечили, как учили древние книги, и как было модно в Париже или Вене.
У Анны были лучшие врачи Европы: французы, немцы, англичане — образованные, щеголеватые, с манерами салонных ораторов. Они говорили на латыни, цитировали Гиппократа и Плиния, но все как один придерживались одного принципа: очистить организм до изнеможения.
В их представлении организм императрицы был сосудом, где застыла и закисла «порченая жидкость». Избавиться от неё можно было только тремя путями: пустить кровь, промыть кишки, вызвать рвоту или понос. И всё это — в разных комбинациях, иногда в один и тот же день.
В этих покоях с резными позолоченными панелями и шёлковыми портьерами начиналась последняя глава жизни Анны Иоанновны — главы, где болезнь и лечение сплелись в единый смертельный узел.
Болезнь, которая тянулась годами
Первые зловещие звоночки прозвучали ещё в 1738 году. Камер-юнкер Иван Мельгунов, человек наблюдательный и умеющий хранить секреты, записал в своих заметках:
«Государыня изволила жаловаться на жжение и жар в суставах ног, а персты на руках у неё распухли до того, что кольца снять невозможно».
Эти припухлости и воспаления врачи называли подагрой, а в придворных салонах говорили полушёпотом: «болезнь королей» — намёк на то, что страдают от неё обычно люди знатные, любящие мясо, вино и сидячий образ жизни. Но за красивым прозвищем скрывалась безжалостная реальность: суставы горели так, что Анна иногда не могла ступить на пол, а пальцы рук были столь чувствительны, что перо в них держалось с трудом. Указы приходилось откладывать, а министры терпеливо ждали «лучших дней».
К подагре прибавлялась другая мука — приступы резкой, режущей боли в боку и пояснице. Современники описывали это так:
«В тот день Её Величество не могла от боли терпеть даже прикосновения одежды и велела обвить себя тончайшим полотном, ибо тяжесть камчатного платья была непереносима».
Сегодня мы сказали бы — это почечная колика, один из симптомов мочекаменной болезни. Камни, образовавшиеся в почках, двигались по мочеточникам, причиняя нестерпимую боль. В XVIII веке о природе этих «камней» знали мало, и лечили их горячими припарками, травяными отварами и — обязательно — клизмами, считая, что «очищение» поспособствует выходу камня.
Всё это происходило на фоне постоянных отёков. Лодыжки императрицы нередко опухали так, что ботфорты и туфли приходилось шить заново. Врачи называли это «водянкой» — термин, который тогда включал и сердечную недостаточность, и болезни почек, и нарушения обмена.
Для обычного человека такие болезни были бы просто бедой, но для императрицы они становились делом государственной важности. Каждый приступ означал, что аудиенции откладываются, дела копятся, а в коридорах власти начинается шёпот: «Сколько ещё протянет Анна?»
Лечение по моде XVIII века
Врач XVIII века жил по законам античной теории четырёх жидкостей — крови, слизи, жёлтой и чёрной жёлчи. Болезнь представляли как застой, загнивание или избыток одной из этих субстанций. А раз так — нужно «очистить» тело.
Кровопускание — «выпустить жар»
Считалось, что лишняя кровь вызывает воспаление и боль, «возмущает» сердце и мозг.
- Как делали: вскрывали вену на локтевом сгибе серебряным ланцетом, кровь стекала в фарфоровую миску. Иногда ставили пиявки.
- У Анны: кровопускания проводили регулярно, порой через день. Врачи уверяли, что это «снимает жар из суставов» и «умиротворяет кровь». На деле это снижало давление, вызывало головокружения и слабость.
Слабительные и рвотные — «очистить внутренности»
Второй обязательный пункт — избавить организм от «застоявшихся соков» в кишечнике и желудке.
- Слабительные: соль глаубера (сульфат натрия) — мощное средство, вызывающее сильную диарею.
- Рвотные: отвар ипекакуаны или винный камень.
- У Анны: слабительные давали даже в те дни, когда она почти не ела. Считалось, что это ускоряет выздоровление. На самом деле, это выводило оставшуюся жидкость и минералы, разрушая силы.
Клизмы — «универсальное очищение»
Клизма была не столько лечебным, сколько модным атрибутом высшего общества.
- Состав: отвары ромашки, шалфея, липового цвета, иногда с добавлением слабительных солей. Для снятия боли — несколько капель опия.
- Инструмент: у знати — фарфоровые или серебряные клистиры с позолоченными насадками, у простолюдинов — оловянные.
- У Анны: ставили по строгому графику — утром и вечером, а в кризисные дни до четырёх раз. Врачи утверждали, что «очищение кишечника помогает почкам и суставам». На деле — приводило к обезвоживанию, раздражению слизистой и упадку сил.
Обстановка процедуры
Представьте: в тёплых, полутёмных покоях, среди тяжёлых шёлковых портьер, стоит небольшой столик с аптекарскими баночками, от которых тянет травами и терпкой аптечной горечью. Лекарь в парике и халате из тонкой шерсти лично проверяет температуру отвара, слуга приносит клистир, вытирает насадку льняной салфеткой. Всё это — под тихие уверения:
«Ещё немного, Ваше Величество, и боль отступит».
Но боль не отступала. Отступали силы.
Почему это стало смертельным
Сегодня мы понимаем, что у Анны развилось тяжёлое обезвоживание и электролитный дисбаланс. Клизмы и слабительные выводили не только воду, но и калий, натрий, магний — минералы, без которых сердце и нервы не могут работать. Кровопускания ещё больше снижали давление.
Последние недели императрица почти не ела. Врачи, уверенные, что «пища мешает очищению», оставляли ей лёгкий бульон и травяной настой. Это лишало организм энергии и белка для восстановления.
Сложился порочный круг: процедуры забирали силы, слабость мешала сопротивляться болезни, а врачи отвечали на это ещё более агрессивным «очищением».
Смерть и официальная версия
28 октября (8 ноября) 1740 года Анна Иоанновна умерла. В медицинских бумагах указали: «от камня в почках». Но уже тогда при дворе шептались:
«Её Высочество замучили клистирами».
Мемуарист Якоб Штелин писал:
«Государыня отошла скорее от лечения, нежели от самой болезни».
Эпилог — урок из прошлого
Смерть Анны Иоанновны стала итогом встречи человеческой хрупкости и медицины XVIII века, которая ещё не знала ни микроскопов, ни понимания работы сердца и почек, ни роли электролитов и обмена веществ. Врачи действовали так, как подсказывало им образование и опыт эпохи: очищали организм, выпускали «лишнюю кровь», облегчали страдания доступными средствами.
Сегодня мы видим, что многие из этих процедур ослабляли, а не укрепляли организм. Но для современников они были признаком заботы, медицинской щепетильности и профессиональной добросовестности.
История болезни императрицы — не обвинение, а напоминание о том, как быстро меняются медицинские знания и как важно для любого времени опираться на лучшее из того, что оно может предложить. Для нас это ещё и тихий урок: за блеском придворных процедур, за фарфоровыми клистирами и аптекарскими отварами скрывалась искренняя попытка спасти жизнь — пусть и без тех инструментов, которые мы имеем сегодня.