В сердце Гентского порта, где сталь скрипит под грузом мировой торговли, пришвартовался гость. Обугленный остов "Solong". Контейнеровоз, прибывший 13 августа, дышит ледяным сквозняком трагедии и гарью недавнего пекла.
Четыре месяца назад, у мрачных берегов Халла, его судьба схлестнулась в роковом таране с танкером "Stena Immaculate". Вспышка. Всепожирающий ад. Море горело. Один моряк навеки остался в пламени.
Судно перевозило контейнеры с токсичными химикатами, но на борту был и другой примечательный груз. "В носовой части стояло 140 контейнеров с виски, и они еще больше подлили масла в огонь", - говорит Питер Уинтин, работник верфи Galloo. Теперь он здесь. У причала Большого Дока (Groot Dok).
"Все выгорело дотла, судно чисто", – бросает Питер Уинтин. "Идеальный труп для разделки. Мусора – ноль".
Но в этой мертвой пустоте – аномалия.
Среди тотального разрушения выжило машинное отделение. Нетронутое. Запечатанное во время агонии – черный, неприкасаемый ковчег посреди пепелища. "Жутковато", – признается Питер Уинтин. Что застыло в этой стальной утробе? Лишь механизмы? Или немой крик последних секунд?
В понедельник начнется расчленение. Сперва – выжечь остатки горючих материалов. Потом – холодный блеск резаков. Люки. Нос. Корпус – разделанный, как туша, до самого киля.
К 1 декабря все должно быть готово, и все детали будут отправлены в Турцию морским судном. Отдельные части металлоконструкций также отправляются в ArcelorMittal для переплавки.
Уже второй призрак за месяц находит последний причал у Galloo в Генте. После легендарной "Астории". Случай? Или закон? "Удивительно, – голос Уинтина натянут. – Три года мы работали почти на 30 процентов от нашей мощности, потому что работы было недостаточно. И вдруг с неба падают 2 судна. Это хорошо для людей, которые здесь работают".