— Лена опять истерит, — говорит Олег по телефону, стоя в коридоре.
Я сижу на кухне и слышу каждое слово. Он разговаривает с моей подругой Машей, рассказывает, как мне «плохо стало» вчера вечером.
— Врачи говорят — нервное истощение. Может быть, депрессия...
Какие врачи? К каким врачам я ходила? Вчера я просто расплакалась из-за того, что он накричал на меня при гостях. Назвал дурой, когда я перепутала имя его коллеги.
Формирование "диагноза"
— Конечно, поддерживаю как могу... Но знаете, жить с психически нестабильным человеком очень сложно...
«Психически нестабильным человеком». Он про меня.
— Да нет, лечиться не хочет. Говорит, что здорова. Ну вы же знаете — больные всегда отрицают болезнь...
Началось это полгода назад. Олег стал замечать мои «странности».
— Ключи должны лежать в прихожей, а не на кухне.
— Мы договорились — ключи в прихожей. Ты что, не помнишь?
Не помню такой договоренности. Но Олег настаивает — мы обсуждали это неделю назад.
— Может, ты забыла? Память стала подводить?
Память не подводит. Я точно помню — никаких договоренностей про ключи не было. Но он так уверенно настаивает, что начинаю сомневаться.
А потом такие ситуации повторяются каждый день.
— Лена, ты же сама просила купить красную рубашку, а не синюю.
— Мы в магазине говорили — красная тебе больше идет.
— Лен, ну что ты... — он обнимает меня. — Может, устала очень? На работе стресс?
Стресс есть. И усталость тоже. Может, действительно путаю?
Привлечение "свидетелей"
Через месяц «забывчивость» становится постоянной темой.
— Лена опять все перепутала, — говорит Олег маме по телефону. — То дату забудет, то договоренность...
— Ты же обещала к маме сходить в воскресенье. А теперь говоришь, что не помнишь.
— Лена, — мама смотрит с беспокойством, — ты точно обещала. Я обед готовила...
Мама никогда не врет. Значит, я действительно обещала? Но почему не помню?
— Может, витамины попей? Для памяти?
Витамины для памяти. В тридцать два года. Потому что стала забывчивая.
— Лен, может, правда к врачу? Проверишься на всякий случай?
Странные исчезновения
А потом начинают происходить странные вещи. Я точно помню, что оставила кошелек на комоде, а нахожу в кухонном ящике. Помню, что купила молоко, а в холодильнике его нет.
— Лена, может, ты все-таки не покупала? — мягко говорит Олег.
— За один день литр молока? Лен, ну подумай логически.
Логически — я не покупала молоко. Но я так ясно помню, как стояла в очереди, как расплачивалась...
Забывчивость превращается в «эмоциональную нестабильность».
— Лена, ты чего плачешь? — спрашивает Олег, когда я всхлипываю над фильмом.
— Какая комедия? Там же мальчик потерялся!
— Какой мальчик? Там взрослые люди в смешных ситуациях.
Я смотрю на экран. Действительно — комедия. Откуда взялся мальчик?
— Лен, ты не перепутала. Ты... видишь то, чего нет.
— Галлюцинации, наверное.
«Галлюцинации». Страшное слово.
Постепенно понимаю — вокруг меня создается определенное мнение. Люди смотрят с жалостью, говорят осторожно, избегают острых тем.
— Олег звонил, сказал, что ты болеешь.
— Нервное что-то. Говорит, врачи лечат.
Какие врачи? К каким врачам я хожу?
На работе
На работе начинают давать легкие задания. «Лена устала, не нагружайте ее». Начальник деликатно интересуется, не нужен ли мне больничный.
— Муж говорит, что у вас проблемы со здоровьем.
— Нервные, — осторожно отвечает он.
— Лена, — он вздыхает, — опять отрицание. Это классический симптом.
— Невроза. Или депрессии. Больные не признают болезнь.
Через полгода я живу в мире, где все считают меня психически больной. Родители предлагают лечение, друзья говорят осторожно, коллеги жалеют.
А главное — я начинаю сомневаться в себе. Действительно ли я забывчивая? Правда ли неадекватно реагирую? Может, все правы, а я не вижу проблемы?
— А врачи что говорят?
— Какие врачи?
— Ну ты же всем рассказываешь, что врачи лечат...
— Я такого не говорил.
Маша перепутала. Или я не так поняла. Или вообще все приснилось.
Случайное разоблачение
Просветление приходит случайно. Иду в гости к сестре и забываю телефон дома. Возвращаюсь за ним и слышу, как Олег говорит по моему телефону:
— Алло? Да, это муж Лены... Нет, она не может подойти, плохо себя чувствует...
Стою за дверью и слушаю. Он отвечает на мои рабочие звонки. Говорит коллегам, что я больна.
— Какая болезнь? Ну... психологические проблемы. Депрессия, возможно...
К каким врачам мы ходим? Какое лечение?
— Конечно, стараемся не нагружать. Работа же стресс...
Заканчивает разговор, кладет мой телефон на место.
— Кто звонил?
— Никто, — спокойно отвечает он. — Рекламщики какие-то.
— Олег, а почему ты всем рассказываешь, что я больная?
— Не рассказываю.
— Рассказываешь. Я слышала.
— Лена, — он смотрит с беспокойством, — ты опять что-то путаешь. Никто не звонил.
— У тебя галлюцинации. Тебе слышатся разговоры, которых не было.
И тут я понимаю — он сам создает симптомы, а потом на них ссылается. Газлайтинг в чистом виде.
Документирование правды
Начинаю вести дневник. Записываю все разговоры, все ситуации, все его фразы. Ставлю диктофон на телефон, когда он говорит со знакомыми.
За неделю набирается достаточно материала. Олег действительно всем рассказывает о моей «болезни».
— Представляете, вчера она полчаса искала ключи. А они в ее же сумке лежали...
Ключи лежали в сумке, потому что он их туда переложил.
— Врачи говорят — может быть, ранняя деменция. В тридцать два года...
Никаких врачей нет. К врачам я не ходила.
Конфронтация происходит вечером. Включаю запись разговора с его мамой:
— Слушай, что это такое?
Олег бледнеет:
— Записала. Когда ты рассказывал маме про мою деменцию.
— Ты выставляешь меня сумасшедшей.
— Потому что ты больная!
— Агрессивная? Когда я была агрессивной?
— Вот сейчас агрессивная. Кричишь, обвиняешь...
— Ты меня записываешь тайно? Это же... это же паранойя!
«Паранойя». Еще один диагноз.
Освобождение
Ухожу от него через месяц. Но репутация больной женщины остается еще долго.
На работе смотрят с подозрением. Друзья говорят осторожно.
На восстановление репутации уходит год. Приходится доказывать каждому знакомому, что я адекватна и здорова.
— А правда ли, что у тебя проблемы с памятью?
— Нет неправда.
— А Олег говорил...
— Олег врал.
Постепенно люди понимают — со мной все в порядке.
А Олег женился на другой. Интересно, рассказывает ли он новым знакомым про свою «психически больную» бывшую жену?
Наверное, рассказывает. Это удобно — списать развод на болезнь супруги.
Но я больше не слушаю чужие диагнозы. Особенно от тех, кто не имеет медицинского образования.
Мое психическое здоровье — моя ответственность. А не материал для сплетен и манипуляций.
***
Сталкивались ли вы с попытками "переписать" вашу реальность? Расскажите в комментариях.