Раньше по субботам он возился в гараже или читал газету на кухне. Но теперь он надевал костюм, как на свадьбу. И возвращался поздно вечером. Рита сидела у окна, наблюдая, как августовский ветер кружит листья во дворе.
За двадцать семь лет совместной жизни она выучила привычки мужа лучше, чем свои. И новый субботний ритуал Кости настораживал её так же сильно, как и его новый парфюм, напоминающий о чём-то незнакомом.
Рита поправила очки и отложила недочитанную книгу. Субботние вечера когда-то были их временем. Костя готовил ужин — в этом он всегда был лучше неё. Или они вместе смотрели старые фильмы. Иногда просто сидели на кухне и разговаривали обо всём на свете. Но последние два месяца всё изменилось.
Она хорошо помнила, когда это началось. Примерно четыре месяца назад в строительной компании, где работал Костя, появилась новая сотрудница. Риту пригласили как жену одного из руководителей на торжественный фуршет по случаю двадцатилетия предприятия.
Молодая женщина с длинными тёмными волосами и уверенной улыбкой держалась так, словно работала здесь всегда. Костя тогда едва взглянул на неё. По крайней мере, так показалось Рите.
А через неделю он впервые надел костюм в субботу.
— Мне нужно встретиться с коллегами, — сказал он, поправляя галстук перед зеркалом в прихожей. Недавно купленный тёмно-синий галстук, который она никогда раньше не видела.
— В субботу? — спросила Рита, и что-то внутри неё насторожилось. За все годы их совместной жизни субботы всегда были семейным днём.
— Дела не ждут, — ответил он, не глядя ей в глаза. — Сейчас такое время, нужно крутиться.
И Костя ушёл, оставляя после себя шлейф незнакомого парфюма и тихий щелчок закрывающейся двери.
Тогда она не придала этому значения. Подумала — действительно, работа. В строительной компании, где Костя возглавлял отдел снабжения, лето всегда было горячим сезоном. Сроки поджимали, заказчики требовали результатов, поставщики подводили. Обычное дело.
***
Но когда такие "встречи" стали повторяться каждую субботу, Рита начала замечать и другие перемены. Костя стал чаще бриться, заказал три рубашки из дорогого магазина. Он, который всегда считал, что тратить деньги на одежду — пустое занятие.
Их двухкомнатная квартира вдруг стала для Риты непривычно пустой. Словно что-то важное исчезло вместе с шагами мужа, удаляющимися по коридору.
Она обвела взглядом гостиную — диван, на котором они когда-то могли проваляться всё воскресенье, листая журналы и планируя отпуск. Книжные полки, заставленные томами, которые они собирали годами. Фотографии на стенах — их свадьба, поездка на Байкал, день, когда они наконец получили ключи от этой квартиры. Двадцать семь лет жизни, уместившиеся в нескольких рамках.
Рита помнила каждый момент их совместной жизни. Как они познакомились на собрании городского актива — она тогда работала в районной поликлинике и была направлена туда от медсанчасти для доклада о диспансеризации. Костя представлял строительный трест — молодой инженер с горящими глазами и серьезным отношением к делу. Он выступал так убедительно, что она невольно заслушалась. А потом он подошёл к ней сам, во время перерыва, и предложил выпить чаю в буфете.
Через полгода они поженились. Родители Риты сомневались — слишком быстро, слишком необдуманно. Но она не слушала. В двадцать восемь лет ей казалось, что она нашла человека, с которым проведёт всю оставшуюся жизнь.
Так и вышло. Двадцать семь лет — почти половина её жизни. Они не завели детей — сначала не было денег, потом желания, а потом возможности. Но у них была своя жизнь, свои привычки, свои традиции.
И вот теперь всё менялось из-за какой-то молодой женщины, которая вряд ли понимала, во что ввязывается.
***
В понедельник Рита заметила, как Костя тщательно выбирал рубашку. Перебрал три, прежде чем остановился на светло-голубой. Раньше он никогда не уделял столько внимания своей одежде.
— Что-то важное сегодня? — спросила она.
— Да так, новый поставщик приезжает, — ответил он, застёгивая манжеты. — Важно произвести хорошее впечатление.
Рита проводила его взглядом. Что-то неуловимо изменилось в его походке, в том, как он держался. Словно сбросил груз прожитых лет.
В среду она заметила новые запонки — серебряные, с синими вставками. Костя никогда не носил запонок. «Зачем эти безделушки?» — всегда говорил он.
— Красивые, — заметила Рита. — Новые?
— А, это... — он как будто смутился. — Да, решил обновить гардероб немного.
В пятницу она нашла чек из химчистки на костюм, который он собирался надеть в субботу. Костя никогда не отдавал вещи в химчистку — считал это пустой тратой денег. «Стиральная машина на что?» — говорил он. Но теперь вдруг стал таким щепетильным.
Рита могла бы устроить скандал. Могла бы обвинить его, потребовать объяснений, высказать всё, что думает. Но она не стала. Что-то внутри неё, какая-то усталость или мудрость, подсказывало, что это бессмысленно. Если человек хочет уйти — он уйдёт, как ни удерживай.
Вместо этого она начала наблюдать. Не выслеживать — просто замечать детали, которые раньше упускала из виду. Как он преображается перед выходом на работу. Как задерживается допоздна. Как всё чаще проверяет телефон, отворачивая экран.
Рита работала офтальмологом в частной клинике. Каждый день она помогала людям видеть лучше, яснее. Какая ирония — она так долго не замечала того, что происходило прямо перед её глазами.
Рита позвонила ему в третью субботу августа. Часы показывали почти десять вечера. Он обещал вернуться к восьми.
— Ты где? — спросила она, стараясь, чтобы голос звучал обыденно.
— На встрече, — ответил он и быстро завершил разговор. — Прости, не могу говорить. Скоро буду.
Через минуту телефон Риты зазвонил. Это была подруга Лариса.
— Привет, ты не поверишь, но я только что видела Костю в том ресторане на набережной с какой-то молодой женщиной, — сказала она без предисловий. — Может, это коллега? Хотя... они сидели как-то слишком близко.
Рита почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Ресторан на набережной был тем самым местом, куда они с Костей ходили раньше отмечать годовщины. Давно перестали.
— Как она выглядела? — спросила Рита, удивляясь собственному спокойствию.
— Высокая, темноволосая. Модно одетая, — Лариса помедлила. — Слушай, может, это совсем не то, что я подумала. Может, действительно деловая встреча?
— В десять вечера в субботу?
Наступила пауза.
— Рита, мне так жаль...
— Не стоит, — ответила Рита. — Спасибо, что сказала.
Она положила трубку и долго сидела неподвижно. Странно, но она не чувствовала ни злости, ни отчаяния.
Когда Костя вернулся за полночь, Рита уже лежала в постели с закрытыми глазами, притворяясь спящей. Он тихо разделся, стараясь не шуметь, и лёг рядом. От него пахло незнакомым парфюмом — не его обычным, а женским. Лёгким, цветочным.
Рита не шевельнулась. Не заплакала. Не произнесла ни слова. Просто лежала, слушая, как часы в гостиной отсчитывают минуты их совместной жизни, которая уже закончилась, хотя он ещё не знал об этом.
***
Утром она встала рано, приготовила завтрак, как обычно. Костя выглядел виноватым и усталым.
— Прости за вчерашнее, — сказал он, не глядя ей в глаза. — Затянулось всё.
— Ничего, — ответила Рита. — Работа есть работа.
Она подумала о своей работе. О пациентах, которые приходили к ней со своими проблемами. О коллегах, с которыми она проводила большую часть дня. О возможностях, которые всегда были, но которыми она не воспользовалась из-за привычки, из-за комфорта, из-за страха перемен.
Её сестра Нина жила в Твери. Несколько раз звала Риту переехать к ней — в городе была хорошая офтальмологическая клиника, где всегда требовались специалисты. Но Рита отказывалась — как она могла оставить Костю?
Рита не стала устраивать выяснений отношений. Она просто сказала мужу:
— Я заказала столик в ресторане на набережной на субботу. Давно мы никуда не выбирались вместе.
Это была проверка. Простая, прямая, без уловок.
Костя замер с чашкой чая в руке. На его лице промелькнуло что-то похожее на замешательство.
— В эту субботу не получится. Очень важная встреча с поставщиками...
— Я знаю, — сказала Рита и посмотрела ему прямо в глаза, так что он невольно отвёл взгляд. — Знаю про твои встречи.
Он поставил чашку. Чай выплеснулся на скатерть, образовав тёмное пятно.
— О чём ты говоришь?
— Тебя видели там с женщиной. Моложе меня, — Рита говорила спокойно, словно обсуждала погоду или цены на продукты. — Ты ходишь с ней туда, где мы когда-то отмечали годовщины.
Костя вдруг осунулся, будто постарел на десять лет прямо у неё на глазах. Плечи опустились, между бровей залегла глубокая складка.
— Рита, дай мне объяснить...
— Просто скажи правду, — перебила она.
Она вдруг подумала о том, сколько всего они пережили вместе. И вот теперь, когда жизнь наконец наладилась, когда можно было просто наслаждаться спокойствием...
— Её зовут Мила, — сказал он наконец. — Ей тридцать четыре.
Рита кивнула. Ей пятьдесят пять.
— Как давно это началось?
— Примерно четыре месяца назад, — он нервно поправил очки. — Не думал, что всё так сложится. Она работает специалистом по логистике у нас в компании. Энергичная, увлечённая. Всё случилось как-то...
— Неожиданно? — подсказала Рита.
Он кивнул, по-прежнему не глядя на неё.
— Ты влюбился?
Вопрос повис в воздухе. Костя долго молчал, и это молчание сказало Рите больше любых слов.
— Я не хотел, чтобы так вышло, — наконец произнёс он. — Я не планировал... не думал...
— Ты никогда не думаешь, Костя, — мягко сказала Рита. — В этом вся проблема.
Она встала из-за стола.
— Я уеду завтра, — сказала она. — Поживу у сестры в Твери.
— Рита, подожди, — он тоже поднялся. — Нам нужно поговорить. Мы можем всё обсудить...
— Нет, Костя, — она покачала головой. — Некоторые вещи нельзя решить разговорами.
— Ты... ты хочешь развода? — он произнёс это слово так, словно оно обжигало ему губы.
— Да, — просто ответила Рита. — Я хочу развода.
Он стоял перед ней — растерянный, постаревший. Человек, с которым она прожила много лет своей жизни. Человек, которого она когда-то любила так сильно, что это казалось невозможным. Человек, который теперь стал почти чужим.
— А как же квартира? — спросил он, и Рита едва не улыбнулась от нелепости вопроса.
— Какая разница? — сказала она. — Оставь её себе.
— Но куда ты пойдёшь?
— Я же сказала — к Нине. А потом найду что-нибудь своё. Я хороший специалист, Костя. Меня возьмут на работу в любую клинику.
***
В пятницу вечером, когда Костя вернулся с работы, на кухонном столе лежал конверт. В нём были ключи от квартиры и короткая записка:
"Уехала к сестре в Тверь. Документы на развод получишь электронно. Квартиру делить не будем — она фактически твоя, полученная за выслугу лет. Я забрала только свои личные вещи и свою часть накоплений с общего счёта.
Рита."
Она не стала писать пространных объяснений или упрёков. Не стала говорить о том, как больно ей было, как она плакала, собирая вещи. Не стала упоминать о двадцати семи годах, которые они прожили вместе — хороших и плохих, сложных и счастливых.
Рита просто ушла, оставив ему возможность выбирать свой путь.
Тверь встретила её сентябрьским дождём и сестрой, которая не задавала лишних вопросов. Квартира Нины была небольшой, но уютной.
— Ты можешь оставаться сколько нужно, — сказала Нина, помогая разбирать чемоданы. — Хоть навсегда.
— Спасибо, но я найду что-нибудь своё, — ответила Рита. — Не хочу быть обузой.
— Ты никогда не была обузой, — Нина обняла её. — Ты моя сестра.
В тот вечер они долго сидели на кухне, пили чай и говорили — о детстве, о родителях, о работе Нины в местной библиотеке, о том, как изменился город за те годы, что Рита здесь не была. Они не говорили о Косте. Не говорили о разводе. Не говорили о боли, которая медленно отступала, но всё ещё давала о себе знать неожиданными приступами тоски.
Через неделю Рита нашла работу в частной офтальмологической клинике. Ей повезло — один из врачей уходил в декрет, и требовалась временная замена. Рита была хорошим специалистом с многолетним стажем, и её взяли без колебаний.
Так начался новый этап её жизни — без Кости, без привычного уклада, без ощущения, что лучшее уже позади. И странным образом, это новое начало в пятьдесят пять лет казалось не концом, а возможностью.
Поначалу было очень трудно. Она скучала по своим вещам, по знакомым улицам, по обычному распорядку дня. Иногда просыпалась ночью с ощущением, что что-то не так, и несколько секунд не могла понять, где находится. Иногда ловила себя на мысли, что нужно позвонить Косте и спросить, не забыл ли он купить хлеб или принять лекарство.
Но постепенно эти моменты становились реже. Появлялись новые привычки, новые знакомства, новые интересы. Она стала ходить в бассейн по вторникам и четвергам. Познакомилась с соседями Нины — пожилой парой, которые держали маленькую пекарню и всегда угощали её свежей выпечкой.
Через три месяца она нашла небольшую квартиру недалеко от клиники. Денег, снятых с общего с Костей счёта, хватило на первый взнос. Остальное она планировала выплачивать из зарплаты — благо, в клинике платили неплохо, а жила она теперь одна и могла позволить себе не экономить на всём.
Развод прошёл быстро и без осложнений. Костя не возражал против её условий, и вскоре она получила официальное подтверждение, что их брак расторгнут. Они не общались с тех пор — не было нужды, да и желания тоже.
Пять лет спустя.
Рита сидела в летнем кафе в центре Твери. За эти годы город стал для неё родным. Она возглавила отделение офтальмологии в той самой клинике, где когда-то начинала временной заменой и обзавелась кругом друзей.
Временами она вспоминала свою прежнюю жизнь — но без горечи, скорее с лёгким удивлением. Как будто всё это происходило с другим человеком или в другой жизни.
Телефон завибрировал. Высветилось имя бывшего мужа. Рита удивлённо подняла брови. За пять лет он ни разу не звонил.
— Костя? — в её голосе слышалось искреннее удивление.
На том конце раздался детский плач, а затем усталый голос:
— Рита, извини, что беспокою. Как ты?
Голос был знакомым и одновременно чужим. В нём появились новые нотки — усталость, какая-то надломленность, которой раньше не было.
— Хорошо, — ответила она. — А ты... звонишь по делу?
— Нет, просто... — он запнулся, потом вздохнул. — Знаешь, иногда вспоминаю нашу тихую жизнь.
На заднем плане снова раздался детский плач, теперь уже двойной.
— У вас там шумно, — заметила Рита.
— Да, — в его голосе слышалась усталость. — Мила родила тройню три года назад. Теперь у нас полный дом. Два мальчика и девочка.
Рита невольно улыбнулась, представив Костю, окружённого маленькими детьми. Человека, который когда-то не хотел детей, потому что «слишком много забот».
— Поздравляю, — сказала она. — Ты ведь всегда хотел большую семью.
— Да, хотел, — он издал нервный смешок. — Просто не думал, что в пятьдесят восемь буду бегать за тремя трёхлетками. Мила работает с утра до вечера, а я... я ушёл на пенсию раньше времени, чтобы помогать с детьми.
В трубке послышался звон разбитой посуды и громкий детский смех.
— Петя, не трогай! — крикнул Костя, отстраняя трубку. — Извини, Рита. Они залезли в кухонный шкаф.
— Понимаю, — сказала она.
— Нет, не понимаешь, — вздохнул он. — Иногда я просто мечтаю о тишине. Помнишь, как мы сидели на кухне воскресными утрами? Ты читала, я разгадывал кроссворды...
Рита вспомнила их прежнюю жизнь. Размеренную, спокойную, предсказуемую.
— Костя, зачем ты звонишь? — спросила она прямо.
Он помолчал, словно сам искал ответ на этот вопрос.
— Не знаю, — он помолчал. — Наверное, просто хотел услышать спокойный голос. Мила всегда говорит на повышенных тонах — на работе, на детей, на меня. А я так устал от шума.
В его голосе было что-то такое, от чего сердце Риты на мгновение сжалось. Не от любви — этого чувства давно не было. От сочувствия. Она вдруг ясно увидела его — постаревшего, измученного, окружённого детскими игрушками и хаосом, который он никогда не умел упорядочить.
— Папа, смотри, что я нашёл! — послышался детский голос, а потом звук падения чего-то тяжёлого.
— Мне пора, — быстро сказал Костя. — Береги себя, Рита.
Связь прервалась.
Рита посмотрела на телефон. Не с насмешкой, скорее с лёгкой грустью. Жизнь разложила всё по полочкам. Костя искал молодости, новизны, ярких ощущений — и получил их сполна, вместе с бессонными ночами, детскими криками и заботами, которых всегда избегал.
Она обернулась. К её столику направлялся Николай с букетом ромашек.
— Прости за опоздание, — сказал он, целуя её в щёку. — Пришлось задержаться с пациентом.
Николай был хирургом в той же клинике. Он был на десять лет старше Риты, с проседью в волосах, внимательным взглядом и забавной привычкой носить яркие носки под строгие брюки.
— Ничего страшного, — ответила Рита. — Представляешь, мне только что звонил Костя.
— И как он?
— Устал. Мила родила тройню.
Николай тихо присвистнул.
— В его возрасте троих малышей... нелегко, должно быть.
Рита кивнула. Николай взял её за руку. Его пальцы были тёплыми и надёжными.
— А ты... не скучаешь по прежней жизни?
Она задумалась на мгновение, потом покачала головой.
— Нет. Я выбрала свой путь. И не променяю наши тихие вечера ни на что другое.
Они жили вместе уже третий год — в её квартире с видом на старый парк. Их отношения были спокойными, без излишних страстей, но полными взаимной заботы. Они могли часами разговаривать или просто молчать вместе, и это молчание никогда не было неловким.
Николай мягко сжал её ладонь.
— Тогда идём. Сегодня новая выставка, а потом я приготовлю твой любимый тыквенный суп.
Они шли по летнему городу, и Рита думала о том, как причудливо всё сложилось. Костя искал молодость, а получил бессонные ночи и нескончаемые заботы. А она обрела покой и тихое счастье, которого, возможно, никогда по-настоящему не было в её прежней жизни.
Она вспомнила о тех субботах, когда он уходил в костюме. Странно, но теперь она была почти признательна Миле — та невольно подарила ей новую жизнь, о которой Рита никогда не решилась бы мечтать.
— О чём задумалась? — спросил Николай, заметив её улыбку.
— О том, как необычно складывается жизнь, — ответила Рита. — Иногда то, что кажется завершением, становится началом чего-то лучшего.
Николай кивнул.
— Знаешь, у меня есть мысль: настоящая жизнь начинается после пятидесяти. Когда уже знаешь, кто ты есть на самом деле и чего действительно хочешь.
Рита тихо рассмеялась и крепче сжала его руку. Возможно, он был прав. Возможно, иногда нужно расстаться с тем, что имеешь, чтобы найти то, что тебе действительно необходимо.
Они свернули на тихую улочку, ведущую к выставочному залу, и Рита подумала, что она больше не задаётся вопросом, почему он стал приходить по субботам в костюме. И это было лучшим доказательством того, что она наконец пошла вперёд.
Другие читают прямо сейчас этот рассказ