Деревня встретила нас запахом скошенной травы и тишиной после городского шума. Мой живот уже так округлился, что выходить из машины приходилось осторожно.
— Вон дом, — кивнул Максим в сторону избы с голубыми наличниками. — Помнишь, я рассказывал?
— Максимка! — раздался громкий голос, и на крыльцо вышла высокая женщина. Екатерина Федоровна. Волосы седые, заплетены в тугую косу. Лицо строгое, но глаза светились радостью.
— Мама! — Максим кинулся к ней, и они обнялись так крепко, что у меня защемило сердце. А я стояла рядом, чувствуя себя чужой.
— А вот и наша красавица! — она подошла ко мне, окинула взглядом живот. — Проходи в дом, присаживайся. Устала, небось?
В доме пахло свежим хлебом и травами. На стенах висели старые фотографии, на подоконниках стояли банки с вареньем. Уютно, но я чувствовала себя как в музее.
За ужином она расспрашивала о городской жизни, о работе, о самочувствии.
— А имя малышу выбрали? — спросила она.
— Если девочка — Соня, если мальчик — Артем, — ответил Максим.
— Соня... А вообще-то у нас в роду все девочки Екатеринами назывались. По традиции.
— Мама, времена изменились, — мягко сказал он.
— Времена, времена... — она поставила половник в кастрюлю. — А традиции никуда не делись. Вот, кстати. Аня, ты где рожать собираешься?
Вопрос прозвучал слишком прямолинейно. Я напряглась.
— В роддоме, конечно. У меня есть врач...
— В роддоме? — Екатерина Федоровна отложила ложку. — А почему не дома?
— Ну... там безопаснее. Оборудование есть...
— Что может пойти не так? — она повысила голос. — Женщины тысячи лет рожали дома! Моя прабабушка двенадцать детей родила!
— Мама, пожалуйста... — начал Максим.
— Нет, Максим! — она встала из-за стола. — Пока ты живешь в нашей семье, будешь рожать там, где рожали мы! В этом доме! В той самой комнате, где ты появился на свет!
Слова упали как камни. Сердце забилось быстрее.
— Екатерина Федоровна, я понимаю ваше желание, но...
— Никаких "но"! — она стукнула кулаком по столу. — Это наш дом, наша семья, наши традиции! А ты что, лучше нас?
— Дело не в этом. У меня есть медицинские показания...
— Показания! Врачи только деньги вытягивают! А я Тамару Ивановну знаю с детства, она повитухой всю жизнь работает!
Максим сидел молча, уставившись в тарелку. Я ждала, что он скажет что-то, но он молчал.
— Максим, — тихо позвала я.
— Мам, давайте не будем сейчас об этом, — наконец проговорил он. — Устали с дороги...
— А когда будем? Нет, нужно сейчас все решить!
Я встала из-за стола.
— Извините, я прилягу. Голова болит.
В спальне села на кровать и обхватила живот руками. Малыш шевелился, как будто чувствовал мое волнение.
Максим вошел через полчаса.
— Ань, не обижайся на маму. Она так привыкла. Для нее это важно.
— А для меня не важно? — я посмотрела на него. — Максим, у меня тазовое предлежание! Врач предупреждала о кесаревом!
— Но это же не точно...
— Не точно? Ты хочешь рисковать жизнью ребенка?
— Нет, конечно... Просто мама так надеется... Она уже все приготовила.
— Что приготовила?
— Ну... комнату убрала, Тамару Ивановну предупредила...
Холодок пробежал по спине.
— То есть вы уже все решили? Без меня?
— Мы ничего не решали! Мама просто... на всякий случай...
— Максим, мы едем домой. Завтра.
— Аня, не надо. Мама расстроится.
— А я? А мне что, все равно?
Он обнял меня.
— Не все равно. Просто... давай не будем ссориться. Еще месяц есть, придумаем что-нибудь.
Но я уже знала: ничего мы не придумаем.
Утром я услышала голоса на кухне и прислушалась.
— ...Тамара Ивановна говорит, что все будет хорошо.
— Мам, но если врачи советуют роддом...
— Врачи! Что они понимают? Максим, ты мужчина или нет? Твоя жена должна слушаться старших!
Я вошла на кухню с улыбкой.
— Доброе утро.
— Анечка! Как спалось?
— Спасибо, лучше. А что, Тамара Ивановна уже знает про роды?
— Ну да, я ей сказала. Она так обрадовалась!
— А если я все-таки решу рожать в роддоме?
Екатерина Федоровна остановилась.
— Как это — решишь? — медленно проговорила она.
— Ну, я имею право выбирать?
— Ребенка нашего! И пока ты в нашей семье, будешь делать так, как принято!
— Но времена изменились...
— Времена! А душа не изменилась! Я всю жизнь мечтала, что внук родится там же, где родился его отец! А ты все портишь!
— Я ничего не порчу. Просто хочу родить безопасно.
— А что небезопасно? Тамара Ивановна тридцать лет принимала роды!
— А если будет первый плохой случай?
Повисла тишина.
— Если ты боишься — значит, не готова быть матерью, — тихо сказала она.
Эти слова ударили больнее всего. Я встала.
— Максим, мы уезжаем.
— Аня...
— Сейчас же!
Собрала вещи, и мы поехали домой.
Через три дня Максим получил звонок от матери.
— Она плачет, — сказал он. — Говорит, что мы ее не уважаем.
— И что ты ей ответил?
— Что приедем на выходных.
— Максим!
— Аня, она одна там. Ей семьдесят лет.
В субботу мы снова поехали в деревню. Екатерина Федоровна встретила нас как ни в чем не бывало.
— Тамара Ивановна вчера заходила, — сказала она за ужином. — Спрашивала, когда ждать. Она все приготовила.
— А если что-то пойдет не так? — спросила я.
— Ничего не пойдет! Тамара Ивановна знает свое дело!
Ночью мне не спалось. Утром, когда остались одни, я позвонила врачу.
— Дарья Викторовна? У меня вопрос... Свекровь настаивает на домашних родах...
— Аня, — голос стал серьезным, — у тебя тазовое предлежание. Ребенок может застрять. Нужно плановое кесарево.
— А если все-таки попробовать?
— Ты рискуешь жизнью ребенка. И своей тоже.
— То есть никаких вариантов?
— Никаких. Приезжай на следующей неделе.
Максим вернулся довольный.
— Помог дяде Ване забор поставить.
— Максим, мы едем домой.
— Опять? Мы же только приехали...
— Я звонила врачу. Она сказала, что рожать дома нельзя. Категорически.
— А что она понимает?
— Максим! Это жизнь нашего ребенка!
— Наш ребенок будет здоров!
— Ты это откуда знаешь?
Мы стояли друг против друга, и я поняла: мы стали чужими.
— Хорошо, — сказала я спокойно. — Оставайся. А я еду домой.
— Не можешь ты одна ехать!
— Могу. И поеду.
Начала собирать вещи. В комнату вошла Екатерина Федоровна.
— Что здесь происходит?
— Аня уезжает, — сказал Максим.
— Как уезжает? Анечка, что случилось?
— Я буду рожать в роддоме. И точка.
— Но мы же договорились...
— Вы договорились. Без меня.
— Так нельзя! Ты не можешь так поступать с семьей!
— А семья может так поступать со мной?
— Мы тебе добра желаем!
— Тогда пожелайте безопасных родов.
Она подошла, взяла за руки.
— Анечка, дочка моя, не бойся. Я же рядом буду. Все будет хорошо.
— У меня неправильное положение ребенка.
— Тамара Ивановна умеет поворачивать детей...
— В девятнадцатом веке! А сейчас для этого есть оборудование!
— Оборудование не заменит материнское сердце!
— А материнское сердце не заменит реанимацию!
Мы стояли, глядя друг на друга. Две женщины из разных миров.
— Ты меня не уважаешь, — тихо сказала она.
— Я уважаю вас. Но больше — жизнь своего ребенка.
Я взяла чемодан и пошла к выходу. Максим не двинулся.
— Ты едешь со мной?
— Я... не могу оставить маму одну.
— Понятно.
Села в машину. Максим выбежал следом.
— Аня, подожди! Не уезжай так!
— А как?
— Останься еще на день...
— О чем говорить? Ты уже выбрал.
— Я никого не выбирал!
— Выбрал. Маму вместо жены.
— Это не так!
— Тогда садись в машину.
Он стоял, сжимая кулаки.
— Не могу. Не могу ее так расстроить.
— А меня можешь.
Завела двигатель. Он схватил за ручку двери.
— Аня, я приеду! Через пару дней!
— Не надо. Разберусь сама.
Ехала и плакала. А малыш шевелился, как будто утешал.
— Ничего, солнышко. Мама тебя защитит.
Дома позвонила врачу, договорилась лечь в роддом. Потом — маме.
— Что случилось? — сразу поняла она.
Рассказала все.
— Ты правильно сделала. Приеду завтра.
— Не надо, мам.
— Не спорь. Уже билеты покупаю.
Максим позвонил поздно вечером.
— Аня, давай не будем ссориться...
— Я не ссорюсь. Просто рожаю там, где считаю нужным.
— Мама очень расстроена.
— А я очень беременна.
— Я буду на родах.
— А мама?
— Не знаю. Она обиделась.
В роддом легла в субботу. Операцию назначили на понедельник.
— Все будет хорошо, — сказала Дарья Викторовна. — Ребеночек здоровый.
Операция прошла отлично. Когда очнулась, увидела Максима с розами.
— Девочка, — сказал он. — Красавица. Три килограмма двести.
Принесли мою малышку. Крохотная, с копной темных волос.
— Соня, — прошептала я. — Моя Сонечка.
— Спасибо, — сказал Максим тихо.
— За что?
— За то, что настояла. Врач сказал, что дома было бы очень опасно.
На следующий день пришла медсестра:
— К вам пожилая женщина. Говорит, бабушка.
В палату вошла Екатерина Федоровна с пакетом детских вещей. Лицо строгое, глаза красные.
— Здравствуй.
— Здравствуйте. Садитесь.
— Как здоровье?
— Хорошо. Операция прошла успешно.
— А малышка?
— Тоже отлично. Хотите посмотреть?
Подняла Соню. Малышка спала.
Екатерина Федоровна посмотрела на внучку и всхлипнула.
— Господи, какая красивая. Вылитый Максим в детстве.
— Хотите подержать?
Она кивнула. Я переложила Соню к ней на руки.
— Легонькая какая. Здравствуй, моя кровинушка.
Соня открыла глазки и посмотрела на бабушку. В лице Екатерины Федоровны исчезла строгость, осталась только нежность.
— Сонечка моя.
— Екатерина Федоровна, я не хотела вас обидеть. Просто боялась.
Она подняла на меня глаза.
— Я знаю. И ты была права.
— Что?
— Была права. Врач Максиму объяснил. Сказал, что дома могло случиться страшное.
Она гладила Соню по щечке.
— Я думала, что знаю лучше всех. А оказалось... времена и правда изменились.
— Но ваш опыт тоже важен.
— Важен. Но это было другое время. А теперь у вас есть возможности, которых у нас не было. Зачем от них отказываться?
— Она на тебя похожа, — сказала она. — Носик твой.
— А характер от папы достанется.
— Не дай Бог. Максим такой упрямый был.
— В чем-то упрямство полезно.
— В чем-то да. Ты, например, упрямо стояла на своем. И правильно.
— Анечка, прости меня, старую дуру. Я так хотела, чтобы все было как у нас...
— Вы не дура. Просто любите семью.
— Люблю. И тебя люблю тоже. Ты же теперь моя дочка.
— И я вас люблю.
— Давай договоримся: никаких споров о том, как растить детей. Ты мама — тебе решать.
— А ваши советы мне нужны. Опыт — это богатство.
— Советы — это одно. А приказы — другое.
Вошел Максим, виноватый.
— Привет.
— Привет. Знакомься с дочкой как следует.
Он взял Соню на руки.
— Здравствуй, принцесса. Папа тебя очень любит.
— И мама тоже.
— И бабушка, — добавила Екатерина Федоровна.
— Ты всё сделала правильно, — тихо сказала она, глядя на меня. — Не как мы — но правильно.
В этих словах было прощение. И принятие.
А Соня спала у папы на руках, улыбаясь во сне. И мне показалось, что она улыбается нашему новому миру, где есть место и старым традициям, и новым знаниям. Где любовь важнее упрямства.
🍲 Если вы тоже обожаете простые и душевные рецепты, загляните ко мне в Telegram — там делюсь тем, что готовлю дома для своих родных. Без лишнего пафоса, только настоящая еда и тепло кухни.
👉Нажать для перехода в Тelegram
👉🍲 Домашние рецепты с душой — у меня во ВКонтакте.