Всего одна подслушанная фраза — и жизнь перевернулась с ног на голову...
***
— Вовка, ну ты видел матч вчера? Твои испанцы как дали по щам! — хохотал в трубке приятель.
Галина замерла у двери спальни с чашкой чая в руках. Владимир лежал на кровати, уткнувшись в телефон. Она хотела предложить ему чай, но слова застыли на губах.
— Да ладно тебе, Петрович. Это была случайность, — проворчал муж, даже не заметив, что жена стоит в дверях. — Кстати, завтра в восемь классический матч показывают. «Барселона» против «Реала» две тысячи пятого года.
— Ого! А что, дома будешь?
— Конечно дома. А куда мне деваться? — Владимир понизил голос, но Галина всё равно расслышала каждое слово. — Тёща свой юбилей затеяла. Семьдесят лет, понимаешь? Но я же не дурак туда тащиться. Скажу, что дела неотложные появились.
Горячий чай обжёг пальцы. Галина крепче сжала чашку и почувствовала, как внутри всё оборвалось.
— А жена? — поинтересовался Петрович.
— А что жена? Пусть одна идёт. Галька привыкла всё сама тащить. Она у меня — рабочая лошадка. Дом, садик, готовка... Я же говорю: взял себе помощницу бесплатную. Хотя, если честно, иногда она меня достаёт со своими разговорами про чувства и всякую чепуху...
В ушах зазвенело. Галина прислонилась к дверному косяку и закрыла глаза. Чашка дрожала в руках.
«Рабочая лошадка? Помощница бесплатная?»
Двадцать два года брака. Двадцать два года она вставала в шесть утра. Чтобы приготовить завтрак. Работала воспитателем в детском саду. С тридцатью малышами, которые требовали постоянного внимания.
Приходила домой уставшая и готовила ужин. Стирала, убирала, гладила рубашки. Планировала семейный бюджет, помнила дни рождения его родственников, покупала подарки. А он... он называл её рабочей лошадкой.
Галина вспомнила, как в прошлом месяце просила его сходить вместе в театр. «Зачем тратить деньги на ерунду?» — ответил Владимир. Как мечтала поехать на море. «У нас дача есть, чего ещё надо?»
Как хотела просто поговорить с ним по вечерам, а он включал телевизор и погружался в футбольные страсти.
— Слушай, а может, от жены освободишься? — продолжал Петрович. — Свободным станешь.
— Да ты что! — засмеялся Владимир. — Зачем мне это? У меня всё устроено. Дома порядок, еда готовая, бельё выглаженное. А без жены — это сплошные хлопоты. Самому стирать, готовить... Нет уж, пусть всё как есть. Мне удобно.
Галина тихо отошла от двери. Руки дрожали так сильно, что она едва дошла до кухни, не расплескав чай.
Мама... Завтра мамин семидесятый день рождения. Галина месяц готовилась к празднику. Заказала торт в кондитерской, купила красивый шарф и новое платье для себя. Даже причёску записалась делать. А Владимир... он собирается смотреть футбол.
Она села за стол и уставилась в одну точку. Странно, как за секунду может рухнуть целый мир. Как можно внезапно увидеть свою жизнь со стороны.
«Рабочая лошадка».
Эти слова крутились в голове, словно назойливая мелодия, которую никак не выбросишь из памяти.
— Галь, а что у нас на ужин? — крикнул Владимир из спальни.
Она не ответила. Сидела и думала. О том, что двадцать два года назад была совсем другой. Смелой девчонкой. Которая мечтала объехать весь мир.
Работала в туристическом агентстве. Изучала иностранные языки, читала книги о дальних странах. А потом вышла замуж. Родила сына, который теперь живёт в другом городе. И звонит по праздникам.
Постепенно мечты отодвинулись на второй план. Потом на третий, а потом исчезли совсем.
— Галь! Я есть хочу! — голос Владимира звучал требовательно.
Галина встала, словно во сне. Открыла холодильник. Достала курицу, которую собиралась готовить. Потом картошку. Морковь. Лук. Всё как обычно.
«Рабочая лошадка».
Неожиданно она рассмеялась. Тихо, почти беззвучно. Потому что вдруг поняла: она может всё изменить. Прямо сейчас.
— Что там происходит? — появился в дверях Владимир в засаленной майке и старых домашних штанах. — Чего ржёшь?
— Ничего, — Галина повернулась к нему и улыбнулась. — Готовлю ужин. Как всегда.
Владимир кивнул и вернулся к телевизору. Но что-то в её голосе заставило его обернуться. Галина стояла спиной, нарезая овощи, и он не видел выражения её лица. А зря.
Потому что в эту секунду в ней что-то навсегда изменилось.
На следующий день она встала в шесть утра. Приготовила завтрак. Владимир вышел к половине восьмого, как обычно. Сел за стол, уткнулся в новости.
— Слушай, Галь, — сказал он, намазывая масло на хлеб, — я, наверное, сегодня не пойду к твоей маме. Дела навалились неотложные.
— Понятно, — спокойно ответила жена.
— Ты же не обидишься? — Владимир даже взглянул на неё с удивлением. Обычно Галина начинала уговаривать, объяснять, как важно маме его присутствие.
— Нет, конечно. — согласилась Галина, наливая ему кофе.
Владимир облегчённо выдохнул и доел бутерброд. Встал, поцеловал жену в щёку по привычке.
— Хорошо тебе, — сказал он. — Праздники, гости... А мне работать надо.
Галина проводила его до двери. Помахала рукой. А когда за ним закрылась дверь, сделала то, чего не делала никогда за двадцать два года брака.
Достала из кладовки чемодан и начала складывать вещи.
Не все. Только любимые фотографии, несколько платьев. Косметику, документы. Украшения.
Ходила по дому и удивлялась тому, как мало ей на самом деле нужно. Большая часть вещей — это просто антураж чужой жизни.
Потом села за стол и написала записку. Несколько раз начинала заново, пока не получилось то, что хотела сказать:
«Вова, еда в холодильнике на три дня. Рубашки в шкафу выглажены на неделю. Постель сменила вчера. Квитанции за коммуналку на столе в гостиной. Деньги на продукты в синей коробочке. Всё как ты любишь. Больше меня дома не будет. Не ищи. Всё хорошо. Просто я больше не хочу быть лошадкой. Галя».
Взяла чемодан и сумку с подарками для мамы. Оглянулась на квартиру, в которой прожила больше половины жизни. И ушла, не оборачиваясь.
В автобусе, по дороге к маме в соседний микрорайон, Галина смотрела в окно и думала о том, что иногда нужно услышать правду о себе, чтобы проснуться. Даже если эта правда больно ранит.
За окном мелькали знакомые улицы. Магазин, где она покупала продукты. Аптека, в которую бегала за лекарствами для всей семьи. Остановка, где ждала автобус каждое утро, спеша на работу.
Обычная жизнь обычной женщины. Только теперь эта женщина решила стать необычной.
Мама открыла дверь в нарядном голубом платье. Волосы красиво уложены, губы накрашены розовой помадой. В руках цветы от соседей.
— Галочка! — обрадовалась она. — Как рано ты пришла! А где же Владимир?
— Мам, — Галина прошла в прихожую и поставила чемодан, — а можно мне у тебя немножко пожить?
Мать внимательно посмотрела на дочь. Заметила потухшие глаза, поджатые губы, непривычную решимость в голосе.
— Конечно можно. А что случилось?
— Потом расскажу. Сейчас давай твой праздник отмечать.
К маме пришли соседки Тамара Ивановна и Лидия Петровна, двоюродная сестра тётя Зина, коллеги с прежней работы на швейной фабрике. Небольшая, но душевная компания.
Галина улыбалась, разливала чай, резала торт «Наполеон». Рассказывала забавные истории про детей из садика. И впервые за много лет чувствовала себя... хорошо.
— Галочка, ты сегодня какая-то особенная, — заметила тётя Зина. — Светишься прямо.
— Просто хорошее настроение.
— А муж где? Что-то его не видно.
— У него дела, — коротко ответила Галина.
В восемь вечера, когда гости разошлись, зазвонил телефон.
— Это, наверное, Владимир, — сказала мама, собирая со стола.
— Наверное.
Галина ответила.
— Галь! Ты где? Я домой пришёл — тебя нет!
— Я у мамы. На дне рождения, помнишь?
— А когда дома будешь?
— Не буду.
Долгая пауза. Слышно, как по телевизору комментатор что-то возбуждённо кричит про футбол.
— Как это — не будешь?
— Никак. Я ушла, Вова.
— Что значит — ушла? Из-за того, что я не пошёл к тёще?
— Не из-за этого.
— А из-за чего тогда? Галь, объясни нормально!
Галина села в мамино любимое кресло и посмотрела на фотографии на стене. Мама в молодости — красивая, весёлая, полная планов. Папа рядом с ней — влюблённый и счастливый. Они прожили вместе сорок лет и расстаись только когда папы не стало.
— Из-за того, что я узнала, как ты меня называешь. Рабочая лошадка. Бесплатная помощница.
Тишина. Долгая, тягучая тишина.
— Галь... это я так, пошутил...
— Двадцать два года шуток?
— Ну... я же не со злости...
— Знаешь что, Вова? Найди себе другую лошадку. Я больше не хочу возить твою телегу.
Она нажала отбой.
Мама подошла и молча обняла дочь. Пахло знакомыми духами «Красная Москва» и домашним пирогом.
— Мам, а я правильно делаю? — спросила Галина, прижимаясь к маминому плечу, как в детстве.
— А ты как думаешь?
Галина подумала. Вспомнила, как вставала каждое утро в шесть и первым делом включала чайник — не для себя, а для него. Как готовила по выходным его любимые котлеты, хотя сама предпочитала рыбу.
Как они не разговаривали неделями, потому что ему всегда был интереснее телевизор. Как она мечтала поехать куда-нибудь в отпуск, а он говорил: «Зачем тратить деньги? Дома тоже хорошо». Как хотела завести кота, а он отвечал: «Зачем нам лишние хлопоты?»
— Правильно, — сказала она твёрдо.
Телефон зазвонил снова. И снова. Галина не брала трубку. Мама тоже не настаивала.
На следующий день она пошла в садик. В автобусе заметила, что впервые за много лет не думает о том, что приготовить на ужин. Странное ощущение свободы.
Коллеги сразу заметили что-то новое в её лице.
— Галь, ты сегодня какая-то... другая, что ли, — сказала Наташа, воспитательница из соседней группы.
— В каком смысле другая?
— Не знаю. Будто помолодела. И глаза блестят.
— Просто хорошо спала.
— А что с Владимиром? Говорят, он вчера вечером по району бегал, тебя искал. Света из первого подъезда видела.
— Понятия не имею.
На самом деле Галина знала. Мама рассказала утром: Владимир приезжал к ним домой в одиннадцать вечера. Стоял под окнами, звонил в домофон. Требовал, чтобы Галина спустилась. Потом ушёл, когда соседи начали возмущаться.
В обед пришло сообщение на рабочий телефон: «Галь, давай поговорим. Я всё понял. Давай по-другому жить будем».
Она не ответила.
В перерыве между занятиями позвонила подруга Лена.
— Галька, я слышала, ты от Вовки ушла? Это правда?
— Правда.
— Господи! А я думала, вы идеальная пара. Он же такой домашний, непьющий...
— Домашний — это когда человек дома живёт, а не существует, — сказала Галина. — А непьющий — это ещё не достоинство. Это просто отсутствие недостатка.
— Но вы же столько лет вместе! Может, помириться попробуете?
— Лен, а ты помнишь, какой я была до замужества?
— Помню. Живая такая, весёлая. Всё время что-то придумывала...
— Вот видишь. А какой стала?
Лена помолчала.
— Понятно, — сказала она наконец. — Ну что, подруга, начинаем новую жизнь?
— Начинаем.
Вечером Владимир приехал снова. Поднялся на второй этаж и позвонил в дверь. Галина выглянула в глазок — стоит с большим букетом роз.
— Галя дома? — спросил он у тёщи.
— Дома. Но не хочет с тобой разговаривать.
— Тётя Клава, ну объясните ей... я же не хотел её обидеть...
— Володя, — мама строго посмотрела на зятя, — а ты хоть понимаешь, что натворил?
— Ну... сказанул неудачно...
— За двадцать два года «сказанул»?
Владимир растерянно молчал, перекладывая букет из руки в руку.
— Иди домой. Подумай хорошенько. А когда поймёшь, в чём дело — тогда и приходи.
Он поставил цветы у двери и ушёл.
Прошла неделя. Владимир звонил каждый день. Писал сообщения.
— Галь, ну что ты как маленькая? — уговаривал он. — Я же извинился. Давай домой возвращайся.
— Нет.
— Но почему?
— Потому что извинения — это не волшебная палочка. Нельзя двадцать лет жить как эгоист, а потом сказать «извини» и думать, что всё исправилось.
— Но я изменюсь!
— Посмотрим.
А потом произошло то, чего никто не ожидал.
В субботу утром мама вернулась из магазина с новостями.
— Галь, а знаешь что?
— Что?
— Твой Владимир спортом занялся.
— Спортом? — Галина не поверила. — Володя?
— Тамара Ивановна видела. Он теперь по утрам бегает по стадиону. В спортивном костюме. Представляешь?
Галина представила. Владимир, который последние годы с дивана вставал только в туалет и на кухню. Владимир, который говорил: «Зачем мне спорт? Я же не молодой уже».
— И ещё, — продолжала мама, — он в книжном магазине что-то покупал. Лидия Петровна встретила.
— Книги покупал?
— Книги. Про отношения какие-то.
В воскресенье пришло сообщение: «Галь, я многое понял. Хочу стать лучше. Не ради того, чтобы ты вернулась — я не имею права требовать. А ради себя. Чтобы самому с собой жить не противно было».
Она показала маме.
— Ну надо же, — удивилась та. — А я думала, он только требовать умеет.
На следующий день Владимир появился у подъезда в семь утра. Галина увидела его из окна, когда собиралась на работу. Он стоял с небольшим букетом ромашек — её любимых цветов. О которых, как она думала, он давно забыл.
— Мам, я спущусь, — сказала Галина.
— Иди, дочка.
Владимир выглядел... по-другому. Похудевший, подтянутый. Даже одет не в привычную засаленную футболку, а в чистую рубашку. В глазах что-то новое. Не то отчаяние, не то решимость.
— Галь, — он протянул ей цветы, — я понял. Понял, что потерял тебя. И понял почему.
Она молча взяла букет. Ромашки пахли летом и детством.
— Я был эгоистом. Думал только о себе. А ты... ты была рядом, как воздух. Мне казалось, что ты всегда будешь. А когда тебя не стало...
— Вова...
— Не перебивай, пожалуйста. Я хочу всё сказать. — Владимир глубоко вдохнул. — Я не прошу тебя вернуться. Не сразу. Но дай мне шанс доказать, что я могу измениться. Что я уже изменился.
Галина посмотрела на него внимательно. Действительно, что-то изменилось. В позе, в голосе, в том, как он смотрит.
— А матч в четверг смотрел?
— Не смотрел. Первый раз за десять лет пропустил финал. Читал.
— Что читал?
— «Мужчины с Марса, женщины с Венеры». И ещё одну книгу — про то, как слушать друг друга.
Галина едва не улыбнулась. Владимир, читающий книги по психологии отношений? Это действительно что-то новенькое.
— Ладно, — сказала она осторожно. — Увидим.
И тут произошло самое неожиданное.
— Галь, а можно я... можно я к твоей маме в гости буду приходить? — робко спросил Владимир. — Не к тебе. К ней. Она хорошая. А я... я никогда не интересовался её жизнью. Хочу исправиться.
Галина растерялась. За двадцать два года брака Владимир общался с тёщей исключительно из вежливости. «Здравствуйте — до свидания — спасибо за ужин». А тут...
— Спроси у неё сам.
Владимир поднял голову к окну второго этажа.
— Тётя Клава! — негромко позвал он. — Можно к вам на чай заходить? Я угощение приносить буду!
В окне появилась мамина голова. Она смотрела на зятя с удивлением и осторожным любопытством.
— Заходи, — сказала она после паузы. — Только помни — я теперь за Галину как тигрица!
Владимир улыбнулся. Галина тоже почувствовала, как губы дрогнули в ответной улыбке.
— Увидим, — повторила она и пошла на остановку.
А вечером, когда вернулась с работы, мама встретила её с задумчивым выражением лица.
— Знаешь, Галь, — сказала она, ставя чайник, — твой Владимир сегодня три часа у меня просидел.
— И что?
— Чай пил, про жизнь разговаривал. Такого я от него никогда не слышала. Спрашивал, как дела, как здоровье. Про молодость мою расспрашивал, про папу твоего... Даже про то, как мы с ним познакомились, интересовался. За двадцать лет ни разу такого не спросил.
— Может, просто от безысходности стараться начал.
— Может, и так. Но знаешь что? Люди меняются, оказывается. Когда понимают, что могут потерять самое дорогое.
Галина села в кресло и подумала о том, что жизнь действительно полна сюрпризов. Иногда нужно просто перестать терпеть, чтобы другой человек начал ценить то, что имеет.
«А может, и правда стоит дать ему шанс?» — мелькнула мысль.
Но торопиться она не собиралась. В маминой квартире было тепло и спокойно. Никто не требовал ужина к определённому времени. Можно было почитать книгу, посмотреть фильм, просто помолчать.
Рабочая лошадка отдыхала.
А завтра... завтра будет новый день. И кто знает, какие сюрпризы он принесёт?
Только одно Галина знала точно: назад дороги нет. Есть только путь вперёд. И идти по нему она будет только тогда, когда сама этого захочет.
***
Подписывайтесь — будем вместе разбирать такие жизненные повороты.
***